— Хочешь — не будем отмечать, — с необычайной нежностью предложил Питер пару недель назад. Тони разлегся котом через его колени, безмолвно требуя, чтобы его гладили и тискали.

— Пресса загудит заранее, — втянул Тони живот от пробежавшейся по ребрам щекотки. — Придется.

Питер не просто так спрашивал. В прошлом году случился прецедент. Глупо, неуместно, но Тони ничего не мог с собой поделать. Ходил, натянутый, как струна, хмурился, ехидничал сам над собой так усиленно, что даже Питер не выдержал его настроения: разругались перед праздником. Эдакое напоминание самому себе, какая разница между ними. Было все равно, а год назад зудело отравой.

Прошло и прошло. Сейчас спокойнее.

Тони проснулся немногим раньше, привел себя в порядок, но по делам не спешит. Устроился рядом поверх покрывала, наблюдая за Питером, свернувшимся под тонким одеялом. Знает, что ему нравится просыпаться с ним рядом. И это взаимно.

Включается будильник. Из динамиков звучит Лед Зеппелин, выбивает у Тони улыбку. Не он же поставил.

— М-м, как я люблю просыпаться под басы по ушам, — раздается сонное из-под одеяла и на Тони заползают лапки паучка. А затем и сам паучок, выныривает, подбирается ближе, целует его в шею.

— У нас какой-то праздник?

— Рождество, наверное? — улыбается Питер ему в ухо. Теплый, сонный, возбуждающий. Кусает за подбородок разом требовательно и ласково.

— Посидишь на коленях у дядюшки Клауса? — не спрашивая особо, Тони скользит ладонями по плавным изгибам, сжимая их на ягодицах. Сегодня его желание — опоздать везде, где только можно. Возражения не принимаются. Энергия в чистом виде.

Питер ему дарит, как он сам говорит, ничего. Этот набор «ничего» начинается с маленького конвертика под тарелкой с яичницей, когда они наконец добираются до кухни. Тони снисходительно усмехается, выуживая из него купон на ежегодную бесплатную шаурму, которую он может получить прямо сегодня. Питер разводит руками. У него несколько дней рождений в году, как-никак.

Следующим в руки попадает набор невероятно уродливых футболок с запиской «ты будешь прекрасен даже в этом». Тони находит этот дар свыше в гардеробной. Выбирает самую аляпистую из этого дизайнерского кошмара, сверху спасается пиджаком. Питер награждает его сияющим взглядом.

В машине Тони дожидается виниловая пластинка Металлики, а махнув рукой на поздравления от Эбби и зайдя в кабинет, он находит то самое мороженое в шоколаде из его молодости, которое Питер разыскал не пойми где. И вот ему снова пятнадцать, он ест пломбир, бесцеремонно закинув ноги на рабочий стол, и обводит взглядом пространство кабинета, заставленный пестрыми коробками и цветами — из тех что не успели отправиться домой. В принципе, этот день не так уж и страшен. Приходится ответить на пару важных звонков, десяток тех, что нельзя проигнорировать из этикета, и перевести на Пятницу (которая удосужилась снизойти до поздравления) миллион прочих. Он про них и не вспомнит, но знает, что это сделает Питер.

Этажом ниже его ожидает поздравление от сотрудников. Что скрывать, Тони внимание нравится, он улыбается, производит должное впечатление, толкает небольшую благодарственную речь. Ему достается огромный по человеческим меркам торт в виде его Башни. Конструкция вся светит и переливается, он даже пробует кусочек, принимая тарелку из рук Эбби. Переслащен, но неплохо.

Еще пару часов офис полнится дорогущим хламом, звонками, курьерами. Слава богу, это все принимать не Тони. Он носит с собой только пакет с подарками Питера. К ним прибавился найденный в конференц-зале новенький футляр для очков «который ты все равно где-нибудь оставишь» и огромная плитка швейцарского горького шоколада, который он пробовал как-то во Фрибурге, между делом сообщив Питеру, что на вкус это неплохо. Он закидывает в рот кусочек, перебивая приторность торта, и усмехается своим мыслям.

Приходится признать, что в этом дне есть свой шарм.

