Северус, как зачарованный глядящий отцу в глаза в течении всей речи и не делавший даже попытки освободиться от прикосновения, теперь наконец помотал головой, сбрасывая его ладони, но все же начал отвечать:

— Он… лечил меня один раз. Это должно было… остаться в секрете, поэтому попросили его, — он говорил несмело, запинаясь, что было для него совсем не характерно.

Альфард положил одну руку к нему на плечо и аккуратно сжал:

— Кто попросил? Только правду, Северус.

— Дамблдор, — прошептал тот.

О директоре школы Альфард знал по своей собственной учебе да из раздраженных реплик Вальбурги. В магическом мире у него была несокрушимая репутация, хотя многие чистокровные недолюбливали его за пренебрежение традициям. За несколько секунд отношение Альфарда сменилось с нейтрального на почти ненавидящее. Что творилось в этой Мерлином забытой школе?

— Что произошло? Отчего он тебя лечил?

Руки Северуса дрожали, когда он расстёгивал две верхние пуговицы сорочки и раскрывал ворот. Альфард застыл, не в силах вымолвить ни слова. На худой мальчишеской груди алел не до конца заживший шрам, начинавшийся на ключице и спускавшийся ниже. Края раны были скреплены металлическими скобками — наверняка серебро. Так делали, когда залечивали следы от темной магии.

— Я не виноват, правда, — шептал Северус слабым голосом, но Альфард только прижал его к себе, утыкаясь носом в черные волосы.

— Все в порядке, конечно, ты ни в чем не виноват, — бормотал он, а в душе бушевало желание убивать. В нем будто проснулась вся та ярость, которую так долго копила кровь Блэков. Все плохое, дикое, неусмиряемое, что он пытался подавить в себе долгие годы, готово было вырваться на свободу, чтобы защитить этого мальчика.

— Что это было? — спросил он, не разжимая объятий.

— Оборотень, — похоже, Северусу было легче говорить, не смотря ему в глаза. Он даже не пытался протестовать, — я вел себя глупо, мне не следовало туда идти, но я не думал, что он будет на свободе…

— Успокойся, мой хороший, расскажи по-порядку. Оборотень что, был в школе?

— В Визжащей Хижине. Это один из студентов. Никто не должен был знать, но они не слишком старались держать это в тайне. Я прошел через туннель под Гремучей Ивой и увидел его… Я хотел проклясть его, даже попал несколько раз, но потом появился Поттер, я отвлекся и он меня достал — только когтями. Я не помню, как мы оттуда выбрались… Потом Дамблдор вызвал Шафика и заставил его обработать рану, чтобы не говорить Помфри. А потом сказал, что исключит меня, если я кому-нибудь расскажу. Нарцисса все поняла — она давно знала про Люпина, и хотела написать своему отцу, но мне было так страшно и я уговорил ее молчать. Я просто не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом.

История была не просто невероятной — чудовищной. Оборотень в школе, пострадавший ребенок, директор, прикрывающий собственные ошибки угрозами… Альфард наконец нашел в себе силы отпустить сына и внимательно вгляделся в его лицо. Он выглядел измученным, тут же бросился поправлять рубашку, в глаза не смотрел.

— А что там делал Поттер?

— Оборотень — его приятель, он знал обо всем. Потом явился поиграть в героя, еще рассказал потом всей школе, как он меня «спас», — в голосе звучала неприкрытая горечь. — Его даже не наказали.

— Темный лорд знал об этой истории?

— Наверное… Нарцисса обо всем пишет Люциусу, а Темный Лорд, по слухам, сильный легиллимент. Может, он и меня прочитал.

— Шрам сейчас болит?

— Только в плохую погоду. Это темная магия, такие раны всегда заживают плохо, но Шафик давал мне зелье, которое помогло в первый месяц.

Альфард все никак не мог прекратить гладить его по плечам, и Северус, как ни странно, не протестовал.

— Ладно… Ладно. Сейчас я хочу, чтобы ты пошел к себе и отдохнул. Вечером я вызову целителя, чтобы осмотрел тебя, — это нужно было сделать сразу же, Орион бы никогда не забыл о таком, а он как всегда доказал, что из него выходит отвратительный отец, — а я пока пообщаюсь с мистером Беннетом… Все будет хорошо.

