— Не совсем понял про «после этого...». А как же ещё?
— Вот тебе простой пример. Голубь сидит в клетке, в которую время от времени сыпется корм. С разными интервалами. И так случилось, что перед тем, как насыпалась очередная порция, голубь топтался и крутился по часовой стрелке в поисках выхода. И тут раз — еда! Хорошо, но мало. И голубь на всякий случай пробует покрутиться так ещё разок. И — оп! Снова корм! И снова хорошо, но опять мало. И он начинает вращаться как заведённый, будучи окончательно уверенным в том, что корм сыпется именно вследствие его танцев. Хотя на самом деле его сыпет какой-нибудь лаборант-биолог, типа нашего Славы.
— А... Ну да, так понятнее.
— Таких людей очень легко заставить верить во что угодно — с помощью пары простых фокусов. И потом повести за собой в любом количестве и в любом направлении. Именно отсюда растут уши у многих обрядов, традиций и верований, в которых невозможно увидеть хоть что-то полезное и прагматичное. Ведь, с точки зрения голубя, он всё делает правильно. Корм же сыпется. Значит, продолжаем вальсировать, пока не нажрёмся.
— Ну а если корм после этого больше не сыпется? Неужели не доходит рано или поздно?
— Вот, смекаешь... — Я глянул на пацана с уважением, но тот не заметил, продолжая пялиться в бинокль. — Если корм не сыпется, то, конечно, можно попытаться найти что-то неверное в своих действиях. Засомневаться в их эффективности. Начать что-то подозревать... Проявлять зачатки критического мышления. Но гораздо легче обвинить в этом что-то другое. Или кого-то. А если рядом есть достаточно ушлый лидер, то он с удовольствием сам подскажет тебе, кто у вас сегодня виноват в том, что корм так и не упал. И тогда такая вот орда запросто снимается с места, готовая рвать, топтать и насиловать. Пока корм снова не упадёт.
— Думаешь, этот самый «Хан» им всем что-то подобное объяснил?
— Не могу знать, что именно. И не обязательно всем. Достаточно для начала собрать небольшую, но верную гоп-компанию. И вломить как следует паре таких же авторитетов на районе. Остальные заметят твою удачу и быстро захотят её разделить, вместо того, чтобы рано или поздно тоже огрести. Ваши подвиги станут слухами. Слухи — легендами. Легенды — религией. А потом уже и анекдотов всяких понапридумывают. Кажется, когда мы с Алиной выбирались к новому мосту, то стали свидетелями как раз какого-то подобного события. Когда две банды как следует огребли от третьей. Не без нашего участия, конечно...
Вспомнив про девчонку, я невольно всмотрелся в сторону старого моста. Нет ли фальстарта или ненужного движения?
Широкий участок реки между новым и старым мостами оставался пустым. Патрули отменили. Кадеты и амазонки ждут нашего сигнала — каждый на своём берегу. И сейчас на тёмной воде были лишь мелкие волны и рябь от резких порывов ветра.
— Это ты про то, что случилось на перекрёстке у Золотой Степи? Помню, я же читал ваши хроники... А ещё... Мне кажется у нас вот с тобой примерно так и вышло. Ну, в смысле, у Альянса и Чёрного Жоры.
Я чуть не расхохотался:
— «Альянса»?! Это вы теперь так себя называете?
— Ну это же как... Не знаю... Ты играл в «Варкрафт»?
— В это, наверное, трудно поверить, но, когда то я тоже был таким же пацаном, как ты. И да, я играл в «Варкрафт», потому и ржу. Ещё в первый и второй. Которых ты, наверное, даже и не видел.
Егор пожал плечами:
— Наверное не видел, если они старые... Ну и, короч, вот... Это мы вчера, когда всё готовили с пацанами, прикинули. Если против нас Орда, а мы тут все вместе — кадеты, амазонки, Чёрный отряд и ваш с Алиной орден — то значит мы типа как бы Альянс.
— Ох, ребятня... Помрёшь с вас. А эти ленинские со своей пушкой тогда кто? Демонический легион?
— А жоры — нежить. — Подхватил кадет, растянув рот в улыбке. — До того, как они стали частью Орды.
— Ну, частично они ею уже стали, хоть и сами того не подозревают. — Я кивнул на Шумейковский берег. — Вон там справа присмотрись, стоят в телегах запряжённые. Развили вашу идею.
