Сириусу очень быстро надоело, что его рассматривают, словно редкую рыбу в аквариуме.
— Добрый день, ваша светлость, надеюсь, вы и ваша супруга в добром здравии, — он даже поклонился слегка и до последнего удержал полностью серьёзное выражение лица.
— Прекрати паясничать, — тут же оборвал его отец, — тебе прекрасно известно, зачем ты здесь.
Сириус громко хмыкнул.
— Не понимаю, почему тебя вдруг так заинтересовало наследство дяди Альфарда. И недели не прошло с его смерти, как вы уже выжгли его имя с гобелена, и только за то, что он позаботился о том, чтобы я не стал бездомным!
Северус, на которого Орион Блэк даже не взглянул, молча наблюдал за разгорающейся ссорой. Он ожидал чего-то подобного — проучившись семь лет на слизерине, начинаешь волей-неволей неплохо разбираться в нравах чистокровных волшебников. За те почти два года, что они были вместе, Сириус редко говорил о своей семье, но и из недомолвок, злых шуток и многозначительных взглядов между ним и Поттером можно было многое понять.
— Ты сделал всё, чтобы не иметь больше отношения к делам этой семьи, — отчеканил Орион, — поэтому не имеешь права критиковать мои решения. Я не собираюсь отнимать ту конуру, которую тебе оставил Альфард, но сирийские артефакты должны быть возвращены в семью. Если мне не изменяет память, ты всегда с презрением относился к так называемой «тёмной магии» — и тебе представился шанс доказать эти убеждения делом.
Сириус картинно закатил глаза в ответ на это. Артефакты, о которых шла речь, полдюжины амулетов из обсидиана и кости, действительно были тёмными — настолько тёмными, что даже владение ими было в Британии незаконно. Но Сириус же не собирался использовать их во зло! Строго говоря, он вообще не знал, что они делали, хотя Северус неустанно убеждал его, что такие вещи попадают в министерский реестр просто потому, что идиоты оттуда понятия не имели о восточной культуре и магии. Все напыщенные аргументы своего отца Сириус уже читал в его занудных письмах, и был достаточно умён, чтобы не верить ни единому его слову.
— Можешь считать, что я наконец вернулся на путь истинный — видишь, нашёл себе настоящего тёмного волшебника, к тому же слизеринца.
После этих слов Орион наконец обратил своё внимание на второго молодого человека. Его ледяные серые глаза окатили Северуса высокомерным презрением, будто волшебник видел перед собой флоббер-червя. Этот мальчишка ничем не заслужил его ненависти, но объединял в себе сразу несколько черт, которые Орион считал свойственным лишь низшим существам. Он был беден, неопрятен, самого низкого происхождения. И ещё больше Ориона злило то, что Сириус зачем-то привечал этого нескладного, жалкого полукровку, хотя любому было очевидно, что между ними не могло быть ничего общего. Наверняка это была всего лишь очередная попытка позлить их с Вальпургой — Сириус с детства безошибочно понимал, как привести родителей в ярость и с удовольствием это делал.
— Тебе прекрасно известно, что меня мало интересует отребья, которых ты выбираешь в друзья, — отрезал Орион, — так или иначе, тебе придётся вернуть то, что по праву принадлежит мне — и не думай, что я пожалею тебя и не воспользуюсь своими связями в аврорате, если это будет необходимо. Пара месяцев в Азкабане за хранение запрещенных артефактов остудят твой энтузиазм.
— Да ни один аврор никогда не… — но Орион уже отвернулся, не слушая сына, и только равнодушно бросил через плечо:
— Мы продолжим этот разговор после ужина.
Сириус вскочил с места и принялся нарезать круги по комнате, в полголоса ругая всех своих предков за последние триста лет. Он кипел от злости, а этот дом, казалось, только усиливал его гнев, пробуждал в нём всё самое тёмное, то, что он много лет пытался похоронить в себе.
— Конечно, блять, можно подумать, я ожидал чего-то другого! Нет, ну ты слышал этого старого козла? — он повернулся к Северусу.
Тот, хотя всё ещё чувствовал себя неуютно, усмехнулся уголком рта и ответил:
— Мне больше всего понравилось, как он сравнил меня с твоими гриффиндорскими приятелями. Думаешь, он находится в блаженном неведении о природе наших взаимоотношений?
