Перспектива непонятная и малоприятная, но я с ходу отметать ее не стала, решив попытаться узнать, насколько сильно он во мне заинтересован.

— Мне потребуются гарантии, сложно поверить на слово… Я прошу о выполнении одной моей просьбы, прежде чем дам ответ.

— Не в моих правилах авансы раздавать. Я сначала получаю, а затем плачу. Однако… готов пойти вам навстречу. Любопытно, чего вы желаете и насколько ваша просьба меня затруднит.

Даже так? Это интересно…

Вот только с просьбой я погорячилась. Провокация удалась, а что попросить я заранее не продумала.

И словно откуда-то из подсознания выскочило… Марк! Что с ним? Какова его судьба? Он свободен или в плену? Или… погиб?

На себя мне наплевать, а его спасти я была бы рада. Ради его благополучия можно и согласиться на предложение офицера. Тем более это всего лишь предварительная договоренность. Зато такой шанс узнать о судьбе… Мрачника.

— Я прошу освободить из заключения одного… — Я вспомнила что не только Марку обязана хорошим отношением к себе, и исправилась: — двух повстанцев. Не думайте, это не Карен и кто-то из его штаба. Другие люди, обычные подчиненные.

Мужчина удивленно поднял брови:

— И кто это?

— Медсестра из госпиталя, я ей за многое благодарна.

Следователь снисходительно дернул уголками губ, типа улыбнулся, и небрежно махнул рукой.

— За нее вам беспокоиться не стоит. Медики не относятся к категории военнопленных. Все они, как сотрудники социально значимой организации, выполняют свой врачебный долг и не имеют политических предпочтений. Их давно перенаправили в другие места службы. А второй кто?

— Второй…

Я замешкалась, соображая, как попросить за Марка, не раскрывая его личность. Вдруг он спасся, а по моей вине его искать начнут и арестуют?

Ответила обтекаемо:

— Он служил на подхвате, исполнял приказы. Был ранен, остался калекой, проблем не доставит. При его состоянии здоровья сложно выжить в условиях тюрьмы.

— По какой причине вы решили за него вступиться? — деловым тоном принялся допытываться мужчина. — Это сочувствие к раненому, более слабому, уязвимому? Или тоже присутствует личная заинтересованность? Похоже, в любовниках у вас недостатка не было.

Последняя фраза прозвучала настолько отчетливо-насмешливо и презрительно, что я грубо отрезала:

— Думайте, что хотите, это ваше дело.

Сказала и испугалась. Сама все испортила, теперь он рассердится и свернет дискуссию, откажется от своей идеи.

Однако я ошиблась, следователь лишь потянулся к столу за бумагой и ручкой.

— Ну хорошо, имя, фамилию называйте. Я уточню информацию.

Я опешила от неожиданности. А когда опомнилась, сообразила, что не знаю о мятежнике ничего, кроме имени. Ни отчества, ни фамилии, даже возраст, и тот под вопросом. А одно только имя ничего не даст, мало ли сколько Марков среди пленных. Разумеется, я могу озвучить его род занятий, проще найти по должности, но этим я сразу подставлю мужчину. Мне же нужно выведать незаметно, не привлекая внимания.

— Я не знаю его полного имени…

Глаза собеседника изумленно расширились.

— И как я должен освобождать неизвестно кого? Мне что, выстроить перед тобой всех пленных и ждать, на кого ты укажешь пальцем? — сарказм в голосе снова явственно ощущался, но на этот раз я конфликтовать не стала, просто кивнула. Не буду ни облегчать ему задачу, ни нарываться на претензии.

Мужчина ошарашенно на меня посмотрел, впечатал ладонь в свое лицо и простонал:

— Ты издеваешься? Само собой мне не трудно показать голографии пленников, чтобы ты их просмотрела и выбрала, но… Учти, мужчин среди них больше шестисот. Терпения-то хватит?

— Меня это устраивает, я вам укажу.

Так или иначе, я судьбу Марка узнаю. Если его портрет есть, значит, он в плену и надо выручать. Если нет, то найду отговорку.

— На сбор данных мне нужно час-полтора. — Хлопнув себя рукой по колену, мужчина поднялся и указал мне на дверь. — Не вижу смысла отправлять тебя на это время в камеру. Так что я распоряжусь, и ты погуляешь в парке для сотрудников, а потом вернешься. Конвой за тобой проследит.

