Орион поморщился, всем своим видом давая понять, что, хотя магическое общество испокон веков полнилось слухами, обсуждать такого рода сплетни он считал ниже своего достоинства. Но Сириус не пересказывал досужие сплетни: ему из первых рук (от лучшего друга, недавно официально зачисленного в авроры) было известно, что тот балл действительно был прерван рейдом министерства. Даже после тщательного обыска арестовать никого не удалось, хотя нескольким волшебникам, включая обоих братьев Лейстрэджей, выписали штрафы за неповиновение законным распоряжениям чиновников. Удивительно мирное разрешение дела никого не обманула: сторонникам обоих сторон было ясно, что эскалация конфликта до открытого насилия была лишь вопросом времени, и совсем недолгого.

— С чего ты взял, что меня и твою мать интересуют такого рода сборища?

Сириус пожал плечами, бросив короткий взгляд на Регулуса (его лицо, как и всегда, сложно было прочитать):

— По-моему, там было достаточно ваших родственников, — невинно предположил он.

— «Наших» родственников? Все эти годы я была под впечатлением, что они являются и твоими родственниками тоже, — отрезала Вальпурга.

Сириусу осталось только скрипнуть зубами. Эта шарада выводила его из себя. Он не думал, что даже спустя несколько лет его матери также легко удастся так легко манипулировать его эмоциями и доводить до бешенства. Но ей каким-то чудом удалось нащупать то самое место, удар в которое каждый раз заставлял его вздрагивать. Сириус ни разу за все эти годы не хотел вернуться домой и был почти уверен, что его родители тоже не желали этого. Он не просто смирился со своим изгнанием из рода, он был счастлив этому и гордился тем, что, хотя он всё ещё оставался Блэком по фамилии и даже по крови, большинство «достойных» волшебников больше не считали его таковым. Это знание освобождало его от того невыносимо тяжелого груза, что лежал на нём с глубокого детства.

Но несмотря на всё это, каждый раз, когда его мать хоть намеком указывала на его прошлое, на то, что он с такой готовностью оставил позади и готов был никогда не вспоминать, в нём просыпалась какая-то первородная, сейчас уже совершенно абсурдная гордость, наверное, впитанная ещё в младенчестве вместе с молоком Вальпурги Блэк — хотя Сириус сомневался, что она вообще кормила его грудью.

— Так или иначе, меня в этом обществе уже давно не принимают, поэтому мне остаётся только полагаться на слухи, — сказал он равнодушно, но не настолько равнодушно, как мог бы.

Регулус начинал понемногу нервничать. Даже такой безнадёжный гриффиндорец, как Сириус, заметил, что он уже несколько раз успел посмотреть на часы и то и дело бросал ожидающие взгляды в сторону выхода. Как бы его ни раздражало присутствие ненавистного старшего брата, обычно ему и в голову не пришло бы так неуважительно вести себя за семейным ужином. Видимо, где-то в другом месте его ждали дела поважней.

— Абраксас в очередной раз слишком рано начал праздновать свою безоговорочную победу, — с неожиданной (почти небывалой) откровенностью усмехнулся отец. Он привык считать Малфоев выскочками и нуворишами и всегда был не особенно доволен помолвкой одной из своих племянниц с Люциусом.

Сириус попытался вспомнить, успели ли они уже сыграть свадьбу, но не мог: светские новости интересовали его в последний год меньше всего. Северус наверняка знал. Хотя он оборвал все связи с Люциусом после вступления в Орден Феникса, он всё ещё думал о нём, как о старшем товарище.

Вальпурга отодвинула от себя почти нетронутую тарелку с основным блюдом и приказала Кричеру подать кофе и десерт. Как по команде, Регулус встал с места и извиняющеся поцеловал её руку:

— Матушка, надеюсь, вы простите меня, но я не могу остаться до конца ужина.

Сириус замер в ожидании бури. Посмей он использовать такую жалкую отговорку, чтобы слинять с одного из скучных семейных сборищ, его бы ждал невероятным скандал. К его удивлению, их мать, хотя и смерила младшего сына долгим и в высшей степени недовольным взглядом, не упрекнула его ни словом. А вот Орион не промолчал:

— Какие же неотложные дела ждут тебя так поздно вечером?

Регулус запылал, пробормотал что-то еле понятное. Прирожденный слизеринец, который даже в детстве с солдатиками предпочитал играть в троянского коня, он до сих пор не способен был солгать собственным родителям.

