Пациенты палаты номер 22 были ошарашены этой новостью: искусственный интеллект всё-таки погубит разумную жизнь, как и предсказывалось во многих фантастических фильмах.

– Да-да, я в кино видел такое: искусственный интеллект, роботы и – конец человечеству, – подтвердил Леонтий гипотезу Станислава.

Только Станислав не нуждался в поддержке, тем более со стороны Леонтия.

– Какой фильм?! – сказал Станислав разгорячённо, – я ему про жизнь, про наше будущее и прошлое, а он про кино. Ты хоть понимаешь, про что я тебе повествую?

Станислав заметил, что говорит слишком громко и эмоционально, взял себя в руки и сделал примирительный жест в сторону Леонтия.

– Леонтий, дорогой мой, понимаешь, что делает наша цивилизация последние десять, а может, и все сорок десятков тысяч лет?

– Я – нет, не понимаю, – подал голос Леонтий.

– Текущая задача нашей цивилизации – взять зверя под контроль, – сказал Станислав и торжествующе сложил руки на груди.

– Дьявола? – громким шёпотом спросил Леонтий.

– Нет, ну какого дьявола?! Зверя. Ты хоть помнишь, о чём мы говорим? Или каждый день мне заново начинать? Человек – это животное. Мы относимся к животному царству. Тип – хордовые. Подтип – позвоночные.

– Подтип! – рассмеялся Марсель. Ему показались слова «тип» и «подтип» смешными.

– Спроси у Каплун, – сказал Станислав и продолжил. – Подтип – позвоночные. Класс – млекопитающие. Отряд – приматы. Подотряд – человекоподобные.

Леонтий согласно закивал и посмотрел по сторонам в поисках согласия.

– Семейство – гоминиды. Род – человек. Вид – человек разумный, хомо сапиенс. Хотя последний пункт лично я ставлю под сомнение.

– Что такое «гоминиды»? – спросил Леонтий.

– Чёрт его знает, – признался Станислав, – я тебе про другое толкую, ты главную мысль отслеживай. Человек – животное, понимаешь? Настолько животное, что вот его предки, – Станислав снова стоял в центре палаты в позе Ленина и обличительно показывал на Марселя, – сожрали на ужин всех неандертальцев.

– Твои не отставали, насколько я помню, – парировал Марсель.

Станислав сделал примирительный жест теперь в сторону Марселя и, пытаясь успокоиться, продолжил говорить о главном.

– Леонтий, пойми. Мы животные. Я тебе только что описал наше место в животном мире. От животных у нас всё, кроме развитого сознания, способности смеяться над глупыми шутками и речи, содержащей деепричастные обороты и наречия. Заметь: можно предположить, что речь, состоящая из существительных, глаголов и прилагательных, есть даже у птиц. У птиц! – снова повышая тон, закончил Станислав.

Станислав сел на кровать и начал на ней раскачиваться.

В палату вошла Тамара, быстро осмотрелась.

– Как дела, мальчики? – спросила Тамара. Все в палате, кроме Марселя, были старше Тамары, но разве можно было поставить такое обращение в упрёк? Может быть, из уст кого-то другого «мальчики» могло бы звучать унизительно или неподобающе, но Тамаре можно было всё.

– Станислав считает, что мы все – животные, – сказал Леонтий.

– Да, мужчины – те ещё животные, – легко согласилась Тамара.

– Он настаивает, что и женщины тоже, – сказал Леонтий.

– Правда? – улыбаясь, Тамара подошла к Станиславу, сидящему на кровати, и протянула пилюли. – Господи, с какими же женщинами Вас, Станислав, сводила судьба? Страшно представить.

– Мы в более общем, философском смысле говорили, – попытался оправдаться Станислав.

– Ах это, – что-то поняла Тамара. – Это тот самый общеизвестный формат мужского разговора на глобальные темы. Тогда понятно.

– Ещё он сказал, что мы все – гоминиды, – закончил Леонтий и успокоился.

– Даже так, – сказала Тамара.

– А Вы не знаете, что такое «гоминиды»? – спросил Леонтий, и стало понятно, зачем он начал этот разговор.

– А Вы у Станислава спрашивали? – спросила Тамара.

– Да.

– И что он сказал?

– Он не знает.

