Чувствуя привычный прилив сил и наслаждаясь регенерацией носа, Люций мысленно заскользил по коридорам общаги, пока не наткнулся на всю честнýю компанию. Удивительно, но девицы до сих пор топтались внизу в бесплодных попытках переиграть какого-то старикана.

«Ого!», - он прощупал его энергию, чтобы убедиться – ошибки быть не могло. Ссыльный демон, наказанный смертной жизнью и доживающий здесь, в этой помойной яме, свой сильно укоротившийся век, чью память тщательно стёрли.

Всё было сделано быстро: бывшему Бессмертному сатанинский сын послал самый крепкий сон, а на разномастную бабскую стайку наложил забвение о последних часах и одарил неконтролируемой похотью, требующей немедленно идти туда, куда шли, и напрочь забыть о хорошенькой подружке и его обществе.

– Ой, ладно! – Прямо перед носом возник обнажённый уокерский пупок, подмигнувший из фалд пижамы. – На тебя смотреть холодно, однофамилец, только поэтому я помогу. – И, совершенно неожиданно для Люцифера, девчонка присела на корточки и закинула его связанные руки себе на шею. – Вставай давай!

– Что ты делаешь?! – Он настолько опешил, что не успел воспрепятствовать инерции, которая дёрнула его вверх.

– Хочу пересадить тебя в кресло. – Теперь, в полный рост, она оказалась ниже почти на целую голову и вынужденно задрала подбородок. – У нас комендант – тот ещё чёрт, - какое внезапное попадание десять из десяти – ах, если б дерзилка только знала! – Возможно, нам тут целый час куковать. Так что, если ты никакой не преступник, не хочу лишать будущую жёнушку наследников твоими отмороженными яй…

– Я тебя услышал, - у неё прекрасная шея. Тонкая и сильная, с молочной кожей и мягкими волосками на загривке. Такая, какую небесные поэты любят воспевать в формулировках «смычку волшебному послушна». По счастью, Люций равнодушен к поэзии. И, спустя тринадцать мысленных нервных срывов, он оправдывает себя тем, что Уокер просто очень тёплая, и что о его позоре прыгать со связанными ступнями следом всё равно никто не узнает. А, уж коли держать эту шею можно только с путами на руках и ногах, он готов ещё самую капельку потерпеть тяготы.

– Как тебя зовут?

***

Едва мужчина приземлился в кресло, Виктория скинула его ладони и устроилась на своей кровати напротив. Села по-турецки, сдвигая в сторону конспекты, с грустью посмотрела на открытый ноут, где сиротливо и девственно белел титульный лист диплома (только он и ничего более!), а потом закрыла крышку Мака, чтоб не мозолил глаза, взывая к стыду с видом проповедника.

Способ проверенный, она так уже два месяца работу «пишет».

– Имя у мистера Уокера есть? – Студентка повторила вопрос и поняла, что ей смешно произносить свою фамилию в адрес того, кто ей не родственник. Смех без причины – признак… дешёвого, порошкового рислинга, вот это что.

– Твоего имени я тоже не знаю.

– Меня столько раз назвали «Виктóром», что не трудно догадаться, что зовут меня Виктория, - она развела руками, мол, никаких неожиданностей. – Вики. Вики Уокер.

– И на кого ты учишься, Уокер? – Визави проигнорировал имя, как класс.

– Ха! – Покумекав, что было бы неплохо заставить этого красавчика угадывать, старшекурсница тут же с ужасом подумала «А почему, собственно говоря, я вообще о таком думаю?!». – На генного инженера.

– Звучит солидно, - нет, каждое слово по отдельности было знакомо демону, но в чём заключался смысл её дальнейшей профессиональной карьеры, терялся в декольте каждый раз, когда «Вики. Вики Уокер» елозила на постели. – Будешь клонировать овечек Долли? – Он родил что-то внятное, известное со школьных заданий.

– Планирую специализироваться на пернатых! – Она снова наклонилась и дотянулась до бутылки вина, отхлёбывая прямо из горлышка. – Преступникам не предлагаю.

– Не пью такую бормотуху.

– Простите, ваше величество!

– Высочество!

– В смысле?

– В коромысле.

