– О чем мне с ним говорить? – надоедает мне весь этот спор.

– У него скоро начнется пубертатный период, – воспрянывает духом отец. Он думает, что продавил меня своими россказнями. – Вот и поговори с ним о бритье, гигиене, о девочках, о том, как берутся дети, об охоте, рыбалке, автомобилях, расспроси его об интересах, увлечениях, да миллион тем, Артур!

– Зачем я буду объяснять ему за баб, если он ни до одной из них не дотронется?! – в сердцах выкрикиваю я.

– Слушай, у него только ноги не работают! Остальные-то органы в полном порядке! И если ты думаешь, что инвалиды не живут половой жизнью, то зря. Открою тебе глаза хоть на это!

– Ладно па, не сношай мне мозг! Не в восемь же все это пацану рассказывать! Вот усы начнут расти, тогда и поговорю.

– Я и не прошу прямо сейчас! Я тебе подсказываю, какие могут быть темы разговоров между отцом и сыном. Да их миллион! Только бы у тебя было желание уделить ребенку хоть немного внимания.

– У меня его нет.

– В этом вся проблема, Артур!

***

Кира

Сижу в расстроенных чувствах, пью чай. Надо бы спать идти, но вот сил нет от слова совсем.

И снова звонок. Что они все сегодня, сговорились что ли?! Смотрю на время – одиннадцать. Надеюсь, что это не уволенные сотрудники, снова требующие компенсации.

Но нет, выдыхаю спокойно и даже улыбаюсь: Карина!

– Привет, Кирюшка! – весело щебечет лучшая подруга.

– Привет, дорогая! Как хорошо, что ты позвонила!

– Что случилось? – настораживается Карина, – обычно ты не так радуешься нашим созвонам!

– Дурная что ли!? – удивляюсь я ей, – Всегда рада с тобой потрепаться!

Мы с Кариной познакомились в университете. Вместе грызли гранит науки, начиная с первого курса. Сблизились, сдружились, у нас оказалось много общего. Мы вдвоем были из более чем обеспеченных семей, не зная горя, голодных студенческих лет и ужасов общежития. У нас даже имена и фамилии созвучны – я – Птицына, она – Синицына, я – Кира, она – Карина, я – Владимировна, она – Владленовна. Вот такое родство душ.

И после универа мы остались дружны, хотя каждая начала работать в компании своих родителей.

А потом произошла встреча с Буйным… Карина здорово поддержала меня тогда. Ходила со мной по врачам, приносила мне фрукты, когда я лежала на сохранении… От Гоши ведь зимой и снега не дождешься… Она же стала крестной мамой моему сынишке. Несмотря на расстояние – я в Питере, она – в Москве, мы часто созваниваемся, делимся друг с другом, а уж в соцсетях и подавно на постоянном общении.

– Выкладывай, что случилось? – требует Карина.

Я рассказываю ей. Как на духу вываливаю все. И про Буйного. И про его непристойное условие. И про то, что я не смогла пойти на это. И про телефон, и про то, как мчала как сама не своя домой, потому что думала, что с Арсением беда… И про звонок Гоше, и про требуемую Валентиной Андреевной сумму компенсации, и про ее угрозу подать на меня в суд… На последнем все же плАчу. Не могу сдержаться, заново переживая боль и обиду за сегодняшний день.

– Так, подруга, стопэ! – обрывает меня Карина. – Буйный, конечно, мразота последняя! Это – не новость. Твой братец – ушлепок, каких поискать. Больше на него не надейся и не звони ему. Он скатывается на дно. Игрок, кутила, бабник. Почему-то Буйный оприходовал тебя, а повлияло это каким-то образом на Гошеньку. Как-то не справедливо выходит, не находишь? Другое дело, если бы он его поимел вместо тебя, тогда я хоть как-то могла бы объяснить поведение твоего братца, а так нет ему оправдания. Он закончит плохо. Вот увидишь.

Вот за что я люблю Карину, так это за ее умение все факты разложить по полочкам и сделать верные прогнозы на будущее.

– А своего главбуха, – продолжает подруга, – шли подальше! Или, еще лучше, к Буйному.

– Шутишь что ли? – удивляюсь я.

– Абсолютно серьезно. Ты, когда фирму ему передавала, подписывала приказы об увольнениях сотрудников?

– Н-нет… ничего не подписывала.

