[6] Мам – тибетское ругательство. Мам – это демон (чйтгйр), чаще всего им становится душа умершей женщины, получившей «плохое перерождение». Иногда тибетцы так называют «снежного человека».

Тот факт, что что-то пошло не так, я понял, когда Портал вместо «комфортного вокзала» выкинул нас в большой мрачной, пыльной и хрен пойми когда заброшенной пещере. Ни тебе официальных лиц, встречающих дорогих гостей с оркестром, ни красивых девушек с цветами и хлебом-солью - вообще ничего! Ни одной живой души! Только удивленные донельзя морды ротмистра Вревского и нашего нацистского «друга» Хартмана, прошедших первыми сквозь Магическую дверцу. Едва мы переступили незримую черту, светящаяся «арка» Портала схлопнулась, и мы оказались в полнейшей темноте. В нос шибанул спертый запах давнего запустения и сухого безжизненного праха.

- Приехали, похоже… - произнес во мраке ротмистр.

- Похоже на то, - согласился с ним командир, а Хартман просто промолчал. Видать, не адаптировался еще к нашей теплой, и почти родственной компании.

- Ну что, господа хорошие, - проскрипел я по-русски, - зажигая на кончике пальца Магический огонек, в последнее время я от такого прикуривал папироски, - у кого какие идеи и предположения? Думаю, что нужно, как следует поспрошать нашего нового приятеля. Возражения есть? Нет! Герр Хартман, - уже по-немецки произнес я, обращаясь к фрицу, - не подскажете, куда это нас занесло?

- Господа, раз уж мы оказались в одной лодке, - ответил оберштурмбанфюрер, - называйте меня просто Робертом…

Ага, на сближение решил пойти, нацик рафинированный? Ну, нам же только этого и надо! Пойдем и мы навстречу говнюку. Уважим, так сказать!

- Робка, значит? – Понятливо кивнул я. – Ну, тогда и ты меня Хоттабычем кличь, либо Стариком.

- Хот-та-би-шь-емь? – коверкая слова, с трудом и по слогам выговорил Хартмам.

- Хоттабыч! – повторил я еще раз и стукнул себя кулаком в грудь. – Это я!

- Хооттабишь? – уже увереннее произнес немец.

- Ладно, уже сойдет! – Махнул я рукой. – Привыкнешь, со временем, морда протокольная, - добавил я, уже по-русски. – Так куда нас занесло, Робка? – Вернулся я опять к немецкому, прибавив яркости огненному фонарику на пальце.

- Господа… - явно находясь не в своей тарелке, произнес оберштурбаннфюрер, расстегнув пуговицу на воротнике. – Я действительно не имею понятия, где мы…

- А куда должны были попасть? – подключился к допросу оснаб.

- Переброску осуществлял наш союзник, - пояснил Роберт. - Из Тибетского тайного ордена «Зеленого Дракона»…

- Это, которые «Жрецы Агарты»? – уточнил командир.

Ему, опытному контрразведчику, доводилось слышать об ордене «Зеленого Дракона». Особенно об их мистическом и могущественном Великом Магистре – пресловутом «Человеке в зеленых перчатках», которого еще до первого заключения в Абакане оснаб пытался «разрабатывать».

- Да. – Коротко кивнул обрштурмбаннфюрер. – Артефакт Портального Перехода принадлежал именно этим горцам.

- Так куда мы должны были попасть? – спросил Петров. - Согласно плана? – добавил он.

- В один из тайных монастырей Ордена, - сообщил Хартман, - расположенный где-то в горах, неподалеку от Лхассы.

- Так может мы в нужном месте? – спросил я, разглядывая в колеблющемся свете Магического огонька окружающую нас обстановку. – Хотя, не похоже – здесь лет сто никого не было!

- Может, немного промахнулись? – с надеждой произнес Вревский. – И нас ждут в соседнем помещении?

- Надо осмотреться! – подытожил командир. – Вы в каком звании, Роберт? – поинтересовался он у Хартмана.

– Оберштурмбаннфюрер СС, ваше сиятельство! – прищелкнул каблуками сапог Хартман.

- Это значит - оберст-лейтенант вермахта… Подполковник. - Сопоставил звания оснаб.

- Яволь! Гонопехотная дивизия СС «Норд», - дополнил Роберт.

- Не Абвер?! – Удивлению Вревского не было предела. - Даже не контрразведчик? – Ротмистр в недоумении потряс головой. – Ничего не понимаю: куда смотрит адмирал Канарис?