— Ну... Мы тогда эту телегу прямо так и нашли в дачах. Это кто-то из ленинских придумал. А мы со Скаром тогда раненых сами нести уже не могли... Вот и решили, чего зря пропадать.
— Да ладно, не оправдывайся. Послужила нам тогда ваша нежить верой и правдой. Без них ещё хрен знает, как выбрались бы. Может, вообще, вплавь пришлось бы...
Некоторое время кадет молчал, продолжая разглядывать неблизкий берег и ход подготовительных работ. Но очень скоро опять проявил любопытство:
— А чё бы им ещё куда-нибудь не пойти. Ну... В другую сторону... Зачем морочиться с переправой?
— А что там в другой стороне? Разорённые сёла и городки типа Маркса или Ершова. Балаково ещё более-менее, вроде Энгельса по размеру. Так там всё затопило. Наверняка, какая-нибудь холера уже гуляет. В Самару или Волгоград — дней десять на их телегах топать, на подножном корму. На восток в Оренбург — ещё дольше. На юге вообще полупустыня начинается. Там и в мирное время кроме сусликов жрать нечего было. И, возможно, вообще конкуренты из Казахстана жмут. Вот и прут к ближайшему городскому раздолью... Ты давай заканчивай отвлекаться. Ищи этого бородача тоже.
— Ищу-ищу...
Пискнула и захрипела рация. И заговорила голосом Кита:
— Кир, это Кит. — Смотри-ка, привык к кликухе. — Как обстановка? Приём!
— Пока всё по-прежнему... Хотя нет, погодь... — Не отпуская кнопку передатчика, я толкнул Егора и показал налево. — Вон там видишь? Вроде уже на воду спускают?
— Ага... И вон там в центре тоже толпа у берега собралась. С конями...
— Они ещё и коней с собой тащат... Значит с концами перебираться намерены... Кит? Боевая готовность! Как слышишь, приём!
— Боевая готовность! Понял тебя! Альфа-один, как поняли? Приём!
Через пару секунд рация ответил ровным суховатым голосом командира амазонок:
— Кир, Кит, вас поняла. Боевая готовность. Ждём сигнала. Отбой.
— Они там какими-то деревянными лопатами грести собрались... — Поделился наблюдениями Егор. — Но гребцов много...
— Всё равно их течением снесёт вон туда. — Я показал на южную оконечность острова, на котором мы с сержантом сидели в засаде. — Судя по тому месту, откуда они отчаливают, они так и рассчитывали изначально. Если сразу через всю реку поплывут — их снесёт к мосту, а то и ниже. И там их с двух сторон накрыли бы. Поэтому они хотят тут в «тёмных водах» от островка к островку плыть. Подниматься по суше обратно вверх по течению — и снова на плоты. Чтобы в итоге примерно на пляж в Затоне высадиться... Так, давай чутка переместимся...
Пригнувшись, мы зашагали ближе к южной оконечности острова, косясь на нестройные ряды десятков разномастных плотов, отчаливших от Шумейки. Увлекаемые течением, самодельные конструкции медленно плыли по диагонали в указанное мной место.
— Кит, Альфа! Старт первой фазы! Как поняли? Приём!
Знакомые голоса по очереди прохрипели подтверждение старта операции.
— Так, тут давай стопэ... Палим их дальше. — Я остановил пацана и мы залегли в зарослях высокой сухой травы. — Во-он выдвинулись наши...
Егор поднял бинокль и всмотрелся в сторону старого моста. По обе стороны от ажурной конструкции, из энгельсского речпорта и от причалов речного вокзала на саратовском берегу, отчалило по пять моторок — из той коллекции, что досталась нам в наследство от «Воруй-города». В каждой лодке можно было заметить по десятку или больше людских силуэтов. Энгельсские были одеты в камуфляж амазонок, а саратовские — в чёрную кадетскую форму. Все в сборе.
— Болт, Скар, как слышите? Сейчас самое время начинать наблюдение. Приём!
— Нормально слышу тебя! — Сначала рация ответила мне голосом сержанта Петрова. — Наблюдение не прерываем.
— Наш фланг тоже на стрёме. Пока ничего. — Голос Болта, казалось, прозвучал недовольно. Но, может это просто искажение от дешёвых раций.
— Не нравится он мне, всё-таки... — Поделился Егор своими сомнениями, когда очередной сеанс связи был закончен. — Вот Дестр ровный пацан. А этот чё-то какой-то... Не знаю... Типа умнее всех.
