Начальники головами покрутили, и не удержался Павлов.

— Я таким машин и не видел. Где взял, комбриг?

— Да? — обошёл машину и Мехлис.

— Во Владивостоке увидел. Понравилась. Владелец китаец — руководитель артели. Кучу денег отдал. Всю премию за Героя. Вы не смотрите, что он смотрится, как новый, на самом деле старьё, это его в мастерской подшаманили, покрасили, перебрали. Есть умельцы.

— В части военной в мастерской? — вскинулся Мехлис.

— Ну, вы что, Лев Захарович. В артели здесь в Спасске, все чеки у меня есть. За все честно заплачено. Ещё три зарплаты отдал.

— Ох, барские замашки у тебя Брехт, — заглянул внутрь заместитель наркома.

— Из металлолома почти собрал, Лев Захарович. Зато одну полезную вещь в нём обнаружили и теперь сами научились такие делать. Это компрессор или нагнетатель топлива. На всех наших танках, бронеавтомобилях и просто автомобилях теперь стоят. Двигателя почти в два раза теперь больше лошадей выдают. Ну, да завтра всё сами увидите. Залезайте, домчу с ветерком. Погода, как специально подгадала и тепло и солнышко светит.

Событие сорок второе

Кушайте, гости дорогие, кушайте! Семга, сервелат, буженина... А вот икра... для тех, у кого совсем нет совести!

Как там? Вот вам пирог, а вот вам и творог. Тьфу. Вот вам пирог, а вот вам и порог.

Нет, вот привязалось. Вот вам Бог, а вот вам и порог. Нескладушка. Про пироги не зря вспоминалось. Малгожата с Валькой у бабки староверовской своей печь пироги с рыбой научились. Брехт даже стихотворения вспомнил из детства. Было в отрывном численнике написано, на одной из страничек:

Только я шагну на порог,

Тёплый воздух кинется встречь.

Ароматом рыбный пирог

Отнимает связную речь.

Пирогами потчевали зашедших отметить свой отъезд Мехлиса и Павлова. Наконец, эта комиссия убирается. Достали. Понятно, что сам пригласил. Но надо же меру знать. В гости ведь пригласил. Тут ключевое слово — «пригласил». Потому поговорка незваный гость хуже татарина не подходит. Но гости хоть и званные оказались теми ещё татарами. Они выгребли всё, до чего руки дотянулись, у Брехта.

— Товарищи, мать вашу, командиры! Вот же есть чертежи. Какого хрена?

— Ты, комбриг, не вопи своей вопилкой, — погрозил ему пальцем Мехлис. — Чертёж это хорошо, но конструкторы и командиры, должны всё увидеть своими глазами и за рычаги подёргать и бабахнуть. Не боись, Иван Яковлевич, мы тебе взамен другие машины пришлём. У тебя тут, сам хвастал, всё налажено, так что переделаешь ещё раз.

— А время. Скоро же японцы нападут. — Не сдавался Брехт.

— Значит, поторопись.

— Ну, хорошо, Лев Захарович, только тогда и вы поторопитесь. Как в Москву приедете, сразу дайте команду мне отправить и танки взамен и броневики и автомобили.

— Чего, тянуть, пошли в штаб позвоним. Заодно ещё раз полюбуюсь на твою коллекцию орденов. Красиво. Слушай, Иван Яковлевич, а ты можешь и мне такую собрать. Так же в рамочках повешу у себя в кабинете. — Мехлис, которого все грозным кровавым палачом описывают в литературе и в художественной, и в документальный, наверное, таким и являлся, но с Брехтом вёл себя по-человечески, даже, можно сказать, по-отечески.

И это ни разу не помешало ему встать на сторону Катукова и Павлова и реквизировать у 9-й мотоброневой бригады порядка тридцати всяких разных машин и танков всех систем, и броневиков, и грузовиков, в том числе и некоторые, ну, очень трудновосполнимые. Забрал спарку зенитную из «Эрликонов» на базе танка Т-26. Забрал зенитную установку из двух спарок «Браунинигов» (Browning 12,7mm M2) на базе ГАЗ-ММ с ещё и форсированным двигателем и обшитыми пятислойной бронёй бортами. О чём Иван Яковлевич сразу сказал.

— «Браунинги» с «Эрликонами» пришлёте возместить утраченное, ну, и так возместить. Тренируемся же, стволы изнашивают. Стволы мне не по зубам.

