— Я не оригинален. В первую очередь мне необходимо добиться власти. Но если вы спрашиваете, чего я хочу достигнуть с ее помощью, — тут лицо его как будто озарил какой-то внутренний свет. Том Риддл и без того оставался дьявольски красивым, но, стоило ему заговорить о своих целях, и от его лица уже невозможно было оторвать взгляд. — Иногда даже мои сторонники ошибочно называют меня консерватором. Это вовсе не так. Реформы, которые я предлагаю, будут весьма радикальны.

Он говорил коротко, складно и убедительно. На взгляд Альфарда, в его политике не было ничего чрезвычайно радикального. Кто-то даже мог назвать ее прогрессивной. Волдеморт хотел прекратить монополию чистокровных семей в Визенгамоте и сделать Британию представительной демократией. Он планировал реформировать министерство магии, известное своей неэффективностью. Налоговая система должна быть изменена и перенаправлена на финансирование публичных проектов — таких как расчистка Лютного Переулка, где крайняя нищета веками порождала преступность. Магия должна была стать свободной от моралистических ограничений — было видно, что эту тема особенно интересовала Волдеморта. Он говорил в первую очередь о научных изысканиях, но любому было понятно, что речь шла о Темных Искусствах. Самым радикальным из его предложений была окончательная изоляция от магловского мира через полную интеграцию маглорожденных с раннего детства и запрет волшебникам жить на два мира.

— Моя программа принесет пользу всем. Чистокровные волшебники, несколько потеряв в формальной власти, смогут легитимизировать свое положение через всеобщие выборы. Маглорожденные и полукровки получат равные права и возможность по-настоящему состояться в нашем мире, а не всю жизнь работать на низких должностях, совмещая их с мелким мошенничеством у магглов. Хогвартс наконец станет полноценной магической школой наравне с европейскими, а не захолустным училищем для ремесленников. Оксфорд и Кембридж впервые за триста лет снова откроют магические программы.

То, что он говорил, было в целом справедливо. Было заметно, что его ораторское искусство основывалось на глубоком знании внутренних проблем страны, уничтожавших любой прогресс на корню. Альфарду его слова казались как минимум разумными, хотя он и не позволял себе впадать в неуместный восторг, прекрасно понимая, что в подобных обещаниях всегда было больше риторики, чем фактов. Но вот его брату такой план не мог понравится. Будто читая его мысли, темный лорд обратился к Ориону:

— Лорд Блэк, вы ведь следите за событиями в магическом мире? Как вам кажется, долго ли еще Британия сможет существовать в нынешнем виде, когда волшебники переходят к радикальным реформам в одной стране за другой? Посмотрите на Советский Союз, Соединенные Магические Штаты, Китай, Францию… Наше ретроградство может продержаться еще десять, двадцать, может даже пятьдесят лет. Но потом система неизбежно будет разрушена.

— А вы, стало быть, предлагаете моей семье, пока не поздно, встать во главе этой революции? — в глазах старшего Блэка плясал огонь человека, которого впервые за долгое время наконец заинтересовали.

— Именно так. Блэки получат возможность участвовать в формировании нового порядка. Для людей вашего толка не станет проблемой упрочить свое положение — потерять от этого могут только те семьи, что уже давно забыли, что значит быть чистокровными. Так мы не только избежим революции по советскому примеру, но и обеспечим процветание для многих поколений.

Неожиданно в разговор вступил Абраксас Малфой, до этого лишь наблюдавший за беседой с довольным видом.

— Лорд Волдеморт не полностью согласен со мной в этом вопросе, но я считаю, что экономические проблемы должны быть нашим первым приоритетом. Посмотрим правде в глаза: в магическом мире фактически нет ни сельскохозяйственного, ни промышленного производства в достаточных объемах. Мы закупаем больше половины продуктов из Франции, а потребительских товаров хватает только потому, что многие маглорожденые пользуются магловскими аналогами. Предпринимательство существует в примитивном состоянии, крупных предприятий нет вовсе. Наше отставание от соседей становится все труднее игнорировать.

