Хотя в обратную сторону это тоже работает. Есть такие девчонки, как, например, Лиа, которые выкладывают в интернет свои карандашные яойные[4] рисунки.

Я особо не возражаю. Лиа на самом деле классно рисует.

А еще Лиа обожает слэш-фанфики. Прошлым летом мне стало любопытно, я покопался в сети, нашел несколько таких работ и был в шоке от разнообразия: Гарри Поттер и Драко Малфой занимаются «этим» тысячью разных способов в каждом чулане Хогвартса! Я выбрал фанфики без грамматических ошибок и читал их всю ночь. Это была причудливая пара недель. Тем летом я научился стирать. Некоторые носки не следует отдавать в стирку маме.

После ужина Нора запускает скайп на компьютере в гостиной. На экране появляется Элис. Она кажется какой-то растрепанной, но, наверное, это из-за ее взъерошенных русых волос. (У меня и моих сестер забавные волосы.)

На заднем фоне – незаправленная кровать с кучей подушек и купленный кем-то круглый ворсовый коврик на полу. Все еще с трудом могу представить, как Элис живет в общежитии с какой-то случайной девчонкой из Миннеаполиса. Никогда бы не подумал, что в ее комнате появится что-то связанное со спортом. А так посмотришь – прямо фанатка «Миннесота Твинс»[5].

– Так, я вас плохо вижу. Сейчас я… а нет, теперь нормально. Господи, пап, это что, роза?

Папа держит красную розу[6] и похихикивает. Я не шучу. Для моей семьи «Холостячка» – дело крайней важности.

– Саймон, покажи Криса Харрисона[7].

Факт: я до слез гениально пародирую Криса Харрисона. По крайней мере при обычных обстоятельствах. Но сегодня я не в форме.

В голове у меня слишком много мыслей. И не только о том, что у Мартина есть скриншоты нашей с Блю переписки, но и о самой переписке. После вопроса Блю о девушках у меня появилось нехорошее предчувствие. Вдруг он считает меня притворщиком? Кажется, он сам просто взял и перестал встречаться с девушками, как только понял, что он гей.

– Значит, Майкл Д. утверждает, что в комнате фантазий они просто разговаривали, – начинает Элис. – Мы ему поверим?

– Ни на секунду, милая, – заявляет папа.

– Они всегда так говорят, – добавляет Нора, поднимая голову. И я только сейчас замечаю, что у нее в ухе пять сережек – прямо-таки живого места нет.

– Вот именно, – соглашается Элис. – Малыш, ты собираешься высказаться?

– Нора, когда ты успела? – Я прикасаюсь к мочке уха.

Нора краснеет.

– Ну, на выходных.

– Дай посмотреть, – требует Элис. Нора поворачивается ухом к веб-камере. – Ого!

– Но зачем? – спрашиваю я.

– Потому что захотела.

– Да, но зачем так много?

– Может, поговорим, наконец, о комнате фантазий? – Нора начинает нервничать, когда оказывается в центре внимания.

– Ну, это же комната фантазий, – говорю я. – Они точно занимались «этим». Уверен, разговоры к фантазиям не относятся.

– Но и половой акт не обязателен.

– МАМ! О господи.

Наверное, мне было просто заводить отношения и не думать обо всех тех мелких унижениях, которые случаются, когда тебя к кому-то по-настоящему влечет. В общем, я хорошо лажу с девчонками. Целоваться с ними – нормально. И встречаться с ними мне было вполне по силам.

– Что насчет Дэниела Ф.? – спрашивает Нора, убирая локон за ухо. Серьезно? Пирсинг? Мне не понять.

– Окей, Дэниел – самый горячий из всех парней, – утверждает Элис. О таких, как он, они с мамой всегда говорят «глаз радуется».

– Вы что, шутите? – восклицает папа. – Этот гей?

– Дэниел не гей, – возражает Нора.

– Милая, да он Человек-Гей-Парад. Вечный огонь.

Я напрягаюсь всем телом. Лиа однажды сказала, что предпочитает, чтобы люди называли ее толстой в лицо – всяко лучше, чем сидеть и слушать, как говорят гадости о фигуре какой-то другой девушки. Я вообще-то согласен с этим. Нет ничего хуже, чем быть втайне униженным через оскорбление других.

