Стараясь казаться равнодушными и всезнающими, они лихорадочно умножали вес «презренного металла» на среднюю стоимость за грамм. Пытались сосчитать стоимость, но тщетно. В течение тридцати секунд ни у кого не получилось, и они бросили это занятие. Резюмировав, что это «все равно много», снова включились в беседу.

– Извлечение металла в то время производилось достаточно просто. После вырубки около десяти килограмм породы ее помещали в ступку, где дробили тяжелыми пестами, как, например, кофе в ступке, на мелкие фракции, насколько было возможно. Потом высыпали в глиняный горшок с отверстием в донной части и помещали в печь. Тяжелое золото осаждалось внизу. Этот метод называется «гравитационное обогащение». Температура плавления золота ориентировочно 1964 градуса по Фаренгейту[6]. Барит при почти таком же нагреве переходит в полиморфную модификацию. В процессе плавления золото выливалось через отверстие в приготовленную форму. Сбоку, конечно, ставили кузнечные меха, чтобы достичь нужной постоянной температуры. Выглядело это, примерно, так, и он перелистнул тетрадку:

– Данный метод в обычных условиях позволяет обогатить до 80 % всей руды. В нашем случае, думаю, около 96–98 %. Оставшийся барит выплескивался в отвал. Кстати, на краю поляны есть высокий обрыв. Мои сотрудники немного спустились и обнаружили под слоем травы и листьев фракции когда-то расплавленного барита.

– Очевидно, трудились там четыре-пять человек, не больше.

– Конечно, месторасположение таких мастерских старались держать в тайне. Но сам процесс плавления сопровождается плотным едким дымом от диоксида серы и окиси бария. Для секретности отводную трубу делали длинную и пористую. Например, из койры (волокна) кокосового ореха. Видимые компоненты постепенно впитывались в нее, и на выходе дым был почти незаметен.

Он захлопнул тетрадку и, как отличник после доклада, поднял глаза на собеседников. Увидел устремленные на него угрюмые серьезные глаза троицы, как-то сразу сник.

– Спасибо! В ближайшее время подберите команду исходя из минимально необходимого количества ваших горняков и обеспечьте необходимым оборудованием. Надо начать разработку немедля! – сверкнул глазами генерал. – Все вопросы задавайте лично, подчеркиваю, лично синьору Мессереру. И действуйте согласно его указаниям! Ваши люди поступают в его распоряжение, – генерал кивнул на мощного «техасца». Тот осклабился.

– Как глава провинции Ориенте, он сделает все необходимое! Это понятно?

Кабрера сглотнул и несколько раз кивнул. Ему было жутко неуютно в компании таких матерых хищников. Он чувствовал себя, если не кроликом, то маленькой мышкой на рисовом поле, за которой зорко наблюдают парящие в небе стервятники.

– Если позволите, у меня одна просьба! Тех двух геологов почему-то сразу заставили покинуть страну. Обнаружилась какая-то проблема с документами. Они квалифицированные работники и очень нужны мне здесь. Можно ли как-то поспособствовать их возвращению? – и он просительно глянул на Фульенсио.

– Рекомендую подыскать себе новых, а лучше быстренько научите наших специалистов! Мы, как богатая развивающаяся страна, должны обладать своими мастерами горного дела! – поставил точку генерал.

– Вы свободны! Можете забрать… – он кивнул на экспонаты на столе. И позже нехотя выдавил из себя короткое: «Gracias!»

«Техасец» кивнул на топорик: «Оставлю себе. Милая игрушка!», – и хищно улыбнулся.

Кабрера, пятясь, вышел. Если б мог, наверное, побежал бы. Но статус встречи не позволял сделать этого. Уходя, он с тревогой думал о своей семье, оставшейся на родине, за которой «обещал присматривать господин Леер с друзьями». Ничего хорошего отсюда ждать не приходилось. Но геолог все же надеялся, что пока он нужен и молчит, их не тронут.

Оставшиеся в кабинете одновременно выдохнули. Как будто исчезло препятствие, позволявшее им свободно разговаривать.

– Орландо, я надеюсь на тебя! Секретность и сохранность просто необходимы! Как известно, в горах самый сильный зверь – тигр! Если бы твои «тигры» обеспечивали там порядок в этой области, я был бы спокоен.

Надеюсь, они справятся с задачей?

– Jefe, в моей провинции я сделаю все, как надо! – буркнул гигант.

Его маленькая армия наемников занималась и охраной высших лиц государства, и подавлением любых мятежей. «Заплечных дел мастера» не гнушались и другой работой. Расстрел был для них как партия в кости. А для их командира – и подавно. Поэтому Орландо не любил пустых разговоров.

– Обеспечу охрану и неприкосновенность имущества. Но есть вопрос с доставкой золота, – он чуть помедлил.

– Чтобы не хранить большое количество в горах, предлагаю малыми партиями перевозить в Байямо, в казармы тамошнего дивизиона. Потом уже силами военных переправлять в столицу. Стандартные военные ящики, думаю, подойдут. Можно, конечно, ко мне на асьенду в Мансанильо, там еще надежнее, – загоготал он.

– Culo veo, culo quiero, – парировал Леер, но получил такой красноречивый взгляд Орландо, что предпочел замолкнуть и беседу с этой гориллой не продолжать.

– Claro Jefe, me voy?[7] – пробормотал гигант. Фульенсио согласно кивнул.

Тяжелый и мощный, как шкаф из красного дерева, Мессерер встал, накинул широкополую шляпу и не спеша направился к двери, лениво поигрывая топориком.

Дверь за ним закрылась и оставшиеся в кабинете посмотрели друг на друга.

– Итак, мой друг Леер, обсудим финансовую сторону этого дела? – улыбнулся, наверное, первый раз за всю встречу Фульенсио.

– Всегда готов, мой генерал, – так же бодро ответил собеседник и достал из портфеля пачку бумаг…

– Мы друзья и должны думать и заботиться друг о друге, – щебетал он, раскладывая листы на столике. – Вот расчеты и схемы по выводу средств за границу. Совершенно легально и без обмана.

– Понимаете, генерал, – он чуть помедлил, чтобы придать значимости своим словам. – Сейчас все труднее получать «чистые» законные доллары. Все эти комитеты и комиссии, заседающие на реке Потомак, слишком уж сильно взяли всех за горло. А ведь нам нужна обоюдная выгода!

– Рассказывай, – милостиво согласился хозяин Дворца и допил кофе. Он уже слышал запах купюр и предвкушал интересные торги!

Что касалось денег, эти двое понимали друг друга с полу взгляда!

Детство Йоханны закончилось ярким солнечным весенним днем. Сразу и бесповоротно! Одним ударом мачете разделив жизнь на «до» и «после». В тот самый миг, когда в ее маленький мир пришла большая беда.

Она всегда любила горы! Туман, после полудня обволакивающий холмы Сьерра-Маэстра плотным молочным облаком… Нравилось подолгу лежать в пахучей смятой траве и наблюдать, как милые крохотные колибри снуют вблизи цветков, перелетая от одного к другому, быстро-быстро трепеща малюсенькими изумрудными крылышками… Бывало, с мамой они подолгу бродили средь посадок молодого кофе, покрытых, как снегом, небольшими белыми цветами.

Маленькая Йоханна была в восторге от фонтанов причудливых разноцветных орхидей, ярким покрывалом раскинувшихся по склонам вблизи небольшой извилистой речушки Яра. Та неспешно струилась по камушкам откуда-то с вершины Pico Joaquin мимо их деревушки и уносила опавшие лепестки на север, в долину к большим городам, в которых Йоханна никогда не была.