Июнь 2022

Глубокая затяжка и сигарета больно обожгла пальцы. Даже и не заметил, как выкурил её до фильтра. Но эта боль помогла немного отвлечься от другой, куда более сильной, что терзает меня уже больше месяца. Раньше сигареты помогали ненадолго заглушить её, но теперь с этим не справляются даже самые крепкие.

И ведь не объяснишь никому из окружающих, как может командир воздушного судна, с голым окладом в триста тысяч рублей, курить подобную дрянь. Поэтому я и ношу с собой две пачки. Одна для перекура в компании, а вторая в одиночестве, как сейчас.

Очень странно, но никто не вышел вместе со мной на балкончик КДП (Командно-диспетчерского пункта), за что я был очень благодарен. Эти несколько минут позволили мне немного приглушить боль и теперь можно было отправляться обратно. К людям, что пришли сегодня проводить меня в отставку. На пенсию. Будь она не ладна. Успеть получить хотя бы одну, чисто из принципа.

Последний рейс прошёл отлично и по его окончании мне аплодировали сто тридцать семь пассажиров и шесть членов экипажа. Но не как это происходит после окончания рейса. Нет. На этот раз всё было совершенно по-другому. Это было прощание со мной, как с капитаном. Я прекрасно знал, что наши девчонки приготовили для меня подобный подарок, но всё равно не смог сдержать эмоций и пустил слезу.

И вот сейчас, когда смотрю на взлётную полосу и понимаю, что больше никогда не поеду по ней, сжимая в руках штурвал, не услышу голоса диспетчера и разрешения на взлёт и всего того, что было неотъемлемой частью практически всей моей взрослой жизни, слезы вновь предательски наворачиваются на глаза.

Как кстати налетел ветер, позволяя мне немного прийти в себя.

— Аэрофлот 589. Посадку разрешаю, — раздался так знакомый всем пилотам Аэрофлота голос.

— Аэрофлот 589. Посадка и пенсия, — ответил я Витьке Симонову. Старшему диспетчеру, с которым мы примерно в одно время устроились в Аэрофлот.

Обычно пилоты практически не контактируют с диспетчерами вне кабины самолёта, но Витька был исключением из правил и знал абсолютно всех пилотов в нашей компании. К тому же он был моим старым другом и крёстным отцом моего сына — Виталика.

— Всё же решил не рассказывать?

— Да зачем другим людям нужно знать о моих проблемах? — отмахнулся я от Вити.

На сегодняшнем вечере только он и Дмитрий Петрович, знали об истинной причине моего ухода. И также они знали, что жить мне осталось от силы пара месяцев.

— Может, знать о твоих проблемах им действительно не нужно, а вот видеть виновника сегодняшнего торжества они очень хотели бы, — Витя на мгновение замер, внимательно вглядываясь в моё лицо, которое сейчас выглядело явно не лучшим образом. — Даня, сняли бы нормальное заведение и всё бы там отлично отметили. Гулять на рабочем месте для многих просто неприемлемо. Мне вот постоянно хочется вмешаться в работу ребят, хотя моя смена будет только через два дня. Да и ты сам постоянно выходишь посмотреть на прибывающие и вылетающие борта.

— Ничего ты Витя не понимаешь. Может, я никогда больше не увижу, ни взлётной полосы, ни наших крылатых.

— Не волнуйся Валера — парень, что надо. Он отлично справится с ролью капитана, — решив, что я переживаю из-за этого, сказал Витя, хлопнув меня по плечу. И тут же принялся извиняться, увидев, как я скривился от боли.

— Да нормально всё. Ты же не виноват, что у меня истекает срок годности, — несмотря на боль, улыбнулся я через силу.

В животе словно взорвалась бомба. Но портить людям праздник я не собирался. В кармане лежали какие-то мега обезболивающие, которые выписывают только обречённым. До сегодняшнего дня я ещё ни разу не принимал их, но сейчас без этого точно не смогу обойтись.

— Дай мне минут пять и я к вам присоединюсь, — сказал я, встревоженному диспетчеру, после того как проглотил таблетку.

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке?

