После того как рассказал мне о родителях, Андрей как-то сразу оживился. Даже пробовал шутить. В столовой мы просидели недолго и отправились в казарму. Сколько ещё ждать объявления результатов было не известно.

Нам никто ничего не говорил, поэтому ребята решили использовать выпавший выходной по полной. Большинство вновь завалилось спать, а остальные просто валялись лениво переговариваясь. Мы с Андреем присоединились к ним.

И только после обеда, на который мы прибыли вовремя, к нам зашёл Гриша и объявил общее построение на плацу перед штабом. Через несколько минут мы уже стояли, с нетерпением ожидая Мохова.

Подполковник появился минут через десять, в сопровождении всех кураторов, к которым присоединился Малютин. Ещё вместе с Моховым пришёл, какой-то незнакомый капитан. И чем-то он мне сразу мне понравился.

— Здравствуйте, товарищи курсанты. — поздоровался с нами подполковник и мы начали переглядываться. Подполковник впервые назвал нас курсантами. До этого момента это делали только кураторы и инструкторы. — Прошло пятнадцать дней с того момента, как вы оказались на этой базе. Это были очень трудные дни для всех нас. Испытания были очень тяжёлыми, но вы смогли справиться с ними. До этого момента дошло тридцать девять человек. Тридцать девять парней, которые хотят связать свою жизнь с авиацией.

Всё это время мы с кураторами внимательно наблюдали за вами. И могу сказать, что были приятно удивлены. По самым оптимистическим прогнозам, вас должно было остаться не больше десяти человек. Да, изначально были именно такие прогнозы. Даже несмотря на то, что мы собирались набирать группу из двадцати четырёх человек. Но буквально через пару дней после начала ваших испытаний, я получил новые приказы.

Все собравшиеся сейчас здесь прошли необходимые испытания и зачисляются на первый курс созданной совсем недавно Лётной Академии Стратегического Сдерживания Военно Космических Сил СССР.

На плацу повисло молчание. Ребята просто не верили, что нас взяли всех и наверняка пропустили слова Мохова мимо ушей. Академия стратегического сдерживания. Из нас будут готовить пилотов стратегических бомбардировщиков? Больше мне ничего не приходило в голову.

— В академии будет создано две учебные группы. Всего будет два направления, о которых вам расскажут уже в процессе обучения. Два направления для двух типов новейших самолётов. Узнаете вы, что это за самолёты или нет будет зависеть только от вас самих и вашей способности к обучению, которое начнётся через месяц. Как я уже говорил вам всем, учиться придётся очень много. Более подробно обо всём вам расскажут кураторы во главе с капитаном Лужным.

Поздравляю, вас — товарищи курсанты!

— Ура! — закричал кто-то из наших армейцев и мы тут же подхватили этот клич.

Мохов ещё немного постоял, отдал какие-то распоряжения кураторам и отправился обратно в штаб. А нами начали заниматься кураторы. Всего их было шесть человек, и главным оказался капитан, которого мы видели впервые. К остальным кураторам мы уже успели привыкнуть за эти две недели. И вот появился, какой-то незнакомый куратор, который даже не подумал представляться, решив, что фамилии для нас будет вполне достаточно. А затем он принялся орать на нас, за отвратительное построение, неподобающий внешний вид и ещё кучу всего. До этого ни один куратор не позволял себе подобного. Они даже приказы нам не отдавали. Эти занимались сержанты, а впоследствии и наша троица старших. Кураторы просто разговаривали с нами по вечерам.

Удовлетворившись нашим внешним видом и построением, капитан начал рассказывать, о наших дальнейших действиях, не забыв сказать, что после начала обучения сделает из нас образцовых курсантов.

Как уже говорил Владимир Алексеевич, обучение начнётся только через месяц. Сейчас нас распускали по домам. И явиться в СЛУГА мы должны будем к двадцатому сентября. Если мы передумали, то должны сказать об этом сейчас, пока ещё не приняли присягу и не подписали дополнительные документы. Какие именно капитан не сказал. Но здесь и так всё было понятно. Очередная бумага о неразглашении.