- Задание мне озвучил лично рейхсфюрер Гиммлер, - приоткрыл часть таинственной завесы оберштурмбанфюрер.

- Серьезно, Роберт, вот прямо-таки сам рейхсфюрер? – Вревский до сих пор не мог поверить в искренность Хартмана.

- Вы мне не верите, герр гауптманн? – Лицо Хармана окаменело. Роберт поджал губы, а его глаза недобро сверкнули. – Если вы из Абвера, это еще не дает вам право относиться с пренебрежением к обычному горному пехотинцу…

- А ну отставить, горячие финские парни! – с металлическими нотками в голосе рявкнул оснаб. – Таким Макаром мы далеко не уедем! Поэтому, как старший по званию, возрасту и опыту…

- Кхе-кхе! - Ехидно кашлянул я в свободный от огня кулак

- По возрасту, кроме Хоттабыча, конечно, - внес существенную поправку в свою речь командир. – Так вот, в силу всего вышеперечисленного, принимаю командование нашим маленьким интернациональным отрядом на себя! Возражения, вопросы есть?

- Нет, герр оснаб! – Вытянулся во фрунт оберштурмбанфюрер.

Вот же, блин, сразу видно – солдафон! Реакция на командный тон старшего по званию, вбита в подсознание на уровне рефлексов. Хотя, так-то, звание оснаба в царской армии за красивые глазенки не давалось. Оно, можно сказать, легендарное – повесомее иных, шитых золотом галунов, позументов и генеральских погон, будет!

- Поскольку мы не в строю, обращения друг к другу – неофициальные. Но приказы исполнять беспрекословно! Осененный, Роберт? – тут же поинтересовался у немца оснаб.

Оно и понятно, первым делом нужно выяснить, на что способен наш отряд, только что скомпонованный изо всякого «дерьма и палок». И это я не про нас с оснабом.

- Осененный, - ответил Роберт. – Маг Менталист, но Дар слабый, ниже среднего – Вторая Малая Ступень, согласно табелю о Магических Рангах Вековечного Рейха.

- На уровне нашего «Архангела», - быстро сопоставил Вревский. – Действительно слабоват. Другими Дарами не богат?

- Нет, - признался оберштурмбанфюрер. – О своем, пока еще несуществующем, Даре Удачи, он решил промолчать, чтобы не оказаться посмешищем.

- Итак, камрады, что мы имеем в сухом остатке? – решил подытожить командир. – А имеем трех Осененных Менталистов с разной степенью мощности Дара. И одного абсолютно не опытного, но разностороннего Мага, так же с невысоким коэффициентом полезного действия, поскольку его Дар Колебателя Тверди в этом каземате лучше не использовать.

У Хартмана имелся еще и пистолет, но об этом он решил «тактично» умолчать.

Пока осаб принимл бразды правления и строил планы по вызволению нас из очередной глубокой задницы, я заметил неподалеку одну занятную штуковину – старый факел, вставленный в специальную подставку, приколоченную к стене. Прицелившись, я пульнул небольшим огненным сгустком в подкопченные ошметки «тряпья», накрученные на палку.

- Хоттабыч! – прикрикнул на меня командир. – Ты чего творишь?

- Да будет свет! - К моей несказанной радости факел оказался вполне «работоспособным» - он быстро разгорелся, осветив большой кусок заброшенного помещения, в котором мы оказались по воле Судьбы. – Так-то оно все половчее будет, командир! – довольный произведенным эффектом, произнес я.

Мерцающий свет полыхающей пакли, видимо, основательно пропитанной какой-то горючей субстанцией, типа смолы, существенно «расширил» окружающее пространство, и я увидел, что вдоль стен торчит еще несколько подобных же светильников. Едва я «замахнулся», что добавить в пещере еще чуток освещения, оснаб схватил меня за руку:

- Стоять! Лучше возьмем эти факелы с собой – неизвестно, сколько нам придется бродить в этой темноте.

- Логично, командир, - согласился я, отпуская Силу.

Десяток минут мы потратили на то, чтобы собрать все старые факелы в пределах досягаемости. Затем еще некоторое время, чтобы увязать их с помощью одежды (веревок у нас не оказалось) в пару «охапок», которые по приказу командира беспрекословно закинули на спины Вревский и Хартман. Я был освобожден от почетной обязанности в силу преклонного возраста и владения какими-никакими, а условно боевыми Заклинаниями, пускай и малой мощности. После того, как снаб вооружился горевшим факелом, выдернув его из крепления, мы потопали по тоннелю, прорубленному неизвестными строителями в скальном массиве.