— Я уверен, что со мной всё не в порядке, — на этот раз улыбка далась мне намного легче. Видимо, обезболивающие уже начало действовать. Хотя, как по мне, боль если и уменьшилась, то совсем незначительно. — Всего несколько минут.

— Даниил, — начал говорить Витя, явно собираясь предложить, вызвать скорую, или что-нибудь в этом роде, но я перебил его, даже не став слушать.

— Дай мне несколько минут и я к вам присоединюсь. Чтобы обезболивающее подействовало, необходимо немного времени.

Витя тяжело вздохнул и протёр свою лысину ладонью. Вон, как он сильно переживает за меня, даже весь вспотел. Знал бы ты Витя, насколько мне сейчас тяжело. Но я счастлив, что никто, кроме меня, этого не знает.

А ещё я был счастлив сейчас находиться здесь и смотреть, как взлетают и садятся воздушные суда, которым я посвятил всю свою жизнь. Несмотря ни на что я оставался верен металлически птицам, что так легко перевозят в себе сотни людей на тысячи километров.

Если ты хоть раз бывал в небе, то тебя постоянно будет тянуть обратно. Такая же непреложная истина, как и то, что солнце встаёт на востоке.

Постоянный шум аэропорта успокаивал, принося так желаемое облегчение. Обезболивающее взялось за меня всерьёз и теперь на несколько часов можно отвлечься от своей проблемы.

— Аэрофлот 589. Совершил посадку. Заруливаю на пенсию. Спасибо тебе небо.

Последние слова унёс налетевший порыв ветра, а вместе с ним и пару слезинок, что медленно текли по щекам.

А теперь веселиться! Не каждый же день уходишь в отставку. Сегодня я ещё покажу молодёжи, чего стоит старая гвардия!

***

— И зачем ты вообще решил выпить? Может, лучше скорую вызвать? Кто знает, как твой организм отреагирует на алкоголь в нынешнем состоянии.

— Катя, принеси мне, пожалуйста, воды и таблетку от головы. А скорую точно не нужно. От похмелья лечатся другими способами. Не мог же я уйти и даже не попрощаться с ребятами и девчатами. Мы столько лет проработали вместе.

— И именно поэтому ты никому не рассказал?

— И поэтому, в том числе, — ответил я, хватаясь за голову.

Никогда не умел пить, чтобы прямо до беспамятства, да и делал-то это всего несколько раз за свои шестьдесят три года.

Первый раз ещё в школе. Когда в десятом классе отмечали Восьмое марта и девчонка, которая мне нравилась на тот момент — Зоя Ялимова, уговорила выпить со всеми пива. Сперва я всячески отказывался, но разве сможет шестнадцатилетний парень устоять перед просьбой девчонки, которая ему нравится? Вот и я не смог. Тем более, всего-то и нужно было что выпить вместе с остальными пива.

Правда, потом кто-то принёс пару бутылок портвейна 33. Словно из воздуха появилась трёхлитровая банка домашнего вина и как сейчас помню бутылка водки «Русская». Такая желтоватая этикетка с красными полосками сверху и снизу. В этих полосках были надписи на английском, а в центре этикетки на русском.

Отмечали мы в компании из восьми человек. Пятеро ребят и три девчонки. Так вот девчонки сразу отказались пить портвейн, вино и водку, сказав, что с них и пива вполне хватит. А вот парни согласились все. Даже я уже не мог вот так просто взять и отказаться. Зоя дала мне ясно понять, что впечатлена моим поступком и я могу ожидать чего-то гораздо большего, чем поцелуй в щёчку на прощание. Как это у нас было, когда я провожал её до дома после школы.

Правда, как пил саму водку, я уже не помню. К тому моменту мне вполне было достаточно пива и портвейна. Да и с Зоей вышло, не очень хорошо. На следующий день выяснилось, что это она принесла меня домой. Мама, сказал, что именно принесла, буквально волоча безвольное тело, ухватив под руки. И так она меня затащила на пятый этаж нашей типовой хрущёвки.

Отец потом ещё лет двадцать вспоминал этот случай на всех семейных посиделках. А как его не стало, эту эстафету переняла мама. И даже сейчас она нет-нет да и вспомнит про тот случай.