– Хм, и всё равно считает нас всех гоминидами?

– В том-то и дело! Разве это возможно?

– Совершенно возмутительно, – согласилась Тамара и протянула пилюли Леонтию.

Свою порцию лекарств получил и Марсель. Со словами: «Не забывайте про отдых и сон»,– Тамара вышла из палаты. Тишина продолжалась дольше минуты, пока Леонтий, наконец, не выдержал: «И ничего я не гоминида!»

– Все, значит, гоминиды, а ты – нет? – спросил Станислав.

– А я – нет, – твердо стоял на своём Леонтий.

За день до покушения Томас снова встретился со своими помощниками. Томас не знал, кто, когда и как завербовал этих людей. Задавать такие вопросы было не принято. Всё, что нужно, они сделают, и кто-то с ними потом расплатится. Одного помощника, который был постарше, звали Олег. Второго – Радик. Конечно, это ненастоящие имена. К Томасу они обращались «шеф».

Встреча происходила на явочной квартире. Эту квартиру Управление сняло в аренду у пенсионерки Зои Александровны. Через два дня договор аренды под благовидным предлогом будет расторгнут. Пенсионерка оставит себе залог и тоже будет довольна.

На кухонном столе лежали тетрадные листки, изрисованные схемами: парковка перед торговым центром, двор дома, в котором проживает Брагин, расположение комнат в его квартире.

– Всё понятно? – спросил Томас помощников.

– Всё, – ответили оба.

Томасу бы переспросить, проверить… Но необъяснимым образом ему было лень. Он подумал, что проведённого инструктажа вполне достаточно. Если бы командир увидел сейчас Томаса, то подумал, что его лучшего диверсанта подменили: настолько он был безразличен, беспечен и самонадеян. А дело между тем предстояло сложнейшее: покушение на лучшего диверсанта современности.

– Вопросы? – по инерции спросил Томас.

– Что про меня говорят в Управлении? Скоро сделают вызов? Мне уже осточертело здесь, – сказал Олег.

У Томаса не было никаких инструкций на этот счет. Он не знал, о каких договорённостях идёт речь, но бессознательно понял, что Олег думает не о задании и своей роли, а о том, когда его передислоцируют в Латвию или куда он там собрался. Это плохой признак. Если диверсант не сконцентрирован на задаче, если он думает не только о своей роли, то может допустить ошибку. Даже не так: отсутствие полной, абсолютной концентрации на задании гарантирует ошибку. Вопрос только в том, будет ли это одна ошибка или много и будет ли среди них фатальная.

Даже о том, что его помощник не сконцентрирован на задании, Томас подумал как бы мимоходом, на задворках сознания. Похоже, и сам Томас был не полностью сконцентрирован на этом опасном задании. Он полагался на опыт и, как бы это странно не звучало для латышского диверсанта, на русское авось. Всё-таки культурный код закладывается в раннем детстве, а значит, его код был заложен в рабочих районах Че. Другая причина такой отвлечённости не осознавалась даже самим Томасом: в глубине души он уже написал рапорт об увольнении и действовал словно по инерции. Честно говоря, и это Томас мог осознать: он не хотел убивать Брагина. Должен? Да, должен. Убьёт? Да, убьёт. Хочет? Нет. Не хочет.

– Он этого задания многое будет зависеть, – сказал Томас скорее на автомате.

Олег понимающе кивнул.

– Про меня напишешь в отчёте? – спросил Радик и как-то слишком подобострастно посмотрел на Томаса.

Тоже думает о своём: о карьере или о том, как бы ему занять место Олега.

– Напишу, только ты уж постарайся, чтобы это был положительный отзыв, – сказал Томас.

– У тебя свой дом в Риге? – спросил Радик.

– Зачем тебе это? – ответил вопросом Томас, показав, что подельник входит на опасную территорию.

Радик повёл плечами и опустил глаза, дав понять, что спросил просто так, для поддержания разговора.

– Кто цель? – спросил Олег.

– Враг, – спокойно сказал Томас.

– Это понятно. Что мы про него должны знать, чтобы всё хорошо прошло? – уточнил свой интерес Олег.

– Вы уже всё знаете. С объектом вы не увидитесь и не пересечётесь. Ваша задача – помочь с его женой. Не вздумайте проявлять самостоятельность.