Мы наткнулись на мумию ибиса. А потом – повскакивав и продолжив копать – на вход в катакомбы….

Месяц прищурился на небе, разрезал черноту, словно серп, смазанный золотисто-желтой, сияющей кровью только скошенных колосьев пшеницы, созревших, августовских. Сплошная иллюзия лета – до августа еще далеко, еще успеют вернуться резкие заморозки, и ночь станет звенеть колокольчиками инея. Пока она – нежно-синяя.

Месяц заливал Санкт-Петербург призрачно-желтым. Блестели серебряные шпили зданий, мерцали купола Собора Вечного Осириса, и вода в каналах, колыхаясь, бредила воображение отражениями: искаженными, впитавшими черноту и желтизну. Центр города не смолкал, не до того было – ночью, когда ладья Солнечного Бога проходила через двенадцать часов тьмы врат Дуата, жизнь не замирала. Просто поворачивалась к миру другой стороной, показывала второе, чуть изуродованное, но с горящими глазами лицо: шумели кабаки, притоны, бордели, совершались выгодные сделки.

И только вокруг большого особняка – невесть кому принадлежавшего – жизнь замирала будто застывшим, терпким воском. Даже вода, и та, будто переставала отражать не только особняк, но и небо.

Здесь не водилось призраков – зато водились влиятельные люди. Особенно в такие, словно замирающие специально для них ночи.

Гранд-губернатор уже минуты три внимательно рассматривал кольца на пальцах Саргона. Велимира бижутерия никогда не интересовала, перстни он считал пережитком прошлого, пусть даже те и были фамильной ценностью или амулетом, но кольца Срагона… Напоминали сферы с отверстиями с обеих сторон, и сферы эти были исполосованы кольцами с клинописными символами – золотисто-лазуритовыми, будто крутящимися вокруг одной из тех далёких планет, название которой Велимир постоянно забывал. Целых четыре таких кольца – по два на каждой руке – больше всего напоминали гранд-губернатору древние астрономические приспособления, модели небесных сфер, астролябии, вдруг ставшие объемными. Велимир знал, что золотистые колечки на них поворачиваются, меняя узор и открывая новые символы – много раз видел, как Саргон проделывает этот фокус.

При свете ламп – хоть тут, радовался Велимир, они общались не в темноте! – одеяние Саргона приобретало божеский вид: балахон оказывался не бездонно-черным, а отдающим глубинным фиолетовым, с тонкими золотистыми узорами созвездий.

Маска, конечно, никуда не пропадала.

Из шести кресел за столом пустовало только одно. Велимир взглянул на большие часы с маятником, давно отбившие полночь – демонстративно вздохнул и нервно побарабанил пальцами по овальному столу.

– Ну и долго мы еще будем ждать? С опоздавшими никакой каши не сваришь…

– Терпение, Велимир, – протянул Саргон. – Терпение.

– Слушайте, на правах гранд-губернатора я могу всех опоздавших отстранять от своих должностей…

– Тебе придется придумать очень вескую причину для этого! Чтобы не повредить всему… мероприятию, – раздался голос с одного из кресел.

– О! Придумывать причины, можно сказать, мой конек.

Дверь в зал неожиданно хлопнула. Запыхавшийся человек дошел до кресла, громко плюхнулся.

– Ну наконец-то, – хмыкнул гранд-губернатор. – За сим, объявляю наше собрание открытым и бла-бла-бла. Боги, как хорошо, что мы не держим секретаря и не устраиваем прочий цирк…

– Через два дня, – раздался голос из одного кресла.

– Да, – подтвердил Саргон, выпрямившись. – Через два.

Лица собравшихся вовсе не были важны – куда важнее то, что висело у них на шеях, поигрывая металлическим блеском в свете ламп.

– Велимир, у тебя все готово? – осведомился тот же голос, покрутив в руках серебряный амулет в форме мощного молота на серебряной же цепочке.

– Насколько это может быть готово сейчас, – гранд-губернатор потянулся за хрустальным бокалом. Сегодня он потрудился принести пряное красное вино – как оказалось, очень кстати, иначе с ума можно было бы сойти, дожидаясь опоздавшего. – Давайте лучше послушаем Саргона. По-моему, у него есть, что сказать, да?

