Очень скоро подобная мысль посетила и тех, кто сейчас залёг прямо передо мной. Выстрелы из кустов прекратились, и я снова смог понемногу продвигаться вперёд. Теперь вам пора начинать бояться. Ведь рядом с теми, кто ещё уцелел, сейчас должна лежать пара обезображенных раненых товарищей, которые всё ещё визжали в тех кустах — как макаки в брачный сезон. А если вы боитесь, вы либо паникуете и отступаете, либо сдаётесь.
— Сдаёмся!!! — Когда я подобрался к кустам поближе, из зарослей донёсся мальчишеский вопль, приглушённый масками. — Не стреляйте!
Разглядев среди полуголых веток две пары испуганных глаз над тёмными респираторами, я немедленно выцелил одну из них и пустил туда пулю из старика «Винчестера». Второй пацан испуганно обернулся на опрокинувшееся рядом с ним тело товарища и заскулил:
— Пожалуйста! Не убивайте! Меня заставили!
Отшвырнув дверь, я прыгнул на него ногами вперёд, крутанув обрез для перезарядки. Повалив пацана на спину, я прижал его шею к земле коленом и уткнул ствол обреза между фильтрами маски:
— Хули вы тут забыли?! Чё ловите?
— Ве... Вертолёт... — Хныкающий пацан уставился на меня испуганным взглядом. — Он сюда постоянно летает...
— И чё? Сбить захотели? Даже доходяг не забоялись? — Малолетний бандит немного онемел от такого количества вопросов. — Говори, сука! Зубы отстрелю!
— Да они тупые... Главное близко не подпускать и к грибнице не соваться...
— Чё, бля? Какой грибнице? — Похоже, что пацаны с окраин Ленинского района обладали гораздо большим набором сведений об этом виде жор. Я не упустил шанса выведать что-нибудь полезное.
— Вокруг тополя сгоревшего... Тут недалеко, ближе к Светлому... Издалека только видел... Оттуда не возвращаются!
— Хуль ты несёшь? Какого ещё тополя?!
— «Тополь-М»... С-сгорел тут з-зимой... — От страха пацан начал заикаться.
— Много вас тут? — В ответ на мой вопрос бандит снова растеряно заморгал и я решил его немного простимулировать, переставив ствол с маски на его ширинку. — Второй раз не спрашиваю!
— По п-периметру вокруг аэродрома ещё п-пацанов д-двадцать... — По сторонам от глаз, видневшихся за помутневшим стеклом маски потекли слёзы. — Хотели в-вертушку з-захватить...
— И чё не захватили?
— Отстреливаются пока...
— Из чего? Вас же до хуя...
— У них там пулемёты по двум бортам... Не знаю, какие... Рвут насквозь...
А Петров говорил, что «Ансат» был без вооружения... Ну, может, не выставляли наружу просто...
— Кир, ты в порядке? — Со стороны перевёрнутой «буханки» долетел крик Егора.
— В полном! — Рявкнув ответ в сторону, я снова обратился к пленному. — Молодец, чувак. Сдохнешь быстро. До встречи в Вальгалле...
И отправил ему пулю промеж глаз:
— Егор, двигайте сюда!
Пригибаясь, отряд кадетов, одетых в белые костюмы биологической защиты, вскоре перебежал участок поля между подбитым транспортом и ложбиной, постоянно обстреливая левый фланг.
Приземлившись рядом со мной, командир отряда оглядел укрытие ленинских:
— Походу больше зарядов у них и не было... — Он кивнул на пустую шайтан-трубу рядом с одним из трупов.
— Может, у них ещё такие есть. Их тут вокруг координат посадки ещё человек двадцать, если верить вот этому. — Я кивнул на пацана с аккуратной дыркой в стекле маски. — У них тут патовая ситуация, походу. Эти утырки дали вертолёту понять, что он не сможет взлететь под их прицелом. А они пока что не могут к нему подобраться — у того с двух сторон какие-то крупнокалиберные машинки. Кроют подступы на триста шестьдесят градусов.
— А нахера он сюда вообще прилетел, интересно... — Егор оглядел окружавшие нас поля, в которых виднелись одинокие фигуры кашляющих жор, бесцельно бродившие в разных направлениях. — Гиблый райончик-то.
