«Он опять куда-то ухрюкал», обреченно думает Тони, но спустя секунду находит крошечное предположение куда именно. Предположение увеличивается на горизонте и направляется прямо к нему.
Уже знакомый похититель домашних животных с довольным Хэппи на руках. Поводок волочится за ними ленточкой.
— Давно не виделись, — салютует Тони ему двумя пальцами, устроившись на лавочке с видом короля, которому поднесли дары. Парень улыбается так, что затмевает солнце.
— Хэппи меня догнал, — доверчиво сообщает он, но выглядит вдвое увереннее. — В этот раз я почти захотел его украсть.
— Ты в курсе, что быть магнитом для собак — как минимум странно?
— А вы в курсе, что поводки придуманы для того, чтобы удерживать животных возле себя?
Вероятно, лицо Тони становится совершенно непередаваемым, потому что парень тут же смущенно извиняется. Непосредственности в нем выше крыши.
— Возьмите его на руки? Так он точно не убежит. Не бойтесь, — подначивает. Смущенно, но подначивает.
— Проверяешь меня? — понимает Тони.
— Пытаюсь доказать, что питомцев не надо бояться. И что им нужна забота. Вам же не сложно?
У Тони екает странное ощущение, что они знакомы тысячу лет. Верно, все дело в непринужденности парня. Искренней, а не наигранной, как у него. Потому и слушается. Поднимается с лавочки, забирает пса из рук. Тот горячий и увесистый, вошкается и ворчит. Хотя бы не линяет. Вроде бы.
— Вот и первый в мире человек, который заставил меня что-то сделать без выгоды себе всего за пять минут разговора.
— Я никому не расскажу, — хмыкает парень.
— Тебе и не поверят, — усмехается уголком губ Тони.
— Тут в двух кварталах офис «Дейли Бьюгл». Там точно поверят, — фыркает тот, но в следующий момент отводит глаза, будто его это как-то касалось.
Тони рассматривает его повнимательнее, неосознанно цепляясь за растрепанную бровь, линию носа, очерченный подбородок…
— Эм, ладно, мне пора, — пауза становится совсем неловкой. Смотрит опять на бульдога, который совсем не против сидеть на руках у миллионера, и протягивает к нему руку погладить на прощание. — Можно?
— После двойного спасения тебе нельзя отказать. Лучше его, чем меня.
Тони не знает, какой черт его за язык дернул такое сказать на ровном месте. Тот смотрит во все глаза, не понимая, всерьез Тони или нет, ведь он совершенно точно услышал противоположное. Старк не меняется в лице. Парень лихорадочно соображает, как бы ему отшутиться, но рука сама тянется не куда-нибудь, а к волосам Старка, и он заправляет прядку волос за его ухо. В эту секунду все полуденное солнце сосредоточилось между его пальцами и кожей мужчины.
Руку он отнимает с ужасающим осознанием, что только что погладил Тони Старка. Вот черт.
— Я пойду, извините, — заливается он с ног до головы краской так резко, словно вспомнил, что пора бы и смутиться. И ретируется со скоростью света, чуть не запнувшись о собственную ногу.
Тони даже забывает что-то сказать, только смотрит на бульдога, подумывая о том, чтобы опять опустить его на землю и позволить побежать, за кем тот так настойчиво рвался.
— Кстати, я Питер, — разворачивается тот уже вдалеке. Волнуется, голос выдает, но Тони испытывает непонятное облегчение.
— Тони.
— Правда? Никогда бы не подумал.
— Окей, если попадешься мне на глаза в офисе, можешь выбрать любое имя.
Питер улыбается. Машет рукой и идет дальше, подтягивая рюкзак на плечо.
«И что это было?» — спрашивает Тони сам себя, не замечая, что Хэппи залил слюнями почти весь рукав его пиджака.
========== Hollow inside ==========
Люди не меняются. Не на пятом десятке, это точно. Питер слышал это практически от всех. Слышал, что с Тони невозможно ужиться, что у него дерьмовый характер. Этим отпугивали монстром из-под кровати, мантрой заговаривали. Оставалось только пожимать плечами. Пусть думают, как знают.