В порыве эмоций он коротко поцеловал юношу в лоб, а затем взял за плечи и проводил в комнату. Ему физически необходимо было чувствовать, что Северус — здесь, рядом, что с ним все в порядке. Страх потерять то, что он так недавно обрел, снова встал перед ним в полный рост.

Но он никогда не позволит этому произойти. Дамблдор, Волдеморт или сам Мерлин, никто не посмеет отнять у него его мальчика. Альфард был из Блэков, а те никому не позволяли угрожать своим детям.

***

Беннет успел расположиться с чаем в гостиной, но по нему было видно, что волшебник нервничал. С его стороны это было правильно: Альфард был по-настоящему зол. Он сел рядом с ним на диван и, не позволяя ему и слова сказать, потребовал объяснений:

— Итак, мистер Беннет, я и правда хотел бы знать, почему вы скрыли от меня, что мой сын подвергся нападению оборотня? Вам и Темному Лорду показалось, что эта история меня не заинтересует?

— Альфард, прошу вас, не иронизируйте, а выслушайте меня. Лорд Волдеморт ни в коем случае не хотел подвергать Северуса опасности. Просто на момент вашей последней встречи он еще не до конца разработал собственную стратегию касательно оборотней.

— Да не городите вы чушь, — презрительно бросил Альфард и вскочил с места, не в силах спокойно сидеть. Он быстро подошел к окну, затем вернулся. — Какую стратегию тут можно выдумать? Дамблдор, очевидно, окончательно сошел с ума. Стоит чистокровным узнать об этом, и его директорство будет окончено в тот же день. Старик знал, что делал, когда угрожал моему сыну…

Беннет слушал его с почти покаянным видом и даже несколько раз кивнул, но Альфарда было этим не обмануть. Он знал, что слизеринец ждет, когда сможет дальше играть свою партию. Так и произошло:

— Но это не то, что собирается сделать лорд Волдеморт, — угроза-обещание «а вы пообещали подчиняться ему» не была произнесена, но явственно повисла в воздухе, — то, что Северус пострадал — ужасно. Но из этой ситуации можно получить больше, чем просто уход Дамблдора.

— Что же? — у него не было ни малейшего желания выслушивать проклятого интригана, но он прекрасно осознавал свои обязанности.

— В Британии несколько сотен оборотней — где-то половина из них получила хоть какое-то образование, но почти все находятся на социальном дне. И тем не менее, эти создания — вовсе не такие кровожадные животные, как вы привыкли думать. Мальчишка, которого призрел Дамблдор — очередное доказательство, он без особых проблем учился в Хогвартсе, хотя хранить свой секрет не умеет совершенно.

— Этот монстр ранил моего сына, — не хуже любого оборотня прорычал Альфард.

— Да, но не без помощи вашего собственного племянника. О, я вижу, Северус этого не упомянул, — на секунду на лице Беннет засияло едва ли не удовлетворение, но он быстро стряхнул это выражение. — Да, Сириус, как и все его друзья, быстро понял, что не так с однокурсником. Вскоре это понял и Северус, а вместе с ним Нарцисса и Салазар знает сколько еще школьников — и никто из них не побежал жаловаться родителям, что в известной степени поражает…

— Какое отношение ко всему этому имеет Сириус, — неслушающимися губами произнес Блэк. Ему необходимо было это знать.

Беннет посмотрел на него и вдруг засуетился, наливая ему чай и добавляя в него рома из собственной серебряной фляжки. Все это время он суетливо и добродушно — вовсе не по слизерински — пытался его успокоить.

— Не думаю, что он хотел кого-нибудь убить. Судя по всему, он случайно проговорился Северусу, как попасть в тоннель под гремучей ивой, и не удержался от попытки поддразнить. А Северус, хотя догадывался, что там было, решил, что оборотень будет обездвижен. Темный Лорд тоже не сразу узнал о том, что произошло — иначе сделал бы что-нибудь.

— Так что он собирается делать теперь?

Беннет пожал плечами и ослепительно улыбнулся:

— Капитализировать на ошибках Дамблдора. Тот с одной стороны смог доказать, что оборотень в принципе способен существовать вместе с нормальными волшебниками, а с другой — едва не сделал этого щеночка убийцей и теперь сам не может похвастаться своими достижениями. А Темный Лорд — известный радикал и не побоится открыто привечать оборотней. Говорят, они — народ благодарный.