— В субботу, — выпалила Оля, горящая желанием сотрудничать с госорганами. Кто б ей объяснил, что они бывают разные!

— Странностей в её поведении вы не замечали?

Ведьмы переглянулись: внучка — недоумённо, бабушка — обеспокоенно.

— Вроде нет, — с сомнением буркнула Оля.

— Нет, не замечали, — твёрдо сказала Антонина Михайловна.

— О том, что произошло двадцать первого июня, она вам не рассказывала?

— Нет, — Оля озадаченно покачала головой.

— Нет, — уверенно произнесла Антонина Михайловна.

Максу стало не по себе. Он и сам не знал толком, что там такое случилось в подвалах Управы. Удравшая из вивария нежить — само по себе событие из ряда вон выходящее, а чтобы безопасники — не надзор! — за сотни километров гнались за свидетельницей происшествия, должна была случиться, как минимум, спланированная диверсия. А ведь говорили ребята, что «Цепь» свои лапы в Управу давно запустила…

— Возможно, Ирина давала некоторые характеристики своим… коллегам? — Рудько красноречиво покосился на Макса; Некрасов, чтобы его не разочаровывать, состроил морду кирпичом.

— Характеристики?.. — растерянно переспросила Оля. Она, похоже, вовсе потеряла нить разговора.

— Ничего плохого не говорила, — перебила сообразительная Антонина Михайловна. Ох и старушка! Не только пирожки печь горазда! — Вот и Максим — прекрасный человек…

«Прекрасный человек» довольно приосанился и позволил себе бросить на капитана победный взгляд. Хватит уже рыть под магконтроль, пока по всей Москве паразиты бегают безнаказанными! Рудько сделал в записях крючковатую пометку и обратил взор к Максу.

— Младший офицер Некрасов, — церемонно произнёс он, и Макс прямо-таки почувствовал, как давит на плечи груз должностной ответственности. — Что вам известно о местонахождении Ярослава Владимировича Зарецкого?

Некрасов не изменился в лице только потому, что не сразу сообразил, о чём его спрашивают. Это что ещё за импровизации по ходу пьесы?

— Я не могу раскрывать информацию, касающуюся деятельности подразделения… — завёл было Макс, однако Рудько не пожелал слушать заезженную пластинку.

— Это не касается деятельности вашего подразделения, — зло отрезал капитан и сунул Максу под нос официального вида бланк. — Ознакомьтесь, Некрасов, и отвечайте правдиво. Это приказ!

Макс поперхнулся тирадой и вчитался в машинописные строки. Угроза сообществу, умышленное сокрытие, преступная халатность, нарушение государственной присяги… Санкция на заключение под стражу, подписанная лично Тереховым, и пункт об особых полномочиях для проводящих задержание. Бред какой-то… Что случилось с шефом, если он позволил безопасникам протащить такую вопиюще абсурдную бумагу? Что с мозгами у самих безопасников?

— О местонахождении Зарецкого ничего не знаю, — честно ответил Макс, возвращая капитану зло поблёскивающий печатью бланк. Как удачно, что они со старшим с утра так и не пересеклись… — О его… антиобщественной деятельности ничего не слышал. Вы извините, конечно, но здесь полнейшая ерунда написана. Особенно вот про нарушение присяги…

— Я не спрашивал вашего мнения, — осадил его Рудько. Капитан убрал бумаги в сумку, встал и повернулся к подручным: — Значит, вариантов нет — пишем запрос Верховскому. И Викентьева в копию поставьте на всякий случай.

Чёрный седан уже укатил куда-то на выезд из Ягодного, шурша колёсами по разбитой грунтовке, а Макс всё пытался сложить в голове хоть что-то осмысленное. Оля убежала на кухню ставить чайник, Антонина Михайловна сидела молча. Сквозь приоткрытую форточку доносились повседневные здешние шумы — квохтали соседские куры, перебрехивались собаки, кто-то стриг газон триммером; эта идиллическая деревенская симфония казалась неверно подобранной звуковой подложкой под мрачный видеоряд.

— Ну бред же, — вслух сказал Макс то ли самому себе, то ли пожилой ведьме. — Ярик и мухи не обидит!.. То есть, конечно, обидит, а потом догонит и добавит, но чтобы что-то противозаконное… Я скорее поверю, что в безопасности все с катушек послетали. Чушь ведь!

— Максим, а что же вы теперь станете делать? — тихо спросила Антонина Михайловна.