Еще Питер слышал, что он на Тони благотворно влияет. Как именно — Питер не знал. Но всем, наверное, виднее. Они, эти все, Тони уж подольше его знают, есть с чем сравнивать. И Питер сотворил в своей голове это крошечное льстящее допущение — утверждение про хорошее влияние пусть будет правдой. А про характер нет. Так-то.
Все началось с той дурацкой статьи.
Черным по глянцевому кому-то захотелось напомнить миру обо всех провалах Мстителей. Обвинить в этом, конечно, их названного создателя, а заодно вплести все его грехи за последние десять лет. Разгромный монолог вышел, Питер прочел. Пропустил мимо себя, а не через. Он не должен об этом думать, хотя бы ради Тони. Это было в прошлом, важно лишь настоящее. В настоящем он исправил все сполна, это злые языки много болтают.
И все бы ничего, Тони тоже не вчитывался, если бы на одном из интервью ему дословно не привели пару цитат оттуда. Он в привычной манере перевел тему, но Питер видел, как дежурная улыбка пошла мелкими незаметными трещинами.
Просто со временем Тони стал чуть более раздражительным, вспыльчивым. Это пройдет, думал Питер, напоминая себе, что злится тот не на него. Тем более, что Тони притягивал его к себе, прижимаясь губами к его лбу в немом извинении за резкие слова. Питер говорил и верил, что ничего такого, что он рядом.
Это обещало пройти, правда. Обещало, пока не всплыла Заковия. Заявления от пострадавших, которые до сих пор не получили выплаты. Потому что Старк присваивает все себе, так сказали в прессе, пресса никогда не врет. Питер был потрясен до глубины души, когда выяснилось, что деньги просто разошлись по карманам людей из бюрократических инстанций.
Питер никогда не видел Тони в такой ярости.
С этим по итогу разобрались, все возместили, но кому какое дело до виновных, когда появился повод обвинить Тони Старка. Накопительный эффект дал о себе знать не в публичном ключе, а в личном.
Питер не может точно сказать, как они пришли к постоянным ссорам. Он вначале не понимал, что происходит, а потом включилась защитная реакция. И от кого — от Тони. Так и цепляются друг за друга на ровном месте, хотя Питер пытается быть терпеливым.
И вот, это тянется не два и не три дня. Неделями. Тони щерится, ярится, травит сам себя. Это тяжело. Это по-настоящему тяжело, но Питер старается изо всех сил. Тони просто заносит иногда, и он становится невыносимым.
В остальное время с ним в принципе сложно говорить.
Питер не знает, что с этим делать, не может подступиться. У него и опыта-то нет, куда там, в девятнадцать лет. Неоткуда было взять. У дяди Бена был совершенно другой характер, да и жизнь у него была куда проще. Без геройств.
Питер ловит себя на мысли, что все чаще думает о дяде и тете. У него перед глазами всегда была образцовая семья. Кто-то скажет — обычная, а он знает, что лучшая. Особенно окунувшись с головой во все прикрасы геройств и потерь. И последствий. Тони выворачивает, переводит все на себя, истинное и не очень.
Вот только в одиночестве ковыряясь в овощах за ужином, Питер устало понимает, что у него все меньше и меньше аргументов против всего мира.
— О, ты выбрался в мир людей, — он приветствует появившегося на кухне Тони. Как всегда, когда тот выходил из мастерской после многочасовой работы. Сейчас работа превратилась в убежище.
— Думал, ты будешь ночевать в подвале.
— А я думал, ты не будешь очередным человеком, который пытается вернуть меня к обыденному распорядку жизни, — спокойно отзывается Тони, проходя в кухню.
Питер пропускает замечание мимо ушей.
Мысленно выдыхает и продолжает как можно миролюбивее, наблюдая за Тони. За утомленной походкой и напряженными плечами.
— Ладно, не буду, можешь сидеть, сколько хочешь, я вообще не к этому.
— Уж надеюсь.
У Питера все сдувается внутри подобно воздушному шарику.
— Я почти разобрал почту, — пытается начать он с чего-то безобидного. — Там пара писем, тебе надо ответить, как время появится.
— Хорошо, — неопределенно кивает Тони, глядя поверх него, — с почтой справилась бы и Эбби. Мне казалось, что у тебя потенциала больше, чем для обязанностей секретарши.