Позже его забирает Питер, занятый подготовкой вечера, и они едут на обед, увы, не за шаурмой. В ресторане Тони достается сладкий комплимент от персонала и аплодисменты от публики. А еще Питер, который смакует пирожное вместо него. Вердикт — вкусно. Тони отвечает, что и без этого за пять лет совместной жизни должен был подхватить диабет, и пытается утопиться в кофе. Питер просит еще десяток таких же десертиков с собой, убеждая официанта, что Тони обязательно попробует их дома. Старк награждает его убийственной улыбкой, с некоторой гордостью задаваясь вопросом, когда это Питер стал таким мстительным.

— Мистер Паркер, вы в курсе, что я вас люблю? — говорит Тони, когда они выходят из парковки в лифт Башни, надо переодеться к званому ужину. Он старается говорить это чаще, и с каждым разом выходит все проще, ценность слов не теряется. Если бы не терзающая мысль, сколько ему еще нужно успеть сказать.

— Я об этом догадался, мистер Старк, — улыбается Питер, заходя в лифт, и нежно целует его в губы, держит за руки. Тони усмехается в ответ, притягивая его к себе. Еще один лучший момент в жизни из тысячи.

Двери лифта разъезжаются и Тони в лицо брызжут конфетти, а по ушам дают возгласы и аплодисменты. Прикрывая рукой глаза от блесток, Тони видит Стива, Наташу, Беннера, Ванду с Виженом под руку, Хэппи и Мэй в обнимку и Роуди, придерживающего Эйти. Тот вырывается под переливающийся дождь и запрыгивает, ставит лапы хозяину на грудь.

— Попрошу меня встречать так каждый день в году, — громко и весело обращается Тони ко всем, треплет осчастливленного Эйти за ухом. — Мы уже никуда не опаздываем? — он обращается к Питеру.

— Тебя срочно вызвали на другой конец Америки. Еще неделю назад. Так что придется посидеть тихо и незаметно, — улыбается тот.

Облегчение от того, что не нужно будет пять часов торчать на приеме в собственную честь сменяется новой волной искрящейся бутафории, засыпающейся за воротник пиджака и бокалом шампанского в руке. Тони остается только принять поздравления, которые звучат чуть лучше и искреннее обычного. Или ему кажется. Роуди ободряюще хлопает его по плечу, скептично оценивая его сегодняшний стиль.

— Ты еще и в конкурсе самых стремных футболок участвуешь?

— Должен же я хоть где-то занять последнее место, — с гордостью откликается Тони, приподнимая подбородок.

Питер смеется. Тони сжимает его ладонь. Вот теперь день точно удался.

========== Christmas Miracle ==========

— А это можно?

— Забирай, — говорит Тони, не понимая, зачем Питер в очередной раз спрашивает.

Питер сияет, сворачивая потрепанный буклет с выставки автомобилей девяносто второго и убирая его в задний карман джинс. Тони не знает, на что ему эта макулатура, но Питеру за счастье. Он и без того сидит в двух его старых футболках и бандане, в окружении мелкого хлама, готовый прибрать к рукам все, что не жалко. Тони бы это за раз выбросил, не будучи приверженцем ностальгии, но Питер смотрел на все под другим углом.

— Да это же настоящий раритет! — раздался получасом ранее восторженный вопль, стоило Питеру вытащить из первого вскрытого контейнера пластинку Black Sabbath.

— Раритет? — возмутился Тони, забирая сокровище у наглейшего из подростков мира. — Девяностый год для тебя раритет? Боже, ты когда-нибудь перестанешь называть меня старым?

— Да я не в этом смысле, — отмахнулся Питер, не придав должного значения оскорбленным чувствам Тони, ныряя в коробки дальше. Старк не мог предположить, что исследование содержимого приведет к возвращению его в прошлое и перетряхиванию этих самых коробок до последнего завалившегося чека.

Оставалось вздохнуть и напомнить себе одну простую вещь. Рождество.

Питер вспомнил первым. Про елку, украшения, остролист, вот это все. В законный выходной, который Тони планировал провести с членистоногим под боком. Но вместо этого с помощью Марка и Питера — в основном Питера, который носился на недюжинном энтузиазме, — они перетаскали более чем увесистые контейнеры с этажа ниже в холл и теперь распаковывали все добро. Проблема заключалась в том, что кто-то забыл подписать коробки в прошлом году, и среди них нашлись вещи чуть более интересные.