Некрасов помедлил с ответом, забирая у Оли горячую чашку. Он и сам не знал, что теперь делать и куда бежать. Впервые за всё время работы в магконтроле он остался без указаний к действию.

— Надо Иру отыскать, — решил он наконец. Здесь, по крайней мере, сомнений никаких нет: надо и всё тут! — Раньше, чем эти деятели подсуетятся. А потом… Не знаю. Если Зарецкий не объявится, шефу буду звонить…

Сказал — и понял, что точно этого не сделает. Телефон Верховского наверняка прослушивают; не хватало ещё им трепаться о всяких скользких делах на потеху греющим уши безопасникам. Строчить простыню в зашифрованный чат? Такое себе… Срочно вызвать сюда кого-нибудь из коллег? Так тут аномалии; прыгнешь неаккуратно — и останутся от старшего офицера одни воспоминания. За раздумьями Макс сжевал несколько бутербродов, прежде чем спохватиться, что так нагло объедать хозяев — нехорошо.

— Давайте будем делать то, что точно принесёт пользу, — постановил Некрасов, отодвигая от себя тарелку. — Вы можете попробовать через «зеркало» посмотреть по сторонам? Ракурс как-то сменить или показать людей, кто там поблизости…

— Нет, Макс, так нельзя, — вздохнула Оля. — «Зеркало» только близких может показывать. Ну, разве что кто-то сам в кадр влезет…

— Вот и давайте понаблюдаем, — настойчиво предложил Некрасов. — Ничего лучше-то мы всё равно пока сделать не можем.

Оля послушно унеслась за миской. Антонина Михайловна вынула из серванта зачарованные хлеб и нож: белый мякиш ничуть не изменился, а вот ржавчины как будто стало меньше. Впрочем, это вполне могло быть самовнушением.

Макс добросовестно заснял череду мелькающих в «водяном зеркале» изображений, но и так было понятно, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Изменился цветовой тон: теперь по ту сторону водной глади почему-то стало темно. Там определённо что-то происходило; от кадра к кадру картина стремительно менялась, мелькали, кажется, даже другие люди. Повозившись с отснятым, Некрасов различил лишённые освещения улицы, бревенчатые дома, покосившиеся заборы, а на одном из кадров без труда узнал профиль коллеги. Ну и дела… Не в другой же часовой пояс они забрались?

— Похоже, у нас, по традиции, две новости, — задумчиво резюмировал Макс. — Плохая — у меня вообще идей нет, что это за место такое непонятное. Хорошая — за Ирино благополучие можно не беспокоиться.

— Ты думаешь? — осторожно спросила Оля. Макс без труда понял, что её смущает.

— Оль, ручаюсь, — серьёзно сказал он. — Я без понятия, чего там такое безопасность раскопала, но я Ярика знаю. Он только на словах злобный, и то — исключительно по делу. Шеф кого попало в отделе не держит, точно тебе говорю.

Юная ведьма вздохнула и отложила телефон. Максу хотелось сказать ей что-нибудь жизнеутверждающее, но ничего подходящего на ум не приходило. Самого бы его кто подбодрил! Безопасники подключат своего поисковика, затаскают и так измученную Иру по допросам, вдрызг разругаются с Верховским… Накроется под шумок медным тазом дело «Цепи»… Викентьев себе новую звёздочку на погон обязательно прицепит, а кому лучше-то станет?

— Мне надо с начальником поговорить, — вздохнул Некрасов. Созревавшее в голове решение было даже не наглым — прямо-таки хамским, но ничего лучше он придумать не мог. — С глазу на глаз. Он умный, он что-нибудь придумает…

Оля непонимающе хлопнула ресницами.

— Так он же в Москве.

— Значит, поеду в Москву, — Макс попробовал изобразить удалую ухмылку. — Транспорт есть, ключи Ярик оставил… Огребу, конечно, но хоть какая-то определённость появится. Шеф — он и сам ого-го какой маг, запросто Иришку отыщет…

— Тогда я с тобой, — решительно заявила Оля и вскочила, будто прямо сейчас собралась мчаться в столицу. — Ба, можно?

Некрасов уверен был, что Антонина Михайловна немедленно откажет, однако пожилая ведьма накрепко задумалась. Рациональное зерно в затее имелось: Верховскому полезно будет расспросить очевидицу. Тем не менее, вовлекать Олю в авантюру совсем не хочется. Хотя они все и так увязли по уши в заварившейся каше…