Сириус отмахнулся:
— Нет, конечно, всё он прекрасно понимает, но скорее сдохнет, чем произнесет это вслух. А так он, наверное, даже рад, что я не могу заделать никому ребёнка, который будет претендовать на наследство.
Северус потряс головой, пытаясь свыкнуться с этим образом мыслей. Он даже думать не хотел о том, что сделал бы с ним его собственный отец-маггл, заподозри он его в гомосексуальных связях. Потом он решительно встал и подошёл к всё ещё мечущемуся по комнате Сириусу, на одно мгновения коснулся его локтя, заставляя остановиться и послушать:
— Ты поговорил с ним три минуты и уже вышел из себя. Не забывай, зачем ты здесь. Если ты хочешь что-то узнать, ты должен держать себя в руках, — он понизил голос, вполне ожидая, что их могут подслушать.
Сириус несколько секунд внимательно смотрел на него, а потом отрывисто кивнул:
— Ты прав. В этом доме я сразу начинаю сходить с ума! Хорошо, что я хотя бы не один, — он притянул к себе Северуса и быстро поцеловал его в губы.
Северус прикрыл глаза, привычным движением провёл рукой по шелковистым волосам Сириуса, но вскоре заставил себя оторваться от поцелуя: не хватало только, чтобы кто-то из родителей Сириуса вошёл в комнату в самый неподходящий момент. «Дамблдор, как всегда, отлично раздаёт приказы и не интересуется, как они будут выполняться, — сварливо подумал Северус, — не удивлюсь, если он ожидает, что это я, а не Сириус, соберу для него всю нужную информацию — не зря же он настоял, чтобы мы обязательно пришли вместе».
Сириус уже успел распахнуть шторы и с тоской смотрел на улицу, как заключенный в окно тюремной камеры.
— Прошу пройти в столовую! — объявил неизвестно откуда взявшийся Кричер.
Молодые люди обменялись взглядами, встали плечом к плечу и вышли из гостиной.
`
***
И здесь тоже всё осталось также, как три года назад. Это была комната резких контрастов: белоснежная скатерть и почти чёрные дубовые панели на стенах, кремовый фарфор и обои из тёмно-зелёной парчи, огромная хрустальная люстра, которой всё равно не удавалось прогнать тьму из углов столовой, где в тени, казалось, пряталось что-то пугающее. Регулус, его глупый младший братец, выглядел как неотъемлемая часть этой комнаты — его белоснежная, будто не знавшая солнца кожа, также контрастировала с безупречно чёрной мантией. Регулус ещё не успел сесть, и застыл перед своим стулом рядом с отцом, непроницаемо и строго глядя на брата и его спутника.
Сириус ответил ему таким же равнодушным взглядом. Сам он упал на первый попавшийся стул, махнул Северусу рукой, чтобы садился рядом. Родители и брат Сириуса, как и всегда, занимали три места с другого конца стола, отец во главе, Вальпурга слева от него, в Регулус справа. Все молчали и только продолжали сверлить Сириуса напряженными взглядами (Северуса там как будто и не было, настолько мало внимания на него обращали). Не было сказано ещё ни единого слова, а комнату в одночасье наполнило болезненное и жгучее чувство разочарования.
Сириус развалился на своём стуле посвободнее, делая вид, что не обращает внимания на эти впившиеся в него отчуждающие взгляды. Больше его не смогут отчитывать за столовые манеры или осанку. «Только один вечер, а потом я снова отсюда исчезну — ради Ордена можно и не такое потерпеть». Северус под столом ободряюще коснулся его колена.
— Я вижу, что ты не потрудился прилично одеться даже ради этого ужина, Сириус Орион, — звенящий голос его матери, голос его прошлого, разнёсся над столом, подрагивая от возмущения.
Сириус не ожидал, что она вообще с ним заговорит. Он был вполне готов к ледяному презрению, каким его семья покрывала каждого, кто не принадлежал к их узкому избранному кругу. Но его мать заговорила с ним точно также, как и три года назад, когда каждый такой семейный ужин заканчивался отвратительным скандалом из-за его привычки одеваться, столовых манер или того, с какой дерзостью он отвечал родителям. Он был не готов к этому, было бы гораздо проще, делай она вид, что его вовсе на свете не было.
