— Ало, Иван Яковлевич, соединяю вас с товарищем Блюхером, — пискнула трубка женским голосом и сразу без перерыва разразилась рыком. Мужским.

— Ты, что там о себе возомнил, Ванька!? Вообще страх потерял? Всё с Испанией проститься не можешь? Так, пора! Тут я командир пока, важное у него дело. У меня совещание с товарищем Мехлисом. Ладно, говори, чего тебе надо. Есть хочу и курить. Важный у него разговор. Смотри мне, не дай бог ерунда какая окажется. Ну, чего молчишь. Говори! — там что-то сгрохотало. — Блин мать вашу, вы тут суки ох… что ли? Почему стул со сломанной ножкой. Распустились бл…! Ванька, мать твою. Говори, чего хотел!!!

Нда. Так под горячую руку и не вовремя, наверное, о локальной победе над Страной Восходящего Солнца докладывать.

— Товарищ маршал Советского Союза это не телефонный разговор.

— Да, ты, Брехт, в конце концов, вообще, там, в Испании, с ума сошёл! Если не телефонный разговор, то зачем по телефону звонишь?! Куда мир катится!?

— Товарищ маршал. Василий Константинович, скажите, как в последние три дня ведёт себя Япония? — переждав гнев, всё же начал комбриг.

— Япония?! Нет, Ваня, с тобой сам свихнёшься.

— Это важно, товарищ маршал Советского Союза, — нажал Брехт.

— Даже так? Ну, нормально ведёт. Там у озера Хасан был вчера инцидент. Пытались высадиться на нашу территорию на двух катерах десяток человек, но неудачно, наткнулись на засаду с пулемётчиком. Завязалась перестрелка. Трое наших ранено, один убит. Все японцы уничтожены. Один тяжелораненый в госпитале. Это хотел услышать?

— Нет. Василий Константинович, а ближе ко мне, в Уссурийске?

— В Уссурийске? Там сейчас Фриновский. При встрече с агентом на территории Маньчжоу-го убит комиссара государственной безопасности 3-го ранга Люшков. Но это не наше дело. Пусть НКВД этим занимается. Это тебе надо было? — голос напрягся у маршала.

— Нет. Василий Константинович. На самом деле это дело НКВД и пограничников. Пусть Фриновский и занимается. Как японцы себе ведут возле Уссурийска?

— Никак не ведут. Вань, я жрать хочу, давай говори, что нужно конкретно, — теперь уже снова почти рык.

— Товарищ маршал Советского Союза, это не телефонный разговор. Думаю, что вам с товарищем Мехлисом нужно приехать ко мне в часть. Ну, не ко мне. В Спасск-Дальней.

— Нужно? С Мехлисом. Ты, Брехт, берега-то видеть не разучился. С ума точно сошёл в Испании. Ты что-то про госпиталь говорил тебя в дурдоме держат?

— Вам с товарищем Мехлисом нужно кое-что увидеть в мое.. на территории отдельного автобронетанкового полка.

— Ты серьёзно, Иван Яковлевич, — уже деловым тоном спросил Блюхер.

— Очень серьёзно, товарищ маршал Со…

— Да, хватит маршалить. Что-то серьёзное случилось? Это японцы…

— Это не телефонный разговор.

— Ох-хо. Брехт, мать твою, во что ты опять влез?

— Это не телефонный разговор.

— Мать… Ладно. Приедем, Я, конечно, заместителю народного комиссара обороны и начальнику Главного политуправления Красной армии приказать к тебе ехать не могу, но попытаюсь заинтриговать. Стоит оно того?

— Стоит товарищ маршал. — Тоже добавил железа в голос Брехт.

— Ох, Ванька, времена сейчас такие. Ну, да ты знаешь. Стой. У тебя же там есть этот самолёт чудной. "Фанера". Высылай сюда. Утром вылетим. Всё отбой.

Трубка противно забибикала. Ну, а чего? Так даже лучше. Быстрее сядешь — быстрее выйдешь.

Событие четырнадцатое

Купила себе новую симку. Как оказалось, прошлый владелец должник, и каждый день звонят разные банки. Поставила её дочке на телефон, а что, ей 4 года и ей нравится с ними разговаривать…

Дети это цветы… Когда цветут на чужом подоконнике. Пока в госпитале лежал, так и не знал об этом. Катя бурчала чего-то, но ведь кто их принцесс знает, может, им положено бурчать. А как попал к себе домой, словно и не к себе, а в гости приехал. Своих двое, плюс Ванька с Валькой, плюс привёз в этот раз двух поляков, одного испанца и одного русского. И вишенкой на торте итальянского длинного мачо с детством в известном месте ещё приволок. Нужно было срочно как-то жизнь налаживать. В доме всего пять комнат и столько народ с их хотелками просто не распихать было. Они были везде. Заходишь в детскую — там толпа, заходишь к Вальке, там толпа. У Ваньки Бжезинский в солдатики с этим великовозрастным итальянским пацаном играют. Перебор. Даже на кухне сидит Хуан и в одиночку поглощает ложкой из банки сгущёнку. Только начала новая артель Дыворжецкого выпускать, на пробу прислали, а чего, прислали на пробу — сидит, пробует.

