– Он же смотрел ее уже раз двадцать.

– Двадцать два.

И я не могу его за это осуждать: мой личный счетчик тоже близок к этой цифре. «Рапунцель» – лучший фильм всех времен. Та же атмосфера, что и в «Заколдованной Элле», но, в отличие от нее, не вызывает воспоминаний о пижонах и провалах. И там есть Флинн Райдер, нарисованный лохматый наглец, прохвост моей мечты.

– Значит, будем мы, Райан, Эллен и ее сын.

– Пятеро?

– Ага. Думаю, тебе понравится сын Эллен. Мы недавно ужинали вместе, ты тогда гостила у отца. Он очень милый. Копия отца, а я должна заметить, Пол всегда был симпатичным. Он баран, конечно, но симпатичный. – Мама поджимает губы. – Очень консервативный. Вырос в Ментоне, недалеко от лагеря. Превратился в итоге в республиканца, такого, как в «Фокс Ньюс» показывают обычно. Печально.

– Он ездил с вами в лагерь?

– О нет, он был городским мальчиком, и, конечно, это тоже влияло. Эллен думала, я так к нему отношусь именно потому, что он из города, но она ошибалась. Нет-нет. Мне не нравилось, как он с ней разговаривал. Вечно свысока. Сейчас вся эта история кажется такой дурацкой. Можешь представить, будто теряешь лучшего друга из-за такого вот идиота? Я так благодарна фейсбуку[12], без него мы с Эллен не смогли бы снова связаться спустя столько лет. Я даже не узнала бы, что она вернулась в Джорджию.

«Я так благодарна фейсбуку». Слова, которые не услышишь от человека младше сорока лет.

– …Как будто совсем недавно. Даже удивительно. Есть что-то такое в старой дружбе. И ее сын, Мэттью, просто чудесный.

Каждая клеточка моего тела замирает.

– Мэттью?

Слышали писк? Это я вдруг заговорила на октаву выше.

Мама, конечно, ничего не заметила.

– Такой душка. Рассказывал какую-то историю про…

Глубокий вдох.

– Его зовут Мэтт Олсон?

– Да, верно. Я забыла, что он в двенадцатом классе. И вы с Райаном могли видеть его в школе. Он…

– К нам придет Мэтт Олсон? – Я так вцепилась в спинку стула, что костяшки побелели. – Сегодня?

– Сейчас, – выдыхает мама, бросая быстрый взгляд на духовку. – Ой. Ладно. Все плохо.

– Я помогу. Прости. Дай мне секунду. – Чат с Андерсоном у меня уже открыт.

«КОД КРАСНЫЙ КОД КРАСНЫЙ Помнишь мамину подругу Эллен? ОНА МАМА МЭТТА

И ОН БУДЕТ У НАС В ГОСТЯХ

МЭТТ-С-ПЛАКАТА

ПРИДЕТ

СЕГОДНЯ»

– Кейт! Можешь поставить на стол воду? И найти брата?

Я откладываю телефон.

– Со льдом или без?

Кто-то звонит во входную дверь.

– Вот черт, – говорит мама. И направляется прямо к двери: в фартуке, лицо перепачкано мукой. К тому моменту, как я выбегаю в прихожую, она уже обнимается со стоящей на пороге Эллен.

Эллен, кстати, просто копия мамы. Они даже выглядят одинаково: темноволосые, с большими карими глазами и таким же невероятно подвижным выразительным лицом. Завидев меня, она вскрикивает:

– Это Кейт? Надо же. Милая, ты выглядишь точно так же, как на фотографиях.

– Э… Ну. Спасибо?

– Только посмотрите на эти чудесные щеки. Боже, Мэгги. Твоя девочка такая милая. А это мой сын, Мэттью. Мэттью, Кейт учится в одиннадцатом…

– Мы встречались. – Мэтт улыбается. – Привет, Кейт.

Его голос. Произносит мое имя.

Наши мамы, дом, суфле, все вокруг просто ис-па-ря-ет-ся.

От умиления я растекаюсь лужицей на полу.

Из всего разнообразия рецептов мама останавливается на мини-суфле и куриных палочках в панировке, но добавляет к ним тарелку овощей и замороженную пиццу. Потрясающе некошерный для шаббата ужин. Кухня напоминает зону бедствия – за исключением вылизанного до блеска пола. И сегодня редкий случай, когда «вылизанный» – это метафора, а не прямое описание процесса, произведенного языком Камиллы. Гостеприимство семейства Гарфилд нынче вечером на высоте.

