Я единственный? Это и правда классно. Я польщен, Жак. Знаешь, я тоже редко пишу электронные письма. И не говорю ни с кем обо всем этом. Только с тобой.

В любом случае, думаю, было бы ужасно грустно, если бы то, чем ты на самом деле больше всего гордишься, действительно случилось бы в средней школе. Ты просто не представляешь, как я ненавидел эти годы. Рассказываешь кому-нибудь историю, и на тебя безучастно смотрят, а в конце выдают: «Эмм, поняяятно». Было такое? Все так и норовили продемонстрировать, что твои мысли и чувства никому не интересны.

Хуже всего, что я тоже так делал. Меня мутит от одних воспоминаний об этом.

В общем, таким образом я пытаюсь сказать тебе, чтобы ты не был к себе столь строг. Все мы тогда вели себя отвратительно.

Отвечаю на твой вопрос. Да, я видел его пару раз после свадьбы, он приезжает несколько раз в год (моя мачеха любит семейные торжества и все в таком духе). Он женат, и вроде бы его жена беременна. Вообще, я бы не назвал ситуацию неловкой, потому что все происходило только в моей голове. Поразительно, правда? Кто-то может спровоцировать у тебя кризис сексуальной идентичности и даже не догадываться об этом. Серьезно, он наверняка до сих пор считает меня странным двенадцатилетним пасынком своей кузины.

Наверное, это будет банальный вопрос, но все равно спрошу. Если ты знал, что ты гей, то почему встречался с девушками?

Сочувствую насчет трудного дня.

Блю

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ДАТА: 18 октября, 23:15

ТЕМА: Re: когда ты понял

Блю,

Ага, то самое «поняяятно», всегда сопровождающееся изогнутой бровью и высокомерно вытянутыми губами, напоминающими заднее отверстие. Но да, я тоже так делал. В средней школе мы все были придурками.

Наверно, историю с девушками будет трудновато объяснить. Все вышло как-то само собой. Конечно, отношения в восьмом классе – это особый случай, они были сплошным недоразумением, но что касается двух других… По сути, мы дружили, потом оказывалось, что у них есть ко мне чувства, и мы начинали встречаться. А потом безболезненно расставались (обе бросили меня). Я все еще дружу с девчонкой, с которой мы были вместе в девятом классе.

Но если уж быть до конца честным, наверно, я встречался с девушками, потому что не мог на все сто процентов поверить, что я гей. Или мне казалось, что это не навсегда.

Уверен, сейчас ты думаешь: «Поняяяяяяятно».

Жак

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ДАТА: 19 октября, 08:01

ТЕМА: То самое обязательное…

Поняяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяятнооооооооооо.

(Бровь, рот – заднее отверстие и т. д.)

Блю

Самое дерьмовое в ситуации с Мартином то, что я не могу рассказать о ней Блю. Я не привык хранить от него секреты.

То есть да, о многом мы не говорим. Мы говорим о важном, но избегаем деталей, которые могут нас выдать – имен друзей или подробностей из школы. Всего, что, мне казалось, меня характеризует. Но я не считаю такие вещи секретами. Это, скорее, часть негласного соглашения.

Если бы Блю был реальным одиннадцатиклассником из Криквуда со своим шкафчиком, оценками и страницей на «Фейсбуке», я бы точно ему ничего не рассказывал. Да, он учится в нашей школе. Я в курсе. Но в каком-то смысле он живет только в моем ноутбуке. Трудно объяснить.

Это я нашел его. Как ни странно, на «Тамблере». В августе, прямо перед началом учебного года. «Криксекреты» задумывались как блог, где можно анонимно публиковать свои мысли и признания, которые люди комментируют, но, в общем-то, не осуждают. Только это место деградировало в яму сплетен, плохих стихов и цитат из Библии с орфографическими ошибками. Но все равно затягивает.

Там я и наткнулся на пост Блю. Его слова зацепили меня. И не только потому, что он гей. Не знаю. В посте было всего строчек пять, но удивительно поэтичных, без грамматических ошибок и абсолютно не похожих на то, что я читал там раньше.

И, наверное, дело в том, что писал он об одиночестве. Хотя забавно: я не считаю себя одиноким – но в том, как он описал это чувство, было что-то очень знакомое. Он будто прочел мои мысли.