За это время на территории СЛУГА будут созданы все условия для нашего обучения, необходимые в первый год.

О том, что мы будем обучаться в только созданной академии, говорить кому-либо нам было запрещено, до того момента, как о её создании не будет объявлено официально, на самом высоком уровне. Когда это произойдёт, нам скажут. А до этого момента, для всех мы будем обучаться в филиале Балашовского ВВАУЛА.

Завтра с утра нас доставят в училища, откуда забирали. Для тех, кто твёрдо решил, поступать и не хочет возвращаться домой, есть возможность сразу отправиться в СЛУГА. Эти курсанты будут помогать в подготовке училища к началу учебного года. А на сегодня мы были свободны и могли делать всё, что захотим в пределах разумного. Единственное, что нам было запрещено, это покидать территорию базы. Да и смысла в этом никакого не было. Кругом были леса и чего там делать непонятно.

На этом капитан закончил свою речь и двинулся следом за Моховым, ещё раз напомнив, что он будет внимательно следить за нами. Ну а наши старые кураторы сказали, что будут в своих палатках, если кто-нибудь захочет поговорить. Испытания закончились, свою работу они выполнили и теперь так же могут немного отдохнуть.

Единственным, кто вызвался отправиться в СЛУГА в качестве добровольного помощника, оказался Андрей. Остальные ребята хотели этот месяц провести с родными.

— Мне некуда возвращаться. На ближайшие четыре года училище будет моим домом. Надеюсь, меня будут выпускать с территории училища. Хочу навестить маму, да и брата с сёстрами нужно начинать искать. В каком детском доме они были, я знаю. Вот и пойду к руководству, узнавать, о судьбе их воспитанников.

— Оно тебе надо? Целый месяц батрачить под командованием Синельникова? — спросил я у Андрея, вспоминая старшину и то, как он ведёт себя с подчинёнными. Капитан Лужный был очень похож на Синельникова, своим поведением. А сержант по-любому будет находиться в СЛУГА до того момента, как там не закончат все работы по переоборудованию.

— Во-первых, я уже говорил, что мне тупо некуда возвращаться... Не хочу обратно в детдом. Хватит с меня уже. Насмотрелся и натерпелся за эти годы. Да и кормить в училище явно будут лучше. А денег на проезд можно будет заработать, если выпустят за территорию. Всегда есть люди, которым нужна помощь. Дом, огород, мне без разницы. Возьмусь за любую работу. А во-вторых, я не нахлебник.

Слушал я Андрея и понимал, что не могу его вот так просто оставить. Не знаю почему, но я хотел помочь парню.

— Значит так. Завтра возвращаемся в Сасово, а оттуда уже двигаем вместе в Рязань. Поживёшь этот месяц у меня. По поводу финансовой стороны вопроса можешь не переживать. Что-нибудь обязательно придумаем. Сам говорил, что готов взяться за любую работу. В любом случае у нас пустует одна комната. Сразу говорю, что отказ не принимается. Сможешь спокойно навестить маму и заняться поиском брата и сестёр.

Андрей сразу же замялся и всё же попробовал отказаться. Но я ничего не хотел слушать. Последним его аргументом было то, что у него нет денег на билет до Рязани. А училище, из которого его привезли на базу, находилось совсем недалеко от детского дома и добрался он до него на своих двоих.

— В начале лета у бабушки в деревне дом сгорел. Вместе со всеми сараями. Так вот, поможешь мне построить пару сараев и считай, что мы в расчёте. Ещё и сверху за это денег получишь. Мама уже знает, сколько берут строители, поэтому не обидит тебя.

— Денег мне не надо. Вполне хватит и того, что буду жить у вас. — сдался Андрей. Впрочем, я и не сомневался, что мне удастся его уговорить.

Я предложил ему отличный вариант. Повидается с матерью и начать поиск родных. Может, за этот месяц ему удастся кого-нибудь найти. Всяко меньше будет отвлекаться во время учёбы. Только сейчас понял, что Андрей чем-то напоминает моего Виталика. Выходит, что я увидел в нём сына. Вот и объяснение, почему я так захотел помочь парню.