А еще он совершенно не походил на Тони.

Питеру больше не с кем было сравнивать, но Квентин был совершенной противоположностью мистеру Старку. Гораздо хладнокровнее и требовательнее во всем, что касалось работы. Собранный, строгий, аскетичный — это слово Питер узнал от ЭмДжей, — он отлично разделял работу и отдых. И знал все обо всех.

В первый день Питер до ужаса мешкал, собираясь заглянуть в незнакомый ему отдел. Все такое неизведанное, взрослое, настоящее. Он уже вторую неделю был на стажировке, но в отдел виртуальной реальности его отправили только в этот понедельник.

Квентин уже знал о его появлении — казалось бы, знать о каком-то там стажере появившемся на несколько недель, но знал. Именно Квентин, не «мистер Бэк», как порывался назвать его Питер в первый день. В этом отделе вообще царило особое настроение, будто все сотрудники были ровесниками Питера, хотя их опыт работы переваливал за десятки лет.

Питеру было довольно интересно наблюдать за происходящим. Здесь опен спейс, рабочий, но дружный коллектив, корпоративная культура и всякие интересности. Он хвостиком следовал за Викторией, стараясь не мешаться под ногами. Виктория занималась физикой в дополненной реальности — Питер пришел в восторг от микроскопических датчиков, цепляющихся на пальцы и полностью имитирующих тактильные ощущения. С помощью пары кнопок он смог пощупать воду, сунуть руку в огонь, и было в этом что-то от волшебства — несмотря на то, с какими технологиями он уже успел столкнуться в жизни.

Ему работа тоже быстро нашлась — сбор конструкций. Наверное, Питер подозрительно быстро все схватывал, но не рассказывать же, что он часами работал над своим костюмом, да еще и под надзором Тони? Практика нравилась куда больше, все здесь было жутко крутым.

И вот, будучи вовлеченным в процесс уже месяц, Питер непроизвольно сравнивал происходящее с недельной стажировкой у Тони. Тони появился близ своего кабинета в лучшем случае пару раз за неделю, и то на несколько часов, бросил ему «Как дела, карапуз?», и снова исчез. Фактически всю работу ему доносила секретарша, дорабатывала Пятница и разбирала Пеппер — и Питеру пришлось копаться в бумажках тоже. Честно говоря, было скучно. Он-то надеялся работать с Тони, а не с его формальным присутствием.

Бэка он видел каждый день. Он приходил первым и уходил последним, пил кофе без кофеина и сахара, и однажды утром, появившись слишком рано, Питер видел, как он возвращается с пробежки — в семь утра. Это не могло не восхищать.

Со временем Питер понял, в чем ключевая разница между ними. Мистера Старка все любили за просто так. За обаяние и чувство юмора. За щедрость, за то, что он Железный человек. Он классный, он умный, он появляется на пороге твоей захудалой квартирки в Квинс — и для счастья большего не надо.

Квентин же был строгим и требовательным, но его тоже любили. Довольно странный, но объяснимый контраст. И все же, было в Квентине что-то неуловимое, отталкивающее. Питер не смог бы сказать, что именно — его никто и не спрашивал, — но он был рад, что работает с Викторией, а не лично с ним.

24.

Питер цепляется паутиной за угол небоскреба, спрыгивает за углом, стягивая маску. Глупо как-то, прокрадываться в офис, точно вор, хотя ситуация зеркальная. Забыл днем тетрадь со всеми лекциями за семестр. Рассеянность вытекает из несобранности.

Он заползает в здание, поднимается на нужный этаж в застекленное пространство — каждый раз оно ему напоминает музей современного искусства, — и, наконец подходит к «своему» временному столу, владелец которого находился в отпуске. Разумеется, все лежит нетронутым, и он с облегчением убирает тетради в рюкзак.

— А я все думаю, кто у нас подворовывает временами кофе.

— Я… — Питер подскакивает на месте, застанный врасплох и оборачивается на голос Бэка. Тот стоит в метрах десяти, в ночном освещении — так подкрадываются в фильмах ужасов. — Я забыл тетрадь, извините, — бормочет Питер. Квентин приподнимает бровь.

— Тебя пропустили внизу?