– Пау! Пау! – ртом стреляет Карина. – Бинго! Тогда, получается, что их уволил Буйный! Пусть он им компенсацию и выплачивает. А эта твоя Валентина Андреевна пусть на него в суд подает. А мы посмотрим на этот цирк, даже попкорну закажем, чтоб повеселее было!

– Что, правда?

– Вот тебе крест! – заверяет меня Карина. – Еще раз Валюша позвонит, смело посылай ее к Артурику. Все, выдыхай. Этой проблемы у тебя не существует! А на счет работы тоже не парься. У меня дядя тут. Любимый, между прочим. А я его любимая племянница. Я позвоню ему завтра, уверенна, что он найдет тебе местечко.

– Ох, Карин, спасибо тебе конечно, но у меня ипотека такая что… не знаю, какую зарплату надо иметь, сотку не меньше, а еще зарплату няне платить, бензин оплачивать, подгузники и еду Арсюше покупать…

– Кирюш, ты хоть в курсе, какую компанию мой дядя держит? Сотку у него рядовые сотрудники получают, а менеджеры и вовсе, под две! Так что на все тебе хватит. Говорю же – выдыхай. Тетя Карина все сделает чики-брики!

Артур Буйный

Не хочу встречаться с Костей. Иду мимо гостиной, сразу в коридор и на выход из особняка. На сердце паршиво. Но если сейчас увижу сына, то будет еще хуже. Нам обоим. Нахрен ему такой отец как я не сдался!

– Папа… па-ап… – зовет меня мальчик.

Видимо увидел меня промелькнувшим у двери.

– Пап, зайди ко мне, я тебе кое-что покажу! – а мой сын настойчивый. Весь в меня! Я тоже если чего захочу, добьюсь любыми способами.

Так, а вот сейчас у меня есть выбор. Я уже в дверях. Могу претвориться глухим и свалить из дома в ночной клуб. Или могу уделить время ребенку, как умолял отец.

– Твою мать! – тихо матерюсь сквозь зубы, разворачиваясь на зов.

Перед дверью делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание.

Вхожу.

С трудом удерживаю веки, чтобы крепко не зажмуриться.

Это – твой сын, мужик! Соберись!

Костя. Моя боль. Мой крест. Моя ошибка.

Костя радостно улыбается мне. Подъезжает на инвалидном кресле. Оно уже почти как взрослый. Костя растет рослым парнем. У него нет лишнего веса, родители заботятся о его правильном питании. У него диета в соответствии с его малоподвижным образом жизни. Ведь от вечного сидения развиваются многие неприятные штуки, из которых «запор» – самая безобидная.

Так вот, Костя – высокий. И развитый не по годам. Или я его давно не видел, и он очень подрос тех времен. Костя улыбается. Протягивает руку. Совсем, как взрослый мужик.

Пожимаю его совсем недетскую ладонь. А ведь отец прав, на счет пубертата. Еще немного, и все, Костя войдет в подростковый период. Бедный пацан… На всю жизнь прикован к этой чертовой коляске! И в отличие от папы, я в его чудесное восстановление не верю.

Он вообще не должен был родиться. Я всегда пользуюсь презервативами! Даже сейчас, после вазектомии. Потому что мало ли какую «венеру» можно словить, а еще даже перетягивание семенных канатов не дает стопроцентной гарантии в плане предохранения. Так вот. У меня порвалась резина. Вообще она рвалась у меня дважды в жизни. С матерью Кости и со Снежной Королевой (до сих пор рад, что последняя не забеременела в ту ночь! Второго инвалида я бы точно не пережил).

Так вот, Полина, так звали мою бывшую, уверяла меня, что у нее «безопасные» дни, и вообще она пьет оральные контрацептивы.

Я был молодым и глупым. Мне даже в голову не пришло что бывает экстренная контрацепция. Это потом я изучил всю тему, на случай вот такого прокола, и когда это произошло с Королевой, я отправил водителя в аптеку. Заставил ее принять таблетку прямо при мне. Кира выпила. Я даже заставил ее открыть рот, чтобы убедиться на сто процентов, что экстренная контрацепция попала в ее организм. И вот результат: с Кирой меня пронесло. Больше проколов не случалось, но занятия сексом приносили мне стресс, нежели удовольствие. Из-за моего немалого размера и напора, резина могла снова не выдержать. Поэтому я принял решение пройти через процедуру вазектомии. Да, у меня не будет больше детей. Ну и хорошо. Плодить таких – не мой путь.