— Пара километров примерно. Но именно гидроэлектростанция занимает где-то половину.

— Класс... Ох, если б только не эти дикари... И чего им мирно не живётся...

— Голод. И полная уверенность в том, что виноваты в нём те, кто сейчас живёт сыто. И кто ещё знает, что там этим несчастным детишкам залил в головы их предводитель. Так густо, что они ради него готовы половину области в радиоактивную пустыню превратить.

— А до Саратова тоже достанет, если там что-нибудь взорвётся?

— Вряд ли. Ветер тут, как видишь, в основном с запада дует. АЭС строили как раз с таким расчётом, что в случае чего — осадки унесёт в малонаселённую степь на восток. Но Балаково тогда точно зацепит. И воду из реки нельзя будет использовать.

Всмотревшись в противоположный берег, Алина с опаской спросила:

— А нас оттуда не заметят? Они же где-то там сейчас идут, да?

— При таком разливе нормально пройти можно только вдоль автомобильной трассы. А между нами и трассой — километров пять. Не заметят. Расслабься. Можешь даже поспать в каюте. Нам ещё часов пять пилить такими темпами.

Закончив свои записи, Алина убрала тетрадку, закуталась в тонкий спальник, притороченный к ранцу и юркнула в каюту. Остаток медленного путешествия прошёл без приключений. Борясь со сном, я периодически умывался речной водой из-за борта. И уже после полуночи на берегу на фоне звёздного неба показались контуры невысоких многоэтажек Вольска.

— Руки вверх! — Как только парусник приблизился к грузовому причалу цементного завода, до нас долетел грозный девичий окрик. — Назовитесь или открываю огонь на счёт три! Раз!

— Вольно, Гамма-шесть. — Послышался усталый голос Альфы. — Свои...

— Альфа! — Тот же самый голос из темноты теперь звучал совсем иначе — с искренней радостью. — Здравия желаю!

— Симметрично... — Разглядев на причале хрупкий силуэт в надвинутой на глаза каске, я бросил рядом с ним швартовочный канат. — Принимай конец, Гамма-шесть!

Машинально схватив канат и примотав его к вантам, девчонка не выдержала и озадаченно произнесла:

— А... А это кто с вами?

— Мы нашли союзников. Гамма, отправь посыльного в штаб. Срочное совещание через десять минут со всеми бетами и гаммами. А сюда пусть пришлют парочку дельт. У нас много груза. И есть раненый. Пусть организуют койку в лазарете.

Рассудив, что ничего нового на их совещании услышать будет нельзя, я решил заночевать на яхте. И, поздоровавшись со спешно прибывшим отрядом дельт, разложил спальник на втором лежаке в каюте. И уже через несколько минут забылся, легко покачиваясь на волнах под негромкие переговоры амазонок, занимающихся разгрузкой своей лодки. А Алина так и не проснулась, всё это время мирно посапывая, свернувшись калачиком в своём углу.

— Кир!

Стук приклада автомата по каюте бесцеремонно выхватил меня из крепкого сна. Было уже светло.

— Кир? — Снова стук.

— Слышу, слышу, хорош яхту ломать! — Высунувшись из каюты наружу, я протёр глаза и увидел на причале Дельту-пятнадцать. — Сколько времени?

— Около восьми... Альфа сказала, что связь с Саратовом налажена. Разведотряд готов выдвигаться в любое время. — И на этих словах девчонка развернулась и зашагала обратно к жилым помещениям посёлка при цементном заводе.

— Погоди! Новостей из Саратова нет? Хан не заговорил?

— Ой, да... — Дельта остановилась. — Что-то там вроде есть, только я не знаю подробностей. Альфа сказала, что передаст лично.

— Она с нами в разведку?

— Ага...

— Не «ага», а «так точно». Ладно, беги. Скажи, что минут через пятнадцать будем готовы. — Я повернулся к Алине, которая тоже выползла наружу из-под своего спальника. — Да?

— Так точно! — Улыбнулась девочка. — Доброе утро!

— Это мы сейчас ещё посмотрим...

Пока мы принимали водные процедуры и наскоро перекусывали, амазонки разгрузили яхту, сложив канистры с топливом неподалёку, в тени огромной кучи цемента, готового к погрузке на железнодорожные составы ещё зимой. Но так и застывшего тут навечно.