– Хватит, пап, – просит Элис.

И папа начинает петь «Eternal Flame»[8] группы The Bangles.

Никогда не могу понять, говорит он подобные вещи серьезно или потому, что хочет позлить Элис. Ну, если он и правда говорит, что думает, то мне полезно это знать. Даже если бы я предпочел не знать этого вовсе.

Еще одна проблема – стол в школьной столовой. И недели не прошло с того разговора-шантажа, как Мартин перехватывает меня по пути от прилавка с едой.

– Чего тебе, Мартин?

Он бросает взгляд на наш стол.

– Найдется местечко?

– Мм. – Я опускаю глаза. – Не уверен.

Наступает секунда странной тишины.

– Нас уже восемь.

– Не знал, что места подписаны.

Я понятия не имею, что на это ответить. Люди сидят, где всегда сидели, – я думал, это вселенский закон. Нельзя просто взять и сменить стол в октябре. У нас своеобразная группа, но нас все устраивает. Ник, Лиа и я. Две подруги Лии – Морган и Анна, которые читают мангу, носят черную подводку – да и вообще на одно лицо. (Я встречался с Анной в девятом классе и все равно считаю, что они на одно лицо.) Еще с нами сидит случайность господня в виде двух друзей Ника по соккеру[9]: мистер неловкая тишина по имени Брэм и полудурок Гаррет. И Эбби. Она переехала сюда из Вашингтона перед началом учебного года, и, наверное, нас как-то притянуло друг к другу – все благодаря хитросплетениям судьбы и совместным заданиям (наши фамилии начинаются на одну букву).

В общем, нас восемь. Мест нет. Нам уже и так пришлось приставить два стула к столу на шестерых.

– Вот как, – Мартин откидывается на спинку стула и смотрит в потолок. – Я-то думал, мы поняли друг друга, но…

И поднимает брови. Серьезно?

Мы не обговаривали условий нашего шантажного договора, но, очевидно, они примерно такие: Мартин просит что угодно, а я должен это сделать.

Охренеть как круто.

– Слушай, я хочу помочь.

– Как скажешь, Спир.

– Слушай, – я понижаю голос почти до шепота, – я поговорю с ней и все такое, ладно? Но дай мне разобраться самому.

Он пожимает плечами.

Я чувствую, что Мартин не спускает с меня глаз, пока я иду к своему столу. Я должен вести себя нормально и никому ничего не рассказывать. Ну, то есть мне придется что-нибудь сказать о нем Эбби, хотя и совсем не то, что я на самом деле хочу сказать.

Сделать так, чтобы Эбби понравился этот парень может оказаться непросто. Я-то его терпеть не могу.

Но, видимо, это теперь неважно.

Вот только дни идут, а я до сих пор ничего не сделал.

Не поговорил с Эбби, никуда не позвал с нами Мартина и не запер их вдвоем в пустом кабинете. Если честно, я даже не знаю, чего он хочет.

И надеюсь, не узнаю об этом еще как можно дольше. В последнее время я только и делаю, что скрываюсь. Или тусуюсь с Ником и Лией, чтобы Мартин не попытался заговорить со мной.

Во вторник я заезжаю на парковку, и Нора сразу же выскакивает из машины, но, видя, что я не тороплюсь, заглядывает в салон и спрашивает:

– Эмм, ты идешь?

– Очень может быть, – отвечаю я.

– Ладно, – она делает паузу. – Ты в порядке?

– Что? Да.

Она многозначительно смотрит на меня.

– Все нормально, Нора.

– Ладно, – говорит она и отступает.

Она с тихим щелчком закрывает дверь и направляется ко входу. Не знаю. Иногда Нора до странного наблюдательна, но обсуждать с ней мои проблемы было бы неловко. Не замечал этого в ней, пока Элис не уехала.

В итоге я утыкаюсь в телефон, обновляю почту и смотрю клипы на «Ютьюбе». Вдруг кто-то стучит в окно, и я почти подпрыгиваю. Кажется, теперь я везде ожидаю увидеть лицо Мартина Эддисона. Но это Ник. Показываю ему, чтобы он открыл дверь.