О том, что можно знать наизусть чьи-то жесты, но понятия не иметь, о чем этот человек думает… Что люди похожи на дома с просторными комнатами и крохотными окнами.

О том, как, бывает, чувствуешь себя уязвимым.

О том, что он гей, и поэтому ему кажется, будто за ним наблюдают и в то же время – словно его никто не видит.

Когда я прочитал последнее, я вдруг запаниковал и смутился, но тут же почувствовал тихое приятное волнение.

Он говорил об океане между людьми. И что весь смысл в том, чтобы найти берег, к которому стоит плыть.

Ну, вы понимаете. Я был просто обязан с ним познакомиться.

В конце концов я набрался смелости и оставил единственный комментарий, до которого додумался: «ИМЕННО». Заглавными буквами. И свой электронный адрес. Секретный адрес на Gmail.

Всю следующую неделю я только и думал, свяжется он со мной или нет. И он все-таки связался. Позже Блю рассказал, что мой комментарий заставил его понервничать. Он обычно очень осторожен. Уж точно осторожнее меня. В общем, если Блю узнает, что у Мартина Эддисона есть скриншоты нашей переписки, он психанет. Но сделает это в своем стиле. Он перестанет мне отвечать.

Я точно помню, что почувствовал, когда увидел во входящих его первое письмо, – засомневался, происходит ли это на самом деле. Я привлек его внимание. В школе несколько дней после этого я чувствовал себя героем какого-то фильма. Прямо представлял свое лицо крупным планом на большом экране.

Странно, ведь в реальной жизни я не главный герой. Разве что его лучший друг.

Наверное, я даже не считал себя интересным, пока мной не заинтересовался Блю. Поэтому мне нельзя ему рассказывать. Я бы не хотел его потерять.

Так что я избегаю Мартина. Он всю неделю пытается поймать мой взгляд в классе и на репетициях. Я знаю, что веду себя трусовато. Из-за всей этой ситуации я чувствую себя трусом, и это сверхглупо, потому что я уже решил помочь ему. Ну или поддаться его шантажу. Называйте как хотите. Меня все равно от этого слегка подташнивает.

Весь ужин я какой-то рассеянный. Мои родители сегодня в особенно приподнятом настроении, потому что это вечер «Холостя́чки». На полном серьезе. Реалити-шоу. Мы посмотрели выпуск еще вчера, а сегодня будем обсуждать его по скайпу с Элис, которая учится в Уэслианском университете. Новая семейная традиция Спиров. И поверьте, я как никто другой понимаю, что это до ужаса нелепо. Что тут скажешь. Моя семья всегда была такой.

– А как там Лео и Николь? – улыбается папа, отправляя в рот кусочек с вилки. Менять местами пол Лии и Ника – вершина папского юмора.

– Замечательно, – отвечаю я.

– Лол, пап, – сухо говорит моя младшая сестра Нора. С недавних пор она использует текстовые сокращения в речи, хотя никогда не вставляет их в сообщения. Похоже, в этом кроется какая-то ирония. Нора бросает на меня взгляд: – Сай, ты видел, что Ник играл на гитаре в атриуме?

– Кажется, Ник хочет завести подружку, – улыбается мама.

Смешно, мам, и знаешь почему? Я вообще-то пытаюсь помешать Нику завести подружку, не то Мартин Эддисон сообщит всей школе, что я гей. Ах да, я упоминал, что я гей?

Да как люди вообще заводят подобные разговоры?

Может, живи мы в Нью-Йорке, все было бы по-другому, но как быть геем в Джорджии, я не знаю. Шейди-Крик – пригород Атланты, поэтому я понимаю, что могло быть и хуже, но он отнюдь не прогрессивный райский уголок. В школе учатся всего один или два открытых гея, и с ними весьма дерьмово обращаются. Не то чтобы жестоко, но слово «педик» редким не назовешь. И вроде бы у нас есть несколько лесбиянок и бисексуалок, но, мне кажется, девушкам в этом плане проще. Если «Тамблер» и просветил меня в чем-то, так это в том, что многие парни считают лесбиянок сексуальными.