Под попутным ветром, без перегруза и прицепа лёгкая яхта бежала по волнам гораздо быстрее. Мы снова двигались с запада на восток, обходя полузатопленный архипелаг перед плотиной по той самой Девушкиной воложке.

— Да, в общем-то, не так уж много нового. — Сидя рядом со мной у руля, Альфа делилась новостями, полученными из Саратова по телеграфу. — Сказал, что его зовут Дмитрий Ханыгин. Что он бывший полярник. И что срать он хотел на наш альянс и на представителей власти. Что скоро нам всем всё равно... Конец, в общем. Что если мы сами напоследок пожить не хотим, то остальным хотя бы не мешайте.

— Полярник, значит... Вот как он выжил. А насчёт «пожить» это он про каннибализм, очевидно... И хрен знает, что ещё, чем они там в этой своей «орде» занимаются...

— Сворачивай вон к тому мысу направо. — Альфа толкнула руль. — Когда мы тут дальше прямо плыли, по нам стрелять начали.

— Да тут до плотины ещё пара километров... Точно «Корды» у них там. Успели где-то с других вертушек поснимать, похоже. Ладно, попробуем с островка разглядеть, что у них тут и как.

Причалив к берегу острова, разделявшего реку на воложку и Балаковский рукав, мы достали бинокли.

Течение реки прямо по курсу — на севере от нас — перекрывала длинная приземистая плотина — от берега до берега. Особенностью местной ГЭС было отсутствие водосброса — никаких ниспадающих с верхотуры водопадов. Разница уровней воды до плотины и после была всего в несколько метров. Но этих метров хватило, что бы волны весеннего половодья размыли стыки городских дамб. И весь левый берег теперь был покрыт водной гладью — плотина кончалась не сушей, а мутным болотцем, из которого поднималось многоэтажное здание администрации электростанции и голые верхушки деревьев. И немного правее, метрах в пятистах от них, начинались приземистые крыши каких-то складов и гаражей, которые располагались на более высоком уровне земли — и вокруг них было почти сухо. Между этими строениями мы скоро заметили движение.

— Быстро же они сюда примаршеровали... — Очевидно, Альфа видела в свой бинокль тоже самое, что и я.

— Похоже, что и правда голод гонит. Деревеньки по пути сюда давно разорены, наверное. Раз не задержались нигде, кроме Маркса.

То тут, то там, у стен гаражей укрывались кучки людей, стараясь лишний раз не показываться на местности, доступной для обстрела из пулемётов, установленных на рельсовых кранах ГЭС, располагавшихся по краям плотины.

— Уже делегатов отправили. — Альфа легонько толкнула мой бинокль влево, чтобы я мог увидеть плот, который медленно подплывал к плотине. Посредине плота был водружён длинный шест с широким белым полотнищем — Правильно я всех сюда созвала...

— Чего? — Я убрал бинокль и уставился на неё. — Кого всех? Куда — сюда?

— Ночью, по телеграфу... Кадетов. Чёрный отряд. Мой гарнизон. Всех, кроме тех, кто держит базы. Должны прибыть сегодня на мост Королёва... Который через судоходный канал проходит. — Командир амазонок взглянула на меня своими холодными глазами. — Пока они все здесь, пора дать эти дикарям генеральное сражение. Раз и навсегда.

Ожидая моей реакции, амазонка и не думала отводить стальной взгляд. Алина, следившая за продвижением плота с парой парламентёров на нём, притихла. Прекрасно понимая, что сейчас лучше помалкивать.

Ещё месяц назад я бы лишь одобрительно похлопал командира амазонок по плечу. Разумом я понимал, что её решение было единственно верным, хоть и вынужденным. Но в остальном — не узнавал сам себя. Что-то внутри оставляло ощущение неправильности происходящего. И остро хотелось с ней поспорить.

Неужели мне стало жалко это озлобленное полуголодное отребье, которое сажает пленников в клетки, возя их с собой в качестве живых консервов? Исключено. Одного только вида деревянных телег, внутри которых лежали обречённые на съедение малыши, хватало, чтобы кровь начинала медленно закипать в предчувствии знакомого приступа неконтролируемой ярости.