— Вкусно?

— Я, я. — Губы разлепить не может, слиплись.

Мать их этих, детей за ногу. Брехт постоял, посмотрел на Бедлам и пошёл в госпиталь назад. Нужно было парочку срочно пристраивать. А чего парочку, нужно троих точно пристраивать.

Катя сидела, что-то переписывала из книжки в тетрадку. Она по фальшивым, но очень качественным бумагам окончила медицинское училище в Хабаровске. Но это же не образование, да, за несколько лет работы в госпитале с лучшими врачами Дальнего Востока опыта набралась, но не знаний. Потому, вместе с Валькой и Малгожатой в августе будет поступать во Владивостоке в медицинский институт, только на заочный. Человек ответственный и потому сидела, готовилась.

— Кать, отвлекись на секунду. Нужно парочку вопросов решить. — Брехт присел на кушетку, в углу кабинета.

— Говори, я слушаю, — но переписывать не перестала, бросать взгляды не на Ваньку, а на книгу продолжила.

— Есть до августа два месяца почти. Давай Малгожату и Вальку в госпиталь устроим санитарками и медсёстрами.

— Давай, — и продолжает строчить.

— Договоришься или мне к …

— Договорюсь. — Так и не оторвалась. Перелистнула страницу учебника и дальше шпарит.

— Не всё ещё. Нужно срочно найти Федьке итальянскому жену кореянку. Прямо срочно.

— Ладно, — и продолжает.

— Кать! Я с тобой разговариваю.

— Я на тебя обиделась. Приезжаешь через полгода с кучей чужих детей и девиц и сразу под пули лезешь. — Хнык. Хнык.

Нда. Так всё и было.

— Так нужно было.

— А я не нужна? — Хнык. Хнык.

Брехт встал, прижал здоровой рукой её голову к животу и стал поглаживать по чёрным, переливающимся, в лучах падающего из окна солнечного света, волосам.

— Правда, нельзя было по-другому. Малгожата с Валькой уедут, Федьку женим на кореянке и домик построим. Хочет колхозником стать. Пусть. Збигнев с Ванькой и Хуаном по лесам со спецназовцами бегать будут и заодно за малышнёй присмотрят, а тот Ванька, который Жиров, не сирота. У него отец скоро приедет. И мать. Обещали, по крайней мере. Так, что скоро одни останемся с малышнёй.

— И всех нужно усыновлять и удочерять? — вытерла слёзы.

— Нет. Зачем Федьку, Франческо этого, усыновлять. Женится на кореянке и возьмёт её фамилию. У Жирова родители есть. А вот остальных да. Нужно же ребятам какие-то документы сделать.

— И Малгожате? Не взрослая она для удочерения? — Ну, вот уже подобие улыбки.

— Это ведь только документы. Будут жить во Владике с Валькой. Надо только им какого-нибудь дедульку или бабульку в няньки, а то испортят там себе желудки, будут бутербродами питаться.

— Правильно. Ладно, Вань пойду я все твои поручения исполнять. Ты же, вон, какой теперь командир важный — целый комбриг. Кстати, а что с бригадой. Нас куда-то отправят, или сюда эту бригаду пришлют? Это ведь несколько тысяч человек. Где их всех селить? Пока лето, тогда, нужно срочно строить начинать. — Вот и прежняя принцесса. Командовать сразу начала.

Брехт вздохнул. Сам ни на один из этих вопросов ответа не знает. Может, и отправят, а может, и пришлют. Лучше бы сюда. Тут быт налажен. А отправят куда-нибудь в Монголию. Туда ведь сейчас уже начинают войска отправлять на усиление того 57-го особого корпус, что сразу развернули пару лет назад. Развернули только совсем не там, где надо. В 300 километрах от места боевых действий он в это время базировался. Ох, не хотелось бы после такого чудесного климата и места оказаться в выжженных монгольских степях и жить пару лет в палатках, рискуя заболеть целой кучей болезней от чёрной оспы до холеры и прочих тифов брюшных и дизентерий.