Анна Зив Песни о Родине © Анна Зив, наследник, 2022 © Геликон Плюс, оформление, 2022 «У каждой речки – свой водораспев…» У каждой речки – свой водораспев И ход, и запах индивидуальный. Попив-поев, к закату не поспев, Я вышел в ночь и выдвинулся в пальмы. Как ни крути, а выскочил на пляж, Где море – всюду свет его унизал — Луну лакало – кто из нас алкаш? — И бормотало обморочным бризом. Сюсюкало. Хоть к волнам лапу чаль, Хоть солон свой с его водой сличи там. Вот так и формируется печаль, Мол, треп морей с твоих биений считан. Всё россказни. Печаль моя темна, И гуща тела слишком непролазна. Качалась, прыгнув на спину, луна, До Яффы просквозя волнообразно. И я глядел, в темно свое отсев, На ту мечеть – она меня, мол, чает. У каждой речки – свой водораспев. У каждой жизни – моль своя мельчает. И, наплевав на тот водораздел, Вдруг самолет, а не ковер летел, Грозя с верхов метнувшимся зайчатам, То есть теням, где я как бы за чатом Всю жизнь свою задумчиво сидел. Но каждый джинн да будет запечатан, Над всяким он серьезно порадел. «Расклад у звезд, нам кажется, предвзят…» Расклад у звезд, нам кажется, предвзят. Вот и сейчас так в небе егозят, Как будто бы засела в печень тля им. Мигают мне: «Ты здесь ли, азиат?» Смеются вниз: «А что, не впечатляем?» И у меня насмешек полон рот. Не важно, где городишь огород, Ешь корнеплод, но выслал наверх пеленг. А всяк вовек предчувствовал улет, Хотя и ненавязчиво в толпе лег. Мы здесь мостим плацдарм для ретирад? И также наш кофе-молочный брат, По-своему в прицел подзвездный целясь, Проходит огородами утрат — В расчете на обещанную целость? Да, проживаю там, где захочу, — Едва ль попорчу звездную парчу, Незнамо из каких сигналя азий, Раз надо, так и я в ночи торчу — Еще не ясно, кто почерномазей. Любой из нас предвзятый звездочет, Чей хозрасчет не выудит почет, Но дарит фарт, судьбою нахлобучась, Туда идти – как раз где припечет, — Где достоверней собственная участь. «Такая ночь – всем кошкам шепчешь: «Брысь!»…»
Такая ночь – всем кошкам шепчешь: «Брысь!» Такая тьма – глаза-то не уколешь? Как будто поступил – на куст не напорись! — В какой-то неизвестный темный колледж. Нет никого – а ты в ученики? А сбоку шепотки и пузыри оглядок, И в дальних коридорах ночники, И слаженный всеобщий непорядок Царит во всем, и ты в нем примаком, Нет стен, где спят кусты, нет пола, потолка нет, Где грузная луна висит – ну прямо ком — Над морем и вот-вот туда как раз и канет. И некого спросить – за неименьем птиц, — Куда же ты попал и как отсюда выйти, Как будто бы застрял на конкурсе тупиц, И шепчется прибой о пришлом московите. «Не океан во тьме – а штормом обуян…» Не океан во тьме – а штормом обуян. Кто нам его иль нас ему накликал? Кричали в ночь до острова Буян? До красных докричались ли фолликул? Никто не слышит в грохоте таком. С обрывком ветра, схваченным зубами, Зачем во мглу захаживать ничком? Мы к этой не приучены забаве. Зачем скандализировать ручей, Пускай и объявившийся как море, Близ коего ты, свет своих очей, На пляже помаячил в виде моли? Не все бемоли лягут в звездный стан, И птичья здесь невнятица про то же Размажет ночь по роговым устам, Присутствие ничуть не подытожа. Столь крупно в нас бессмертье залито, Что вместе с ним тут грустно свирепеем. Мы просто обновленное ничто. Ушел под пальмы. Финики в толпе ем. «Солнце бухается в ноги…» Солнце бухается в ноги — Нет, не мне – в ушат волны. А не слышат бандерлоги, Говорят внутри спины, Ходят набережной тучно И затылками снуют, А полнейшего беззвучья Ни за что не сознают. Я и сам тут не Карузо, Так лишь – ветрено курю, От Советского Союза Очень грузно говорю. Так, внутри хожу по-русски, А взрослеющий прибой, Кабы спрятался в нору с кем — Белкой чудной – хвост трубой. Уши волн еще краснеют, Но уже всплывает ад — Все ли приняли во сне яд? Волны в глубь свою глядят. «Все стало вокруг голубым или синим…» Все стало вокруг голубым или синим, Потом – темно-серым, затем – никаким. О, если б я шел приклониться к осинам… Но к пальмам я шел, что сопят в кокаин Фонарного света над выручкой зноя На пляжной опушке морской теплоты. Отдать поручение наше земное? Пустить на плотах дорогие понты? Что выручка жизни? Полати да гати, Обиды да враки, весь теплообмен, Где все и сбывается – кстати, не кстати — Горячкою мелочной собственных вен. И к пальмам ходил – не якшаться с осиной, И остров надыбал – остался живой, На камне сидел, в темноте темно-синий, — Умыть бы весь мир Средиземной Невой! |