— А вот как раз поэтому и повадился он сюда, как я понимаю. Потому что гиблый райончик. Без людей. Не в первый раз на северо-запад же летает. Судя по всему, тут такой пиздец с самой зимы. И до этого аэродрома детишки из Татищева и Светлого так и не добрались. Потому что сдохли все ещё на подступах. А может и тоже стали вот такими же доходягами. — Я кивнул в сторону ближайшей парочки жор, неуклюже ковылявших по оттаявшей пашне. И заходившихся в тяжёлом кашле через каждые пару секунд. — А значит в резервуарах этой площадки всё ещё есть топливо. Нетронутое никем. Дозаправка у него тут после вылетов.
— Значит... Если мы снимем окружение... То они улетят? — Задавая вопрос, Егор продолжал непрестанно оглядывать окрестности. Хотя его бойцы распределились по ложбинке и крыли все направления согласно предыдущим приказам.
— Может быть. Но если даже улетят - амазонки в Энгельсе всё ещё сидят за радарами. И всё отследят.
— А если не снимем... То ленинские рано или поздно либо приведут машину в негодность, либо захватят?
— Скорее первое. Если у них есть ещё такие ракетницы, то скоро нервы не выдержат. Долго тут среди доходяг они сидеть не будут. И если вертушка не достанется им — она не достанется никому. Может, уже бы не досталась. Да только мы вот некстати приехали. И отвлекли их хотя бы с этого края.
— Я правильно понимаю, что здесь мы их кольцо окружения прорвали?
— Не факт. Но, скорее всего. Сейчас проверим. — Достав бинокль из ранца, я всмотрелся сквозь кусты в сторону Татищевского аэродрома. — Вон она, синяя птица... Вроде никого между нами не видно, укрытий нет. Всё как на ладони. Только доходяги бродят. О, а вон тот «Тополь», о котором этот пацан говорил.
— Тополь?
Я передал Егору бинокль:
— Вон туда глянь. Чуть западнее. Я не могу пока это описать... Но когда ты увидишь, ты это узнаешь...
Кадет направил бинокль в указанном направлении:
— Ебическая сила...
— Точнее не скажешь.
Почерневший остов тягача, перевозившего межконтинентальную ракету, остановился где-то на полпути от аэродрома к расположению ракетной дивизии. Что стало причиной возгорания — уже никто не выяснит. Но вот последствия... Боеголовка ракеты, к счастью, не рванула. Я не был особо силён в принципах и механизмах срабатывания ядерных боеприпасов, но что-то мне подсказывало, что простого пожара вокруг боевой части ракеты было явно недостаточно для активации цепной реакции. Но его точно хватило для того, чтобы какая-то часть радиоактивных материалов проникла наружу. И, судя по всему, осела на небольшой площади вокруг сгоревшего грузовика, перевозившего заряд для одной из ракетных шахт где-то в позиционном районе Таманской ракетной дивизии. На это намекали весьма странного вида наросты, окружавшие сгоревшую машину. Больше всего они были похожи на те грибы, что прорастают по весне первыми, прямо сквозь снег. Сморчки или дождевики... Как то так они называются, не помню. Вот только эти грибы были величиной с новогоднюю ёлку, которую обычно устанавливали на центральной площади Саратова.
Частично поглотив своими телами корпус боевой машины и цилиндр ракеты, гигантские грибы густо проросли вокруг тягача на площади, примерно равной размеру хоккейной коробки. И на ещё большей площади сквозь сырую землю пробивались молодые грибы — ростом всего лишь с собаку.
А вокруг этого биологическо-технологического ансамбля водили хороводы десятки тощих жор, то и дело сотрясающихся от сильного кашля. Пока Егор вглядывался в это необычное зрелище, парочка заражённых подошла к грибнице поближе. И, когда они натолкнулись на молодые поросли, их тут же обдало облако серых спор, выброшенных парой грибов в направлении контакта. Оказавшись внутри пылевого облака, жоры буквально задохнулись от кашля, упав на колени. Но остальные их сородичи тут же устремились в этом направлении. Проковыляв мимо надрывающихся от кашля товарищей, они опустились на четвереньки и припали к тем росткам, которые только что выкинули в воздух заряд спор. И начали спешно их пожирать.
Сожрав молодые грибы от шляпки до корня, жоры снова медленно поднялись на ноги, не спеша огляделись вокруг и снова начали разбредаться по округе, постепенно увеличивая радиус маршрутов, которыми они обходили гигантские грибы по периметру зарослей. Не переставая при этом то и дело заходиться в приступах кашля. А те двое, что приняли на себя заряд спор, наконец-то, перестали задыхаться. И улеглись на месте только что сожранной поросли, не совершая более никаких движений. Очевидно — давая этим начало новому урожаю грибов-мутантов, прорастающих по краям от сгоревшего тягача.
