Паркер — или как там его, — отводит глаза, выдавая нервозность. Отлично, теперь нужно глянуть, на что он готов ради должности. Фото, надо сказать, не худшие. Не то чтобы хорошие, но в целом сойдет. Пусть выбивает себе место, Джона уж найдет, кого пристроить.

— Ну, допустим, у меня есть фотографии Человека-Паука.

— Эка невидаль.

— Качественные.

Джеймсон сверлит его суровым взглядом еще пару секунд и с неохотой подтягивает к себе папку, листает дальше. Ага, ага. Уже лучше. Скептично смотрит на Паркера.

— Где взял фотографии?

— Сделал.

— Или стащил? Подделал?

— Я стажируюсь в «Старк Индастриз». Мне повезло с ним познакомиться.

— «Старк Индастриз», говоришь.

Эта информация заинтересовала Джону побольше, чем материалы. Он тушит сигару, и вновь откидывается в кресло.

— Накатай мне расследование.

— Что?

— Рас-сле-до-ва-ни-е, — по слогам повторяет Джона, — Я слышал, что у них коррупция процветает. Да и вдруг что узнаешь про Старка, хотя тут и узнавать не надо — проходимец еще тот.

Паркер сверлит его таким взглядом, что Джона прям-таки любуется картинкой: ох уж эти молодежные агитационные проблески за правое дело.

— И не смотри так на меня. Хочешь получить должность — крутись, ты мне и за бесплатно не сдался.

Паркер переводит дыхание, не справляясь с возмущением, и, наконец, выдавливает:

— Нет.

— Как знаешь.

— Вы серьезно предлагаете людям шпионить за другими людьми?

— И горжусь этим.

— Вам не стыдно?

В следующую секунду стены кабинета главного редактора содрогнулись от хохота самого главного редактора.

— Мне? Стыдно? И где таких, как ты, находят? — Джей Джей успокаивается так же резко, как разразился смехом. — Раз такой правильный, пошел вон. Мне еще один клоун в коллекцию не нужен.

На лице парня читается все возмущение этого мира. Он хватает фотографии и вылетает из кабинета с той же скоростью, с которой ввалился в него шесть минут назад.

Эти нынешние сопляки–журналисты. Никакой закалки.

***

— Так ты мне расскажешь?

— Да все нормально. Мне просто отказали.

Тони с плохо скрываемым любопытством наблюдает за Питером, который уже битый час ковыряется в коробочке с едой. Точнее, положенный час обеда, на который он заскочил к Тони с доставкой из ресторана и уютно расположился на диване. И даже без всяких интимных подробностей или отчетов на ковре у шефа — в данный момент Тони соблазняла привезенная Питером паста.

А еще его молчание.

— Просто, говоришь?

Питер был весь как на ладони. Питер всегда рассказывал ему о всех-всех событиях за день, а теперь не делился с ним подробностями своего первого собеседования — и это как минимум вызывало подозрения.

Впрочем, Тони отлично знал, что если начать на него давить — он будет сопротивляться еще больше. Поэтому решил идти ва-банк.

— Скажи честно, тебе предложили делать сомнительный материал?

— Нет, — сдает позиции Питер быстрее положенного.

— Про меня?

— А как… Откуда ты узнал?

— Поживешь с мое — поймешь, — снисходительно склоняет голову Тони. — Отказался? Мог бы срубить куш.

Питер угрюмо на него смотрит.

— Серьезно расстроился из-за какого-то писаки?

— Да как можно так себя вести? — Питер раздраженно отставляет контейнер. — Как у них язык поворачивается… руки лезть в чужую жизнь? Да еще и придумывать сплетни!

— Сплетни сплетням рознь.

— Но это же мерзко! Предлагать заниматься таким людям и… Он, ух, почему редакция вообще существует?

— Паучок, все хорошо, — Тони притягивает его к себе за плечи, утихомиривая гнев. — Это не страшно.

— Да как не страшно?

— Людям всегда нужно кого-то обсуждать.

— Я не хочу, чтобы обсуждали что-то связанное с тобой!

В голосе Питера было столько возмущения и печали разом, что Тони готов был заткнуть всех, кто порывался его обсуждать. Хотя Тони и вполовину так не трогало произошедшее, как Питера. Да вообще не трогало — иммунитет.