Мама открывает бутылку вина, которую принесла Эллен, и достает свечи. Мы как раз собираемся их зажечь, когда входная дверь слегка приоткрывается.

– Приве-е-ет?

– Это, наверное, мужчина из эскорта, которого я наняла, – говорит мама, и они с Эллен тут же начинают посмеиваться.

Буквально на полсекунды наши с Райаном взгляды встречаются.

– Мам, перестань, – ровно произносит он.

Я просто сижу и наслаждаюсь тем, что мама сказала слово «эскорт». Прямо перед Мэттом. Знаете, что особенно круто? Когда твоя мама и мама твоего краша обсуждают эскорт.

Это не эскорт, конечно. Это Андерсон.

– Эгей! – Он заглядывает в комнату. – Я опоздал?

– Конечно, нет, милый. Эллен, познакомься, это Андерсон Уокер, он наш сосед. И лучший друг Кейт. Ты приоделся, милый? Какая красивая бабочка.

Андерсон, тебе всегда нужно внимание, да? Вы только представьте, он переоделся в чистую рубашку и надел бабочку и буквально вплыл в наш дом к ужину.

– Получил твое сообщение, – говорит он, окидывая меня хитрым взглядом.

– Да я уж вижу.

И да, я рада, что он пришел и все такое, но давайте остановимся на минутку и признаем: он отказался от Рапунцель и Флинна ради Мэтта? Потому что ради меня он на это пойти был не готов. Я понимаю его. Но вообще-то обидно.

– Рада познакомиться, Андерсон, – говорит Эллен. – Теперь у меня ощущение, что я смотрю на Мэгги и Эллен нового поколения.

Я чуть водой не подавилась.

Небольшая вводная. Мы с Энди не Мэгги и Эллен нового поколения. Они – прямое воплощение того, как дружить не нужно. И двадцать лет не разговаривали. Даже больше. Простите, но от одной мысли, что ребенка Энди я увижу, когда тот будет уже подростком, мне хочется сжаться в комок и зарыдать. И убейте меня, если я когда-нибудь скажу, будто его дети выглядят точно так же, как на фотографиях в фейсбуке[13].

Мы ставим на стол тарелку и приборы для Энди, он занимает место во главе стола, а Мэтт оказывается по правую руку от него. И теперь они смеются над какой-то ситуацией с утреннего урока Старшего Т. Как я поняла, Ной Каплан притворился мимом. Понятия не имею, почему это может быть смешно, но ребята явно считают его идею вершиной комедийного искусства. Наверное, один из тех случаев, которые надо видеть. Райан, конечно, даже не пытается изображать интерес, просто листает страницы в телефоне.

Мама и Эллен тем временем увлеченно ругают отца Мэтта.

– Он хотел купить ребенку пневматическое ружье. Можешь представить? Мэттью тогда было шесть. Я сказала: «Ни за что. Только не в моем доме».

– Боже мой. Да. Конечно, нет. Меня это ужасно раздражает. А есть еще слишком реалистичное игрушечное оружие. Ненавижу. И пейнтбол! – Мама полностью перешла в режим осуждения выезда на пейнтбол, который ассоциация спортивных спонсоров организует каждый февраль. – Это так опасно. Я никогда не отпускаю Кейт и Райана. Никогда. Ни дома. Ни в лагере…

– Ой, кстати! – Эллен поворачивается по мне. – Мэттью сказал, вы вместе работали этим летом в лагере. Вот это совпадение!

– Знаю, – улыбаюсь я, покосившись на парней. Андерсон постукивает пальцем по ладони, рассказывая что-то. Райан смотрит в пространство. Но Мэтт прислушивается к каждому слову.

– Нам с твоей мамой очень нравилось участвовать в лагерных постановках. И ты знаешь, наверное, что мы вместе там выросли. Учились в разных школах, но несколько раз попали в один и тот же спектакль в местном культурном центре.

Неожиданно Энди и Мэтт разражаются хохотом. Великолепно. Я так рада, что они прекрасно проводят вместе время.

Фу. Мне не нравится это чувство. Откуда в моей голове такой противный голосок? Мне даже ревновать смысла нет, я же сама пригласила Андерсона. Сегодня утром. Сегодня! Что это за мир, в котором я предпочла бы его присутствию его отсутствие? Мы ведь говорим об Андерсоне. Может, пора уже перестать косо на них смотреть и попытаться самой начать разговор.

– Эй, ребята, не хотите…

Новый взрыв хохота. Мои слова тонут в нем.