— Ну, я перелез через турникет, — поясняет Питер, не уверенный, что ему не влетит за это и демонстрируя увесистую тетрадь. — Тут просто все лабораторные, меня завтра убьют без них. Я… Не хотел так вламываться.

Повисает странная пауза, перед тем, как Квентин уточняет:

— Весь вечер ты был занят, а вспомнил о важном только в одиннадцать вечера?

Питер пожимает плечами, не зная, что сказать. Квентин будто провоцировал его оправдаться.

— А вы здесь.?

— Работаю.

— Всю ночь?

— В моем договоре написано что-то про руководство отделом. Поэтому, если понадобится, каждую ночь.

Квентин вроде бы шутит, но глаза у него холодные. Впрочем, эта иллюзия пропадает, когда он делает шаг вперед: освещение меняется и добавляет его лицу легкую усталость. Но он выглядит достаточно бодро для человека, оставшегося на ночную смену.

— Завтра сдача проекта. Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам.

— Не доверяете своим подчиненным? — вырывается у Питера. Квентин неожиданно улыбается.

— Если бы я им не доверял, они бы здесь не работали. Но если что-то пойдет не так — это будет мой косяк.

— А вы ответственный.

— Ты этим как будто удивлен, — кивает Квентин, и Питеру кажется, что он забавляется происходящим. — Пойдем. Будешь первым зрителем.

Питер медлит, не зная, что его смущает. Он вроде как вломился без спроса, почти нахамил, но это не мешает ему с толикой азарта подхватить рюкзак и устремиться за Квентином.

— И я не воровал кофе. Если что, — быстро добавляет Питер, закидывая рюкзак на плечо и нагоняя Бэка, не замечая, что тот усмехается.

Они проходят через весь опен спейс, заходят за угол и оказываются в просторной гостинной в золотом обрамлении. Питер столбенеет, определенно чего-то не понимает, вопросительно смотрит на Квентина. Тот берет в руки небольшую панель, нажимает, и в комнату заходят двое незнакомых ему людей. Женщина садится за белоснежное пианино, а мужчина то и дело посматривает на наручные часы.

— Смотри.

Питер оборачивается и видит знакомое лицо.

— Это что, мистер Старк?

— Точно. Завтра демонстрация проекта в университете, пробная версия.

Питер восхищенно смотрит на изрядно помолодевшего Тони, опять на людей, осознавая, что перед ним Говард и Мария Старки. С ума сойти. Квентин лениво проходит между голограмм — и в жизни не отличить, кто из них настоящий.

— Это круто. Нет, это просто потрясно! — неподдельно восхищается Питер, осторожно трогая обивку дивана в полуметре от него — рука проваливается в голограмму. — Да это же не отличить от реальности. И вы…

— Проверяю все, — кивает Бэк. — Не могу допустить даже пару стробящих пикселей. Их никто не увидит, но увижу я.

— Это же дроны, да? – Питеру невольно хочется поддержать тему. – Я их мельком видел, только вопрос, дроны способны на что-то помимо голограмм? Это само по себе нереально круто, но…

— Нет, дроны совсем безобидные, — с непонятным сожалением в голосе говорит Квентин, — но мыслишь верно, дополненную реальность можно дополнять бесконечно.

— Если честно, то это потрясающе, как машина времени, — добавляет Питер смелее, вновь смотрит на Тони. Тот выглядит его ровесником, и это навевает на вопрос, который его беспокоил последние пару недель. Решив, что характеристику в школу у него уже не заберут, Питер переводит внимание на Квентина.

— Извините, я знаю, что это наглый вопрос, но почему вам не нравится мистер Старк?

— А я все думаю, когда ты спросишь. У тебя на лице все написано, когда о нем речь заходит, — поясняет он, и Питеру становится неловко. Квентин нажимает что-то на панели — и иллюзия гаснет, будто щелкнули пультом от телевизора.

— Дело не в том, нравится он мне или нет, —спокойно говорит Бэк, — человек должен выбирать, чем он занимается в жизни. Тони неотделим от компании и от своих игрушек тоже.

— Но мистер Старк не плохой человек, он…

— А я разве говорил, что он плохой?