— А что… — Питер пораженный какой-то мыслью, выпрямляется и смотрит на Тони, — а что если кто-то так и делает? У тебя в компании?

— Было бы удивительно, если бы такого не случалось.

— И ты… Просто с этим живёшь?

— А что я могу? Да и зачем? Главное, чтобы разработки не тащили, тут, слава богу, есть рычаги давления. А уж сплетни о моей жизни — это все еще сплетни. Всю клевету не засудишь.

Питер опять съежился недоверчивым ежом, познающим мир.

— Ты был прав, когда говорил, что делать там нечего.

— Вот, — соглашается Тони, поглаживая его по волосам: это напоминание так и рвалось из него последние десять минут. — Давай отправим тебя делать фото для чего-то посерьезнее?

— Не хочу, — раздается глухое ворчание. — Нет, хочу. Хочу, чтобы о Человеке-Пауке писали что-то хорошее. Ну и о тебе, то есть…

— О, я слышу нотки нарциссизма, — фыркает Тони. — Заведи себе отдельный инстаграм?

— Я думал, — после недолгого молчания сознается Питер, — но… Это точно походит на самолюбование.

— Сам себе рекламу не сделаешь — никто не сделает. Кроме меня, конечно.

Питер продолжает сопеть ему в плечо.

— Ух, я бы закрыл все издания желтой прессы.

— Без проблем.

С заминкой, но Питер усмехается, поднимая на него глаза.

— Это то, что я хотел услышать.

— И осуществить? Давай, я разрешаю.

Питер фыркает, сжимая его руку своей.

— Ты во сколько домой?

— Как закончится совещание. От меня хотят слышать заключение почти по каждому вопросу, интересно, почему?

— Точно не потому, что твоя фамилия стоит во главе какой-то фирмы.

— Точно.

Питер еще немного куксится, но затем выворачивается из объятий и подхватывает валяющийся здесь же рюкзак, махнув Тони на прощание.

Тони загадочно склоняет голову, провожая Питера нежным взглядом. И хотя у его личной справедливости крайне привлекательная задница, все-таки гораздо приятнее, когда она поворачивается к нему лицом.

Комментарий к Hard-hitting journalism

Вы знаете, кто на самом деле мой любимый мужчина в Марвел, давно хотела посвятить ему главу :D

========== S is for Stacy ==========

Гвен чувствует себя не классно в высветленном добела больничном коридоре. Искусственный свет бьет по глазам, отливает от платиновых волос. Ей вообще не к спеху здесь быть, не может сознаться, почему ожидает вердикта. Больница ассоциируется только со смертью отца, и это можно назвать гештальтом, но она чертовски боится повторения случившегося. Она сгрызла уже три ногтя, хотя в палате находится совсем не близкий ей человек.

— Гвен, — из двери осторожно выглядывает Питер, — зайдешь? Все хорошо.

Облегчение на его лице неподдельно, но все равно беспокойно. Гвен кивает без лишних слов и, прихватив сумку, проскальзывает в двери. Ей лучше бы уйти, но… Все, наверное, неплохо.

В белоснежной и стерильной палате Тони Старк. Он окутан парой тонких трубок, но выглядит бодрее, чем обычные люди, пережившие взрыв на тридцатом этаже небоскреба. Все знают Тони Старка как Мстителя и героя, но в данный момент он для нее — источник проблем.

И все же она переводит дыхание, находя его в нормальном состоянии.

— Каждый раз я начинаю ненавидеть больницы все больше. Расскажешь, как ты узнала про Осборна?

Вопрос адресуется непосредственно Гвен, но Тони занят осматриванием себя и попыткой понять, насколько он влип. Питер присаживается рядом. Видно, что он все еще в прострации, но держится вполне себе.

— А вы… Врача не хотите позвать? — уточняет Гвен, пытаясь понять, насколько серьезно дело. Но Старк в сознании, довольно бодр, да и слова связывает почти без заминки. Только Питер смотрит на него с сочувствием и укоризной, и Гвен не сразу понимает причину: Старк не будет оставаться здесь ни на минуту дольше положенного.

— Я первый спросил.

— Вам-то что?

— Вдруг ты подосланный шпион, но в целом, ничего такого.

Гвен щурит глаза. Тони оставляет в порядке провода и откидывается на подложенные под спину подушки, не без интереса разглядывая ее.