На территории школы они встречались только во время соревнований. Школьная команда по регби особо не блистала, но, поскольку регби считался в городе единственным достойным видом спорта, вокруг матчей, как правило, поднималась большая шумиха.

Август хоть и не любил регби, не пропускал ни одной игры. Джек был возмутительно прекрасным спортсменом и в этом году играл на первой линии, так что отговориться отсутствием интереса Август не мог. На трибунах он не фанатствовал, так как это требовало слишком больших усилий, но на матчи добросовестно ходил, а что еще надо?

После игры Август обычно заглядывал к Джеку в раздевалку, а потом садился за руль его раздолбанного «камаро», и они уезжали за город повалять дурака вдали от посторонних глаз – побегать по траве, в шутку побороться, все в таком духе.

Это стало традицией. И пускай в течение дня они не виделись, зато окружающие не догадывались о том, что они знают друг друга так хорошо – лучше, чем кто-либо на свете.

Социальные слои, к которым принадлежали эти двое, до того разнились, что люди просто не поняли бы, если бы они в открытую начали водить дружбу. Это показалось бы всем спектаклем, а Август терпеть не мог спектаклей. Кое-что все-таки должно оставаться личным.

Джек был красавчиком. Ростом пониже Августа, хоть и совсем ненамного; заостренные черты лица, умный взгляд. Обычно он стригся под ежик, но в последнее время слегка зарос. Обладатель светлых волос и серых глаз – того самого сочетания, которое так пленяет людей. Крепкий, мускулистый, подтянутый. Августу-то все равно, а вот девчонки в коридоре об этом шептались, он слышал.

В отличие от Августа, Джек пользовался популярностью, и, конечно же, у него была подружка, Кэрри-Энн. Крашеная блондинка в угги и одежде от North Face, отличница с безукоризненным средним баллом, нацеленная на престижный колледж.

Август ее ненавидел.

Он мог бы писать сонеты о ее пухлых губках и золотистых кудрях, коже цвета слоновой кости и певучем голосе, но вовсе не из восхищения – плевать он на все это хотел, – а лишь потому, что постоянно был вынужден выслушивать охи и ахи влюбленного Джека. Не то чтобы Август что-то имел против девушек вообще – просто он на дух не переносил эту.

Мама у Августа была особенная. Она почти совсем не выходила из дома, разве что в самых крайних случаях. И все-таки Август ее любил.

Она страдала от Безнадежной Черной Тоски, с которой боролась при помощи лекарств, сна и телевизионных шоу. Все было ей тяжко: встать с постели, одеться. Иногда тяжко было даже поесть или хотя бы сесть в кровати.

Август из всего извлекал опыт. К счастью для него, к тому моменту, когда родители развелись и в дом повадилась ходить Безнадежная Тоска, он уже достаточно подрос, чтобы самостоятельно пользоваться плитой и мыть посуду. Получаться со временем стало превосходно.

Пару лет спустя, когда родители Джека начали уезжать в длительные командировки, Августу пришлось взять на себя опеку и над ним. Август не счел это обузой, поскольку, во-первых, привык вести хозяйство, а во-вторых, такой поворот не стал для него неожиданностью.

Порой, особенно во время готовки, ему в голову приходило: что, если Безнадежная Черная Тоска нарочно завладела мамой, чтобы подготовить его к заботам о Джеке? Страх и депрессия задушили маму до такой степени, что она не могла даже пошевелиться, поэтому, когда три года спустя Джек ввалился в дом Августа и признался, что не видел свою мать уже несколько недель, Август спокойно усадил его на кухне и сварил суп. Эгоистичная мыслишка. Август всякий раз гнал ее прочь.

Джек швырнул рюкзак на пол и рухнул на кровать Августа, выдернув его из сна.

– Ч-чего-о-о?

– Август, я познакомился с девушкой. Она тебе понравится!

Август приоткрыл один карий глаз, потом снова закрыл. Черные как смоль волосы торчали во все стороны, точно он кубарем скатился с холма. Он потер лицо и шумно вздохнул.

– Не будь букой. Ты, кстати, тоже можешь ее знать. Она закончила школу в прошлом году.

– И зовут ее?

– Рина Медина. Дело было в библиотеке: она хотела взять кое-какие книжки, но забыла читательский и к тому же спешила, так что я дал ей свой. Подумал, для нас это хороший повод встретиться с ней снова.

Август открыл оба глаза – единственно для того, чтобы смерить Джека презрительным взглядом.

– Прекращай заводить разговоры с незнакомцами.

– Она не незнакомка, просто старше нас на два года. И мы оба в курсе, что это правило не распространяется на людей нашего возраста. Вдобавок она пригласила нас на поэтический вечер, и мы туда идем, – объявил Джек.

– Ты же не любишь поэзию. – Август почувствовал приближение головной боли.

– Ну да, блин, не люблю. Унылое говнище. Но ты-то любишь! Зуб даю, она тебе понравится. Давай, одевайся. Выдвигаемся в восемь.

Внутри было темно и многолюдно.

Августа так плотно притиснули к Джеку, что его подбородок практически лежал у Джека на плече. Он закинул руку другу на плечо: пускай выглядит, будто он намеренно принял эту позу, а не просто неловко дышит Джеку в шею.

Первые двое выступавших были вроде ничего, однако читали стихи того сорта, что затрагивают какие-то очень личные темы и декламация постепенно превращается в завывания. Такая поэзия Августу не нравилась.

– Вот она, – прошептал Джек ему в щеку.

Август вытянул шею.

Она оказалась миниатюрной девушкой, по виду индианкой или пакистанкой, в переливающемся платье, золотых туфлях на шпильке и с розовыми заколочками в волосах. Благодаря густым и темным бровям при взгляде на ее лицо складывалось впечатление, словно ты всматриваешься в бурю. И с макияжем она явно переборщила, хотя нанесен он был весьма умело.

– Всем привет, меня зовут Рина Медина, и я прочту свое стихотворение: «Генератор бессмысленных слов, опус № 17»[2]:

– Спасибо.

Зал тут же наполнился растерянным гулом. Под редкие прохладные хлопки Рина медленно спустилась со сцены, опасно покачиваясь на высоченных каблуках.

Джек, сияя, рывком развернулся к Августу.

– Вот сейчас молчи, – сказал Август. – Ты прав, Джек, она неебически крута. Только молчи.

[3]

Рина протолкалась сквозь толпу.

– Джек из библиотеки! – Она порылась в огромной красной сумке. – Твой читательский у меня. – Рина протянула читательский билет Джеку, тот сунул его в карман.

– Большое спасибо, мне очень…

– Суперское стихотворение, – выпалил Август, как будто не контролировал собственную речь, и сжал полные губы.

– Для этой публики оно чересчур абстрактно, – пожала плечами Рина. – Я пробую делать нечто новое. Если честно, меня здесь не жалуют…