— Кусаются твои «Браунинги» и «Эрликоны», выходил на меня по твоей просьбе Штерн, — усмехнулся Павлов. — Чистым золотом приходиться американцам платить и швейцарцам.

— Так. Начните свои делать. Это лучше, чем наш вечно отказывающий ДК. Даже лучше, чем ДШК, который Шпагин изобрёл.

— Вот пристал, — Мехлис, почесал подбородок, сдвинул папаху набекрень. — Будут тебе и «Браунинги» и «Эрликоны». Всё же нехороший ты человек Брехт. Не советский. Наше ругаешь, а иностранное хвалишь.

— Во как, а танк Т-26 — это не английский Виккерс случайно, а подвеску у чехов скомуниздили, а ГАЗ это не Форд. А … Знаете сколько примеров можно привести. Не буду. Скажу, где мы будем первые и лучшие, это автомат, который Шпагин сегодня закончил чертить. Жаль мы к вашему отъезду не успеем его в железе воплотить. Но как только, так сразу. В смысле через несколько дней. Следом по авиапочте пошлю, ещё раньше вас в Москве будет.

Всё уехали. Разорили и уехали. Две кинокамеры, ах, да десять раций, две пиджака замшевых. Хрен там, сорок комплектов обмундирования «Песчанка», что Брехт заказал Дворжецкому для Монгольской войнушки. Два Магнитофона. На самом деле две новейшие супернавороченные радиолы производства артели «Маяк». Брехт сам всучил, хоть высокие гости до последнего отнекивались.

Мехлису из двойных орденов сделали панно в рамке на фоне поверженного японского флага. Как пацан обрадовался.

Перед отъездом самым, уже на вокзале, отвёл в сторону Ивана Яковлевича заместитель наркома и, чуть понурившись, прошептал.

— Извини, Иван Яковлевич, но подавать документы на присвоение звания Героев Труда этим людям я не буду. Во-первых, само звание две недели назад отменили. Теперь введено звание Герой Социалистического Труда. Во-вторых, они хоть и отбывшие наказание, но «Враги народа». Враг народа и вдруг — Герой. Нет, не могу. Не поймут меня товарищи. Вот Дворжецкому твоему можно. Вы теперь к Приморскому краю относитесь, я потом Первому секретарю позвоню, чтобы он подал его кандидатуру. Но только ему. Эйлеру тоже не могу. Он генерал царский хоть и штатский. Действительный статский советник — это как генерал-майор. Ну, подумай, как генерал может быть Гером Социалистического Труда. И тебя не буду представлять. Ты и так уже Герой, вон звёздочка сверкает. Теперь после утверждения нового положения о присвоении звания Герой Советского Союза с присвоением медали, «Золотая Звезда Героя» это звание можно присваивать и дважды. Ты вот кричишь на каждом углу, что весной будет война с Японией. Там отличишься и станешь дважды Героем. Всё, Иван Яковлевич, бывай. Технику встречай, скоро будет. А приеду ещё и подтолкну, где не сильно поторопятся.

Уехали. А ведь Королёв сидел, а станет Героем. Ладно. Нужно работу работать.

Событие сорок третье

Семья в тысячу Ли начинается с одного китайца.

Если кто не знает… Ну, вдруг. Халхин-Гол — это река. Длина реки чуть больше двухсот километров. Ширина на мелководьях, именно там, где и будут происходить дальнейшие события, до семидесяти метров, в среднем же двадцать пять — тридцать метров. Река не глубокая от полуметра на бродах до трёх в узких местах. В тех местах, где проходили бои она глубиной от метра до двух и советские танки с разгону могли почти везде её форсировать. С октября или иногда ноября до середины, а то и до конца апреля, как уж погода распогодится, река замерзает. Халхин-Гол берёт начало на западных склонах Большого Хингана, где образует узкую долину, затем, спустившись с гор, река течёт по равнине. Берега крутые, высотой до трёх метров, чуть дальше того места, где будут проходить бои, и где река впадает в озеро Буйр-Нуур, вблизи устья, берега становятся низкие и заболоченные, заросшие тростником и кустарником. Устье реки делится на два рукава: левый впадает в озеро Буйр-Нуур, правый — в реку Орчун-Гол, соединяющую озёра Буйр-Нур и Далайнор. То самое озеро Далайнор, где и пришлось Брехту вместе с Паком воевать с хунхузом и просто бандитом по прозвищу «Голодный Тигр», и где Пак погиб. Ну, а дальше, если кому интересно, то из озера Далайнор вытекает река Аргунь или по-китайски Хайлар, которая впадает в Амур.