Сириус с ледяным спокойствием выслушал его нескладные оправдания, почти с уверенностью догадываясь, куда именно он направлялся. Они уже давно не были близки — наверное, с того самого дня, как Сириус поступил в Гриффиндор, а Регулус ещё не ходил в школу и наверняка каждый день выслушивал, каким негодным и скверным мальчишкой был его брат, и как он-то обязан был оправдать ожидания матери. Сириусу не было его жалко — видит Мерлин, тот стремился к пожирательской компании уже несколько лет. И всё же было в этом что-то неправильное и до ужаса обидное: Регулус был полным идиотом, но мало ли кто был идиотом в семнадцать лет? Как ни противно было об этом думать, но эта глупость, необоснованная самоуверенность и болезненное желание доказать непонятно что непонятно кому, могут стать причиной его ранней смерти. Неужели именно этого хотели их родители?

Они, впрочем, сопроводили его уход недовольными и, кажется, даже тревожными взглядами. Сириус не собирался преждевременно радоваться: может, они волновались именно потому, что прекрасно знали, куда он собирался и чувствовали свою вину за то, что подтолкнули его к этому выбору.

***

Северус с трудом ориентировался в запутанных узкого коридорах этого мрачного особняка. Стоило старшим Блэкам оставить их после десерта, и Сириус, как всегда, с бесконечными шутками, затащил его в какую-то крохотную кладовку неподалёку от кухни. Они вдвоём едва поместились между полками по трём стенам, заставленными конфитюрами, бутылками с оливковым маслом, фруктовыми ликерами и прочими припасами.

Сириус сразу же прижал его к стене и впился в губы страстным поцелуем.

— Давай свалим наконец из этого склепа, — горячо прошептал он на ухо, покрывая его поцелуями. Одна рука его, побродив немного по пояснице, уже спустилась ниже и ритмично поглаживала и сжимала упругие ягодицы.

— Сириус… — выдохнул Северус. В их паре он всегда был голосом разума и старался удержать Сириуса от его наиболее опасных эскапад, но порой сам не мог удержаться от его безумных, но увлекательных идей, — Сириус, не забывай, зачем мы сюда пришли.

Сириус был в этот момент целиком поглощен внимательным изучением белоснежной шеи Северуса своими губами, но всё же согласно угукнул в ямочку под ключицей.

— Ты же знаешь, что я вообще не понимаю этих ваших слизеринских недомолвок, полуправд и полунамёков. Ты сам хоть что-нибудь узнал из этих шарад?

— Мхм… — простонал Северус — Сириус сопроводил свой вопрос поцелуем в чувствительное место за ухом. Северус, не задумываясь, запустил ладонь в густые смоляные кудри Сириуса — это всегда помогало ему сосредоточиться, — по-моему, будь они близко связаны с Волдемортом, они были дали это понять, или вели бы себя по-другому… Но вообще-то это твоя семья — никогда не встречал более странной манеры разговора.

— Очевидно, ты недостаточно много общался с чистокровными волшебниками, — презрительно хмыкнул Сириус, — и что теперь?

— Надо постараться узнать ещё что-то. Боюсь, из кладовки это будет не так-то просто сделать.

Сириус закатил глаза в ответ на саркастическое замечание и несильно шлёпнул Северуса по заднице.

— Как жаль, что у нас нет времени, чтобы как следует оттрахать тебя прямо здесь, — Сириус в последний раз куснул его за шею, а потом сам поправил смявшийся воротник рубашка.

— Я, конечно, знал, что у тебя много психологических травм, связанных с этим домом, но понятия не имел, что таких, — изогнул бровь Северус.

Сириус усмехнулся:

— Поговори мне ещё. Ладно, грязный чувственный секс пока откладывается, пойдём, попробуем узнать что-то ещё.

***

Они неслышно поднялись на второй этаж — в точности, как в школе, на тайных свиданиях по ночам. Северус всё озирался вокруг, не мог привыкнуть к мрачной торжественности этого странного дома. Все портреты на стенах при виде Сириуса принимали скорбное и разочарованное выражение, но хотя бы не бежали жаловаться отцу. В этом коридоре каждая дверь была болезненно-знакома: вот гостевая, где всегда останавливалась Андромеда; вот спальня его родителей — Сириус никогда не бывал внутри; вот комната, где почти на его глазах умерла Ирма Блэк, его бабушка… Хорошо, что детские комнаты, где он провёл все одиннадцать лет своей жизнь до Хогвартса, располагались на третьем этаже, а не здесь.