– Спасибо, Велимир, – по голосу, словно одеревеневшему, и не догадаться было – издевается он или действительно благодарит. – Должен сразу предупредить, что к нам присоединяется… еще один участник.

– Еще один?! – пропищал человек с подвеской в форме ни то лица, ни то черепа с высунутым языком.

– Мы, стало быть, о ком-то забыли? – повел бровью другой, методично покручивающий в руках свою подвеску – с солнцем, в которое вписан странный угловатый символ.

– О нет, позабыть мы ни о ком не могли, – усмехнулся Саргон. – Просто оказалось, что есть тот, кто частично разделяет наши интересы – и упрощает нашу жизнь.

– И почему же его нет с нами, хм-х-м? – наконец-то проговорил, еле-шевеля губами, последний человек. Его подвеска с мордой усатого дракона мерцала тускло, словно поглощая свет.

– Ему и не нужно быть здесь – достаточно знать и выполнять свою часть… плана, если позволите мне назвать это так. Поверьте, я вижу людей насквозь – и этот кажется полезным, нет в нем нюансов особо тонких. Почему бы не воспользоваться подарком судьбы, чтобы побыстрее покончить с ужасной несправедливостью? Как там говорят: дают – бери, бьют – беги? В случае с судьбой это не просто правило, а мантра – второго шанса не будет. Она не любит щедрые подарки.

– Короче говоря, это анубисат-террорист, за последний день подорвавший целых два здания и заставивший мою голову изрядно потрещать, – ворвался Велимир. Поймав непонимающий взгляд Саргона, гранд-губернатор пожал плечами. – Нет, ну а что? Ты слишком не любишь быть конкретным. А я вот счит…

– Сэр? – Парсонс, худой, смуглый, лысый, в длиннющем зеленом фраке, казалось, материализовался не то, что из воздуха – из пустоты.

– О боги! – вздрогнул Велимир. – Парсонс, ты что, не видишь, сейчас не…

– Простите, сэр. Но лекарство, сэр. Надо готовиться к операции, сэр.

– Боги… давай сюда, – не поворачиваясь, он схватил с подноса стакан, выпил залпом и тут же потянулся за вином, но даже спиной поймал непонимающий взгляд врача. И почему эти оба – что Саргон, что Парсонс, – так любят слишком настойчиво, до мурашек, смотреть?

– Ты правда думаешь, что у тебя выйдет провернуть эту авантюру? – удивился человек с подвеской-черепом с высунутым языком.

– Боги, в городе будет Сердце Анубиса! Сердце настоящего бога! – Велимир закинул ногу на ногу. – Если мы все тут верим, что наши планы срастутся благодаря ему, то чего говорить об этом? Главное – успеть. Потому что…

Гранд-губернатор замолчал, потом перешел на шепот.

– Кости его – серебро, плоть – золото, волосы – подлинный лазурит…

– Не думал, что когда-нибудь скажу это, но Велимир прав, – Саргон хмыкнул. – Сердце Анубиса и… еще несколько нюансов. С некоторыми из которых нам поможет этот анубисат. Останется решить одну проблему – госпожа Грушницкая слишком проворно скупала древности. И приобрела одну, нужную мне…

– Эта старая дура? – фыркнула, вероятно, женщина.

– Она моложе тебя, – поспешил уколоть гранд-губернатор.

– Так или иначе, – Саргон словно не обращал внимания на посторонние разговоры, – завтра я научу анубисата Алистера Пламеня паре тайных слов, что знаю сам, чтобы обращаться… с зеркалами.

– С зеркалами?

– О да, – Саргон хмыкнул – все, как обычно, увидели это даже сквозь маску. Потом он скользнул глазами по зеркалам в зале: красивым, ажурным, в резных дубовых рамах. Никто не подметил, как Саргон нахмурился, блеснул зеленоватыми глазами – опять же, совершенно не пряча эмоций за маской.

– Итак, – продолжил он, – еще день – и все решится. Надеюсь, все готовы сделать, что должно? Все готовы ко встрече с настоящими богами?

Все присутствующие – кроме Велимира – схватились за подвески.

– Со своими богами, – повторил Саргон, хмыкнув.

– А как ты думаешь, Саргон? – раздался низкий, но очевидно женский голос. – Мы были там двадцать лет назад. Мы пытались докричаться, доказать свое мнение – и что они с нами сделали? Мы – ошметки того сопротивления. Мы единственные – дождались.