Я понимала, что требуется время, он логично объяснил причину ожидания. С другой стороны напрягла поспешность. Хочет получить согласие как можно скорее. Видимо, и от него требуют быстрого заключения, относительно степени моей виновности. И его предложение отдохнуть вне стен камеры, сменить обстановку, подумать в приятном окружении… Либо явный жест благородства, либо… банальная уловка, чтобы мой настрой стал более позитивным и легче было склонить меня к нужному решению.

Скверик, разбитый между выстроенными кругом зданиями, действительно оказался приятным живописным местом. Относительно изолированный от суровых марсианских ветров и вездесущего песка, он был очень похож на маленький уголок Земли.

Дорожки, выложенные брусчаткой, пластиковые скамеечки, кустики, пара не очень высоких деревьев. Похоже, не так давно обустроили этот природный уголок. Имелся здесь даже миниатюрный фонтан — явное расточительство в таком климате, зато создающее расслабляющую атмосферу.

Гуляющих было немного — конец рабочего дня давал о себе знать. Большинство народа уже разошлось по домам, а те, кто задержался, сидели в офисах. Я тут была практически в одиночестве. Разместилась на скамье в глубине сквера, подальше от конвоя и случайных свидетелей. Никому не мешала, и мне никто не мешал. Гвардейцы, которые все же иногда появлялись в зоне видимости, всего лишь торопливо пересекали парк, сокращая себе путь из здания в здание.

Мне показалось, прошло примерно с полчаса, как вдруг в одном из спешащих по своим делам сотрудников местного учреждения я узнала…

— Марк? — в потрясении прошептала, не веря собственным глазам.

Непроизвольно вскочила со скамейки, чем и привлекла внимание мужчины. Он повернул голову и, увидев меня, замер. В недоумении огляделся, помешкал и направился ко мне, привычно сутулясь и знакомо подволакивая ногу. А я так и стояла в растерянности, в голове не укладывалось его неожиданное появление. Марк здесь, без охраны, в отличие от меня, и держится уверенно и, похоже, чувствует себя привычно в этой обстановке…

— Карина? — с такой родной уже мрачностью заговорил Марк, что я едва не заплакала. — Ты как тут оказалась? Тебя выпустили?

— А ты как? — ответила вопросом на вопрос. — Тебя разве не схватили вместе с другими мятежниками?

Мужчина сгорбился еще сильней и, насупившись, буркнул:

— Давай сядем, не будем стоять на виду.

Разместившись на краю скамьи, как можно дальше от меня, Марк поскреб пальцами с неровно подстриженными ногтями лоб, под по-прежнему лохматой прической. Похоже, несмотря на свободу и смену обстановки, своим внешним видом он так и не занялся. Все тот же мешковатый комбинезон, разве что чистый и камуфляжного черно-белого-серого цвета, а не красно-оранжевого. И все та же угрюмая физиономия, шрам на которой сильно покраснел. Видно, снова досталось ему при захвате, а заживала рана плохо.

— Видишь ли, Карина… — Марк прятал глаза, словно ему было стыдно за то, что он сейчас мне скажет. — Я не был с тобой честен. Ты считала меня повстанцем, а я был на стороне федералов. Следил за Кареном и его соратниками.

— Ты разведчик? — обрадовалась я, вовсе не собираясь на него обижаться или обвинять в скрытности. Лишь запоздало пожалела, что он не открылся сразу: — Зря не сказал, я бы вела себя по-другому, не наделала столько глупостей.

Он развел руками, мол, что тут скажешь? Я права не имел, операция секретная… И еще более растерянно продолжил:

— Ты извини, что не вытащил из камеры. Сложно что-то сделать, пока расследование не закончено.

— Не бери в голову, — отмахнулась я. — Не хватало еще на тебя за это вину перекладывать. Я же не дура, чтобы не понимать, что ты рядовой исполнитель.

Продолжать не стала, и без того ясно, что у мужчины без способностей, который пошел на сделку с телепатами, место в иерархии федералов вообще ничтожно. Всего лишь послушный подчиненный, которого поощряют за службу.