Дернулась сильнее, в попытке выбраться из западни. Задохнулась от нехватки воздуха, едва глаза выхватили едва заметную в темноте на фоне слабого ночника массивную фигуру, а сердце бешено заколотилось. Подскочила, не соображая, куда бежать и что делать. Заметалась в кровати… И замерла.

Свет стал ярче, потому и фигура лучше различимой. И понятной. Вернее, знакомой — на стуле подпирая стену сидел… Марк. Это он увеличил мощность светильника, а теперь сонно щурился и морщился.

— Ты… — я выдохнула с облегчением и наконец расслабилась. — Почему вломился в мою комнату? Перепугал до смерти!

— Не хотел будить, — хрипло отозвался мужчина. — Решил подождать, и сам уснул.

— Сначала нахамил, обидел… А сейчас заботливый стал, разбудить побоялся!

— Какой смысл мешать, если ты спишь, а на дворе ночь?

— А ты надеялся, я тут в истерике бьюсь? — наехала на него на эмоциях. Нахлынуло. — Приперся утешать? Лучше бы вчера такую прыть проявил, до того как этот урод…

— У меня и без тебя забот полон рот! — рявкнул, не дав продолжить, мужчина. — А ночью надо спать, а не плескаться в душевой!

— Когда хочу, тогда и плещусь! — возмутилась я. — Имею право! Я свободная, самодостаточная личность!

— Ага… — скептично протянул Марк. — Оно и видно, что свободная. До безрассудства. Тебя что, совсем не научили осторожности и осмотрительности? Ты что, не понимаешь, что здесь тебе не курорт? Здесь война, Карина!

— Ну что что война? — всхлипнула я, не сумев сдержать накатившей обиды и отчаяния потому что в душе прекрасно понимала насколько он прав, но от этого становилось только еще горше. — Людьми же нужно оставаться? Хоть какую-то порядочность сохранять, а не превращаться в скотов озабоченных!

Выразительно застонав, Марк неожиданно наклонился и побился головой о стену. Что-то прошептал неразборчивое, обреченно вздохнул и посмотрел на меня… осуждающе?

Это он чего? Разве я не права? Разве нравственные ценности не должны для всех оставаться на первом месте? А если мужик по сути своей моральный урод, так нечего войной прикрываться, как оправданием! Впрочем, кому я это объяснить пытаюсь? Все они тут такие… Нет, не все. Карен, к счастью, выгодно отличается от других. И я ему искренне сочувствую — досталось же “счастье” командовать подобными отморозками! На что не пойдешь ради справедливости и воплощения идей…

— Проехали, — махнула рукой, закрывая тему, и дотошно уточнила: — Ждешь, что я тебя отблагодарю? Спасибо. Все? Или еще что-то нужно? Слов благодарности мало, что-то посущественнее требуется?

— Нужно, — не стал скрывать своей меркантильности мятежник. — Я требую, чтобы ты взамен не распространялась о том, что произошло этой ночью. Тем более, о моем вмешательстве. И дай обещание, что больше не будешь лезть в неприятности и впредь начнешь думать головой.

Признать честно, я слегка опешила. Не такого ждала. Думала, может, вознаграждение потребует или мировую сенсацию в виде громкого интервью… На что-то неприличное он вряд ли осмелится претендовать, учитывая его осведомленность о заинтересованности во мне Карена.

— Да ладно, — нашла в себе силы отмахнуться. — Мне вроде как незачем ЧП афишировать. Хотя…

Я вдруг подумала, что, может, на самом деле стоит донести до главаря мятежников, какие у него тут “удальцы” в отряде. Чтоб наказал для острастки остальных. Тогда ко мне поостерегутся лезть. Но, увидев напрягшуюся физиономию Марка, решила не нарываться. И потому фразу изменила:

— Хотя я не уверена, что этот… урод, сам не растреплет о своих ночных подвигах.

— Это не твоя забота. Сама помалкивай.

Я на грубый ответ только вздохнула, отвернулась и беспомощно сжалась под одеялом, натянув его до подбородка. Всхлипнула из-за несправедливости и своей сложной судьбы. Синяки и ссадины болели, разбитая губа ныла, хотелось заботы и участия, но Марк даже не пытался проявить сочувствие, продолжив гнуть свое:

— А обещание где?

