— У него светлая голова и в ближайшие пять лет он будет всё равно что принадлежать тебе. Эти таланты можно и нужно использовать на благо семьи. А если ты правильно разыграешь свои карты и покажешь ему, что и для него в этом есть выгода, он и после освобождения продолжить иметь с тобой дело.

Джеймс, как и следовало ожидать, пропустил мимо ушей всё, что касалось политических размышлений его отца. Он был доволен тем, что имеет здесь и сейчас и пока не понимал всей важности заглядывания так далеко вперёд. Чарльз очень надеялся, что за следующие пять лет успеет привить ему склонность к планомерному и продуманному достижению своих политических целей, пусть ему и не удалось это сделать за последние девятнадцать лет.

И когда он уже окончательно собирался уйти, Снейп, до этого висевший на плече Джеймса, ка кукла, вдруг вскинул голову. У него были заплаканные глаза, а щеки от стыда аллели почти также ярко, как ягодицы после порки. Но в этих покрасневших глазах горело маниакальное стремление к цели:

— Моя палочка… вы обещали мне мою палочку, — прохрипел он.

Чарльз кивнул, как будто довольный тем, что даже в таком состоянии мальчишка вспомнил о том, ради чего терпел все издевательства и унижения.

— Я же сказал, ты получишь ее вечером. Отдохни немного, поешь чего-нибудь, поспи, а после ужина я лично отдам тебе её — пока ровно на один час. — он не стал говорить о мощных ограничивающих чарах, которые не позволят ему сбежать или нанести кому-то вред, но думал, что Снейп и сам прекрасно о них догадается. — А теперь отдыхайте, мальчики.

Ещё на несколько секунд замешкавшись в дверном проёме, он краем глаза заметил, как аккуратно Джеймс укладывает другого юношу на постель и снова что-то шепчет ему на ухо.