Через минуту подъехали автомобили и пацаны приступили к заполнению канистр. Через сливные клапаны с фильтров действительно что-то полилось. И, судя по душному запаху, мгновенно наполнившему тесное помещение — то, что нужно. Понаблюдав за их действиями, я убедился в том, что они всё делают правильно. И раздал дополнительные ценные указания:

— Никому не курить и не стрелять. Пойду лабораторию гляну, может там ещё чего полезного есть. Кто со мной?

— Белый. — Егор кивнул светловолосому кадету и тот беспрекословно побежал следом за мной наружу.

— А зачем тут вообще лаборатория? Чтобы опыты какие-то проводить? — Поинтересовался поспевающий за мной кадет.

— Нет. Тестировать топливо надо постоянно. На примеси, на конденсат. Не разложилось ли на фракции за время хранения. Не смухлевал ли поставщик. Это если в автомобиль залить бензин, разбавленный ослиной мочой — то он в худшем случае потребует капремонта движка. Или просто заглохнет посреди поездки. А если у тебя на паре тысяч метров вдруг заглохнет вертолёт... — Я развёл руки в стороны, намекая на очевидные последствия такого происшествия.

— О как... То есть то, что мы тут собираем, может оказаться уже и негодным? — Белый начал обходить строение в поисках входа вместе со мной, постоянно крутя головой по сторонам как заправский телохранитель.

— Фифти-фифти, как говорит наш друг-космонавт. Но другого авиационного бензина у меня для вас нет.

— А чё, он сильно отличается от обычного? Ну, тот, который просто для машин?

— Октановое число у него больше ста.

— Эге...

— Вот тебе и «эге»... Вон вход. Пошли.

Внутри действительно оказалась лаборатория. По крайней мере, на это указывали расколоченные в хлам реторты, пробирки, ректификационные колонны, спектрографы и прочие тонкие инструменты и аппараты, составлявшие матчасть данного подразделения. Резервуаров с тестируемым материалом видно не было. Ещё топлива мы тут не найдём. Моё внимание привлекла лишь небольшая пластиковая бутыль. Судя по виду - с машинным маслом. Гопники, очевидно, проигнорировали густую вязкую жидкость, совсем не похожую на бензин. Но нам она была как нельзя кстати. Масло вертолётные двигатели жруг гораздо быстрее, чем автомобили. И наверняка у нашего знакомого пилота был дефицит и по этой части.

Также внутри прямо у входа нас встретил истлевший труп в некогда цветастом пуховике, ватных штанах и весьма приличных зимних ботинках с «чёткими» тремя полосками по бокам. Он лежал животом на полу, изогнувшись назад и уткнувшись лицом в стену. Судя по старым следам запёкшейся крови на стене рядом с ним, парня пристрелили в затылок, почти в упор.

— Как думаешь, кто это? — Толкнул я Белого. — Комсомолец или ленинский? Кто тут победил?

— Да хер их знает. — Пацан пнул труп, откинув того от стены на пол. — Они примерно одинаково одеваются, как и все гопники... О, смотри! Читал что-то, когда его кокнули.

Когда кадет отпихнул тело, нашему виду открылась его иссохшая рука, всё ещё сжимавшая клочок бумаги. На разорванном примерно пополам белом листе было видно лишь несколько символов, напечатанных посередине свободного пространства: «...ариант 002.».

— Какой-то протокол испытаний, наверное. Нахер только он был ему нужен... — Я присмотрелся к трупу — ничего необычного, кроме того, что нигде рядом я так и не увидел гильзы от смертоносного выстрела.

— Может посрать тут хотел. И бумагой запасся. Да не срослось.

— Очевидно, Ватсон. — Кивнул я кадету. — Ладно, пошли. Нечего тут ловить. Зацепи только вон ту бутыль.

Снаружи кадеты и «копейцы» уже заканчивали погрузку заполненных канистр в машину Юрка. Алина помогала им тем, что придерживала дверь багажного отделения, которая то и дело норовила закрыться под весом привинченных стальных листов.

— Мы счастливы? — Я подошёл к Егору, руководящему погрузкой, и попытался на глаз оценить найденный объём топлива. — Литров триста хотя бы есть?

— Да тут все четыреста. Там и ещё льётся, но уже некуда набирать.