– Вот и поговорили.

– Что значит «на пернатых»? – Ладно, она ему интересна, вот и оживился. Уж слишком странный, но складный разговор у них происходит, будто перед ним смертная, которая самую малость Бессмертная.

– Когда я училась в школе, - Виктория предусмотрительно зажала пятками рислинг и взмахнула руками, чертя в воздухе непонятные круги, - то всем учёным мужам в учебниках крылья рисовала. Однажды отцу это надоело, и он наказал меня за мародёрство. Две недели домашнего ареста и никаких тостов с клубничным джемом.

– Тост без джема – завтрак на ветер, - с сознанием дела кивнул Люцифер. У них на Первом Круге так пытают на Страстную неделю и по нечётным четвергам зимних месяцев.

– ДА! – Она аж подпрыгнула и хлопнула в ладоши, хмельно радуясь негаданному взаимопониманию. – Пришлось идти с повинной и бубнить, что всё это ради будущей карьеры художницы. Тогда папа сказал, что художник – это не профессия, потому что художнику нужно быть голодным. А хуже голодной меня, только я, которая натёрла мозоль. И ещё я всегда любила математику. – Девчонка опьянела и растеряла всю свою педантичную сухость, становясь живой, звонкой, совершенно чудесной. Он прикинул, что надо сделать, чтобы отвести от неё взгляд, и понял – ничего. Ничего Люций не станет делать, всё его устраивает. – К концу старших классов кто-то пошутил про одну лишнюю хромосому. Ну, ты наверняка слышал, всего одна дополнительная хромосома, и мы были бы дельфинами. А я запомнила. Подумала тогда, хочу клонировать человека, но с крыльями. Если христианство дозрело до ЦЕРНа, до клонирования тоже снизойдёт.

Про дельфинов, конечно, неправда. Его дед, учредитель всего сущего по имени Шепфа, создавал дельфинов, как доминирующий, титульный вид на Земле, пока второй его дед, тёмный брат-близнец Шепфамалум, не внёс свои коррективы и не населил планету людьми. Шепфа тогда знатно матерился и даже наделил дельфинов ногами для прямохождения. Очень быстро выяснилось, что вид рыб, выходящих из воды и праздно разгуливающих на суше, шокирует остальных. Динозавры с их и без того слабой, нервной системой, вздрагивающей от каждого метеорита, вообще разом вымерли.

Пришлось откатить обновление до старой версии, хотя нет-нет, но археологи потом ещё долгое время находили рыбьи скелеты с дополнительными конечностями. А «Русалочка» - это уже гораздо позднее какой-то датчанин напридумывал, хоть и переврал от и до.

Не женщина с рыбьим хвостом, а рыба с человеческими ногами.

– А ты? Ты учишься или работаешь?

– Студент, - хмыкнул Люцифер, оставляя ей пространство для воображения. Пусть сама додумает, где его альма-матер. Он же нашёл в себе силы додумать, что у Уокер под пижамой. Благо, та не претендовала на победу в конкурсе монашеских роб.

– Зачем ты залез в наше окно?

– Я уже говорил.

– Я тебе не верю.

– У тебя проблемы с доверием.

– Ага! Попался! Я тебя раскусила!

«Как бы не так, даже до начинки не добралась! – Смертных не только убивать, их и трахать запрещено. – Фуфуфу, она же с Земли, о чём ты думаешь?! – Уточнил основной, предельно высокомерный внутренний голос. – О ней, - сказал другой, совершенно ему незнакомый».

– Пояснишь?

– Ты – будущий психоаналитик! – Вероятно, в мире точных наук Вики Уокер мозгоправы разговаривали именно так.

– Какая прозорливая. – Почти. Люций – сын Сатаны, а значит будущий монарх. Все монархи – немного душевные пастыри. – Ты говорила про отца. А мать?

– Её нет. Мне было пять, когда она погибла в аварии, - сообщили спокойным, давно примирившимся тоном, напрочь лишая демона остатков сомнений.

Он знает её фамилию, он знает её происхождение, он знает, где она учится, и ещё знает, что на её груди темнеет родинка, а под пижамой нет белья. Ужасно захотелось попробовать на зуб и убедиться воочию.