— Спасибо, Абраксас, — спокойно прервал его Волдеморт. — Я думаю, вы с братом сами прекрасно понимаете всю глубину кризиса, засасывающего Британию. Как я уже сказал, для его разрешения мне необходимо сначала прийти к власти. Хотя моя армия уже сейчас может развернуть террор и взять все, что нам требуется, силой, я всеми силами пытаюсь этого избежать. Именно в этом, Альфард, мне и нужна ваша помощь.

Абраксас, Орион и Волдеморт теперь смотрели на него. Альфард пытался и не мог принять какое-то решение. Единственное, о чем он думал, была уродливая татуировка с черепом и змеей, чернеющая на белоснежном предплечье его сына.

— Вы хотите, чтобы я лоббировал за вас в обществе, — он дождался утвердительного кивка. — Почему именно я? Я не имею никакого отношения к политике, я много лет занимаюсь археологией.

— Именно это мне и импонирует. Вы представитель древнейшей чистокровной семьи, при этом не будете вызывать отторжение среди маглорожденных и полукровок. Свежее лицо в Британии дорого стоит. Я хочу, чтобы вы стали символом прогрессивных реформ.

— Чего конкретно вы ожидаете? — настороженно спросил Орион, но по тону голоса Альфард понял, что он не отвергал эту идею.

— Публичные появления, интервью в газетах, общение с волшебниками. С кулуарной политикой я вполне справляюсь сам, вам я бы хотел поручить несколько так называемых социальных проектов. Стоит нам раздать немного хлеба в Лютном переулке, и у нас будет массовая поддержка. Стоит дать денег на финансирование Мунго — задумаются все инертные массы полукровок и маглорожденных. Если сумеем эффективно реформировать Хогвартс — чистокровные окончательно станут на нашу сторону.

Альфард осушил чашку с остывшим чаем, к которому едва притронулся до этого. Подождав почти минуту, Волдеморт добавил:

— Это вовсе не означает, что вам придется посвятить всю оставшуюся жизнь политике. Через несколько лет вы сможете снова заниматься тем же, чем и раньше — если, конечно, не войдете во вкус. То же можно сказать и о юном Северусе. Если таково ваше желание, я могу не подпускать его ни к каким делам, даже после совершеннолетия. Я понимаю, как вам хочется его обезопасить.

Альфард встретился взглядом с братом. С детства они овладели искусством беззвучного общения — это порой спасало на официальных приемах, когда открыто выражать чувства было нельзя. Когда Орион был на последнем курсе, их дядюшка Ликорис научил их основам ментальных искусств. Сигнус преуспел в этом больше всех, но старший и младший тоже немного знали легилименцию. Слова Ориона сейчас ворвались в его разум энергично, было видно, что он потратил много на сил на это беззвучное сообщение.

«Соглашайся. Мы можем обернуть это в свою пользу».

***

Оказавшись с Северусом дома, Альфард мечтал только напиться, но, разумеется, не мог себе этого позволить. Вместо этого он вызвал через камин старшего брата. Следом за отцом из изумрудного пламени вышел улыбающийся до ушей Регулус, несущий в руках объемную кожаную сумку.

— Северус! — он закашлялся от каминной золы, — папа с мамой разрешили мне погостить у вас пару дней! Правда, здорово?

Северус тоже выглядел обрадованным, и у Альфарда потеплело на сердце. Регулус был спокойным и умным мальчишкой, пусть его сын лучше общается с ним, чем с кем-то вроде Люциуса Малфоя. Со спокойной совестью он отправил обоих наверх до ужина, надеясь, что они найдут, чем заняться. Он услышал приглушенное хихиканье племянника:

— Ты не представляешь, какое у него было лицо…

Они же с Орионом решили выйти на улицу. Солнце стояло высоко, но по аллее гулял ветер, поэтому идти там было приятно. Альфард вдруг вспомнил, как они вместе гуляли по лесу в глубоком детстве, еще до пожара в их старом родовом поместье. Конечно, с ними всегда был еще Сигнус — скоро придется и его посвятить в эту историю. Но сейчас были только они вдвоем — Орион и Альфард, звезды с разных сторон небосклона. Размеренно и спокойно они снова обсудили все, о чем говорил сегодня лорд Волдеморт.