— Норм. Это килограмм триста, как раз... Чуть меньше. Больше в яхту всё равно загрузить не получится. Иначе сами не влезем.

— Всё-таки поплывёте? — Егор глянул на меня с лёгкой улыбкой и тутже покосился на девчонку.

— И чем скорее — тем лучше. Чтобы наш знакомый пилот не натворил глупостей в поисках топлива где-то там, на балаковском фронтире. — Я, в свою очередь, покосился на кадета — он продолжал смотреть на меня с тёплой улыбкой. — Теперь у меня есть, что ему предложить... Ты чё?

— Кир... Я буду скучать. Ты клёвый.

Неожиданное признание паренька заставило меня несколько опешить. А ведь вчера вечером он почти что узнал, с кем по факту имеет дело.

— О как. Ну что могу сказать... Детей я никогда не хотел. Но если бы у меня был братишка — я был бы рад, если бы он хотя бы наполовину был таким, как ты. Береги себя, дружище.

— И вы там тоже... — Кадет как-то необычно замялся, продолжая поглядывать на Алину. — И ещё... Кир...

Никогда не видел его таким. Холодный и уверенный взгляд вдруг подёрнулся какой-то абсолютно детской смущённостью.

— Так, хорош мне тут голубятню разводить, боец!

— Да не... Я... В общем... — Егор проследил взглядом за Белым и подождал, пока тот отойдёт к остальным, помогая процессу загрузки. — Раз уж вы уедете... Как думаешь, как ко мне Алина относится?

Моя наполовину шрамированная левая бровь взлетела вверх, как только я понял, к чему он клонит:

— Так же, как я. Даже лучше.

— Правда? Слушай... А ты можешь у неё... Ну... Уточнить...

— И не подумаю. — Перебил я запинающегося кадета. — Будь мужиком. Прямо сегодня подойди и выскажи всё, что имеешь. По-другому это не работает.

Егор нахмурился и покосился на меня:

— А вдруг... Ну... Ты понимаешь...

Было крайне непривычно наблюдать его в таком состоянии. Это точно тот самый паренёк, который со мной под пули совался уже несколько раз?

— Похуй. Не спросишь — будешь всю жизнь жалеть. Ошибёшься — будешь жалеть пару дней. Пока мы не отчалим. И какая-нибудь сестричка не помашет тебе хвостиком. А они уже это делают. Просто ты не замечаешь.

Поджав губы, пацан решительно кивнул через секунду:

— Хорошо. Только...

Его перебил грохот канистры, которая неожиданно выскользнула из уставших рук Тимура, когда он пытался в одиночку закинуть её в багажник на крыше автомобиля. Но обругать или посмеяться над ним никто не успел. Издалека тут же послышалась короткая канонада ружейных выстрелов.

Со стороны Кумысной поляны.

— Это чё, опять что ли дачники? Они вообще когда-нибудь успокоятся... — Тимур снова подтянул уроненную канистру и закинул её в багажник. — Я уж думал, что после вашего рейда в Светлый эти гады надолго потухнут. Вы же их там вроде как целую кучу положили? Пару десятков, нет?

— Может кто-то выжил и вот теперь припёрся яростно мстить? — Я повернулся к Егору. — Те, что в дверь ангара лезли. Ты там не всех перестрелял?

— Наверное не всех... С одной руки особо не прицелишься. Но это ж каким долбанутыми нужно быть, чтобы на Кумыску опять за нами лезть. Как жоры, в самом деле... Ни хера не соображают! — Юный сержант тут же взял ситуацию в руки. — Так, все по машинам. Быстро обратно!

— А может это просто Пух жрать захотел и охоту в лесу устроил? — Белый предпринял попытку пошутить.

Но Егор не понял юмора, проявив рассудительность:

— Там в лагере со стволами только он и Шотган. А звуки явно не от двух стрелков.

Канонада и правда звучала довольно частыми выстрелами. Не очередями, но стволов, чьи голоса мы слышали издалека, и правда было явно больше двух.

Забравшись обратно в обшитый металлическими листами внедорожник, бойцы сосредоточенно проверили свой огнестрел и взвели затворы. Практически безоружным оставался лишь Морж, имея на себе только короткий меч.

— Вот. — Тимур протянул ему тот самый «Грач», который мы сняли в тоннелях с трупа Олега Тихонова. — Тут предохранитель...