— Я-то пообещать могу, — огрызнулась я, впрочем, без особого энтузиазма. — Только нельзя сказать того же о моих “неприятностях”. Наглых, приставучих и агрессивных. Им пофигу на любые обещания и мои предостережения.

— Как тебя вообще такую беспомощную на Марс отправили? — предсказуемо проявил шовинистские замашки Мрачник.

— Нормально отправили. И ничего я не беспомощная. Просто некоторые люди, то есть нелюди, слов не понимают.

— Ну да, — хмыкнул мужчина. — Здесь мускулы куда больше уважают. Или оружие.

— Сила есть ума не надо, — в этом я с ним согласилась. — Только первое, увы, не мой козырь.

— Самообороне не пробовала учиться? — полюбопытствовал Мрачник. — Это же не во всех единоборствах чистая грубая сила. Есть другие тактики. И для женщин вполне подходящие.

— А ты прямо спец? Научишь? — заинтересовалась я. Не то чтобы мне очень уж хотелось стать неуязвимой воительницей, просто было интересно попробовать новое. Кстати, интересная зарисовка может выйти, если правильно заснять процесс обучения.

— Чтобы учить, надо быть в хорошей форме, — усмехнулся мужчина. — С моим коленом я тебе не наставник. Сам теперь ни на что толком не способен.

— В смысле — не способен? — опешила я, вспомнив валяющегося в душевой насильника. — Этого… озабоченного, ты же вырубил как-то.

— Оружие в ход пустил, — пожал плечами Марк. — Оно-то всегда при мне.

— Может, и мне тогда найдешь такое же оружие? — Я было решила, что идея здравая, да только мятежник в ответ расхохотался. А на мое обиженное сопение, соизволил пояснить:

— Ты хоть стрелять-то умеешь? А то ведь у других оно тоже есть. И я не ручаюсь, что тебя не пристрелят раньше.

— А чего тут сложного? — не поняла я проблемы. Мне действительно стрелять не доводилось, но сам процесс-то элементарный и всем известный. Я его и озвучила: — Снял с предохранителя, прицелился, нажал курок. Все.

— Ну ты… — задохнулся от смеха Марк. С трудом успокоился, перевел дыхание и неожиданно заявил: — Хорошо! После завтрака отведу тебя на полигон. Покажешь мне как это несложно.

Я пожала плечами. Если он хочет ткнуть меня лицом в грязь и доказать, что я дура, то я отступать не собираюсь. Может, у меня действительно все получится. Вот по носу ему и щелкну.

— Тогда… — мой охранник посмотрел на часы и неловко поднялся. — Через полчаса жду тебя на кухне. Или ты еще спать хочешь?

— Нет, выспалась, — замотала я головой, потому что осознала — сон однозначно перебила, только намучаюсь, даже если попытаюсь снова заснуть. — Погоди-ка… — остановила шагнувшего к двери Марка, вспомнив, что не выяснила еще один момент. — А чего тебя в женскую душевую понесло?

Мужчина замер, словно я его застала врасплох. Помешкал, прежде чем коротко бросить:

— Бессонница.

— И?.. — растерялась я, не уловив взаимосвязи. — Причем тут я?

— У меня снотворное закончилось. Зашел взять таблетки, которые тебе отдал. Тебя не обнаружил, а кроме кухни и душевой, тут искать особо негде.

— Ага… — я с трудом представила себе эту странную логическую цепочку. Сомнительной правдивости она какая-то вышла. Но допрашивать его с пристрастием было чревато. Пришлось воспользоваться обходным путем: — Так взял бы их без спроса, невелика беда.

— Не привык красть.

Он ушел, вернее, сбежал. Точнее это у меня такое ощущение возникло, а что на самом деле происходит в голове этого странного субъекта — неясно.

Завтрак сегодня порадовал — творог с кусочками консервированных фруктов показался изысканным лакомством. Разумеется, всему виной длительное питание продуктами сомнительного вкуса и качества, дома, на Земле, я бы предпочла свежие фрукты, а “молочку” с огромным сроком годности точно проигнорировала. Однако даже понимание этого наслаждаться приятным вкусом не помешало.

Марк успел расправиться с завтраком быстрее и ждал, укоризненно постукивая каблуком ботинка по полу. Хотя, казалось бы, — куда торопиться? Народ еще только-только просыпаться начал, заспанные физиономии показались лишь из пары комнат.