ЛКШ – не единственное внеклассное мероприятие для талантливых подростков-программистов. Летом 2017 года я оказался в Петрозаводске – столице Карелии на берегу Онежского озера, где каждую зиму проходит самый престижный слет такого рода: в течение недели около полусотни школьников соревнуются друг с другом, решая задачи и готовясь к международным чемпионатам по программированию. «Петрозаводские сборы – самые древние, – рассказывает один из их организаторов Андрей Станкевич. – Почему наши ребята такие крутые? В том числе из-за того, что в СССР была построена сеть матшкол – мероприятия по программированию потом делали по их образцу».

Станкевич, выигравший несколько олимпиад по информатике в юности, в середине 2000-х стал курировать сборы программистов и возглавил команду петербургского ИТМО, которая побеждала на российских соревнованиях больше других. По его словам, после нескольких побед на олимпиадах и чемпионатах молодыми программистами начало интересоваться государство. Станкевич даже участвовал во встрече с Владимиром Путиным: как он объясняет, такие мероприятия хорошо подходят для поисков дополнительного финансирования спортивного программирования. После той беседы программирование внесли[34] в перечень дисциплин, которые преподают в лагере для одаренных детей «Сириус» в Сочи, созданном по инициативе Путина.

В 2013 году, продолжает Станкевич, подростками-компьютерщиками «очень заинтересовались» военные из Министерства обороны. Поначалу им было непросто. «Им тяжело заинтересовать наших, потому что у них там много ограничений. По передвижению, всему прочему. А у нас тут ребята космополитичные, хотят быть мобильными, – объясняет Станкевич. – Но я знаю, что некоторые ребята, которые учились у нас в летних школах, теперь учатся в академии ФСБ».

Со временем Минобороны и связанные с ним структуры (например, Ассоциация руководителей служб информационной безопасности, которую возглавляет бывший сотрудник КГБ и ФСО Виктор Минин) начали организовывать и собственные хакерские конкурсы: на них нужно, уложившись в определенное время, взломать какую-нибудь систему. В паузах участники конкурсов слушают выступления сотрудников министерств обороны и связи – те рассказывают[35] о подготовке «будущих защитников информационного пространства», о структуре ЦРУ и о хакерских группировках.

Борис Мирошников, много лет возглавлявший отдел по расследованию киберпреступлений в МВД, еще в 2005 году заявлял[36] на конференции о киберпреступности, что «российские хакеры – лучшие в мире». «Вчерашние подростки, бессистемно промышлявшие хакерством, выросли и усовершенствовали свои методы. Раньше этим занимались озорные мальчишки. Теперь они выросли, – говорил полицейский. – Они осознали, что если ты в чем-то хорошо разбираешься, ты должен использовать это, чтобы заработать на жизнь. Они стали хакерами и объединяются через сети, чтобы разбогатеть. Всем известно, что русские сильны в математике. Наши программисты лучшие в мире, поэтому и наши хакеры лучшие в мире».

Большинство выпускников технических университетов не становятся хакерами в полном смысле слова. Они уходят в профильные НИИ, связанные с Минобороны (подробнее о таких учреждениях – в главе 27), или начинают работать в частных IT-компаниях, которые с середины 2000-х начали активно возникать в России. Впрочем, некоторые из них легально предлагают примерно те же услуги, которые киберпреступники продают за деньги на своих форумах. Например, слежку за людьми.

В середине 2000-х в одной из сильнейших математических школ Москвы – № 1543 на юго-западе – учился высокий и улыбчивый школьник Артем Кухаренко. До школы он добирался на междугороднем автобусе из подмосковного Троицка; дорога обычно занимала около полутора часов в одну сторону – мимо Внуково, завода «Мосрентген», через МКАД.

Кухаренко с пятого класса ходил в кружки по информатике, летом ездил в компьютерные школы, где учили алгоритмическому программированию, структурам данных, методам их анализа; в 2006 году он победил на всероссийской заочной олимпиаде по информатике. После школы Кухаренко поступил в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, даже не думая про другие варианты. На втором курсе он ходил на спецкурс «Введение в компьютерное зрение», а в конце того года после собеседования попал в лабораторию компьютерной графики и мультимедиа при факультете. В лаборатории проводились эксперименты по машинному обучению и нейронным сетям [[37] ]. Ближе к четвертому курсу по совету заведующего лабораторией Кухаренко обратил внимание на новую и неизученную область – распознавание лиц.

После выпуска из университета Кухаренко сменил несколько работ и часто путешествовал. В 2015 году на новогодних каникулах у него оказалось много свободного времени, и он от скуки написал приложение, определяющее породу собаки по фотографии, – для этого они с девушкой вручную разметили на 150 фотографиях собак их породы и загрузили их в самообучаемую нейронную сеть. Приложение не стало популярным, но следующей весной Кухаренко отправился с ним по возможным инвесторам. Им он рассказывал, что нейросети с распознаванием лиц – это будущее, и к 2020 году этот рынок вырастет до 6 миллиардов долларов. Некоторые поверили – так появилась компания N-Tech. Lab.

Один из инвесторов и кураторов проекта – Александр Кабаков. Он друг Василия Бровко, сотрудника «Ростеха», который, по словам Александра Вяри, испытывал программы для DDoS-атак на сайте slon.ru. Кабаков и Бровко вместе отдыхают и путешествуют – судя по фейсбуку, в 2016 году они делали это почти каждый месяц. Еще один инвестор – Максим Перлин, связанный с прокремлевскими молодежными движениями; его самый известный проект – эротический календарь со студентками МГУ, выпущенный в 2010 году ко дню рождения Владимира Путина.

Весной 2015 года компания Кухаренко въехала в небольшой офис в незаметном бизнес-центре недалеко от Тишинской площади в Москве. N-Tech. Lab занимали целый этаж, но в офисе было пусто и почти отсутствовала мебель. На первые инвестиции компания приобрела четыре сервера за несколько миллионов рублей каждый – три поставили под столы программистов, еще один установили в отдельном охлаждаемом помещении. Показывая свои владения, Кухаренко, внешне похожий на Эдварда Сноудена, улыбался и хвастался: «Google для этих целей использует тысячу серверов, а у нас их всего четыре».

Они написали алгоритм, который назвали FaceN, – нейросеть, которая сама обучалась и находила отличительные признаки лиц для опознания людей: величину глаз, фактуру бровей, форму губ и другие. Обучали сеть на миллионах фотографий; уже осенью 2015 года их алгоритм показал результаты лучше, чем у Google, – 73,3 % точных распознаваний лиц против 70,5 %. После победы на одном из программистских конкурсов компанию засыпали предложениями о продаже алгоритма, в том числе его хотела купить пограничная служба Турции, чтобы определять, кто переходит границу с Сирией. Были предложения и от российских спецслужб: московские власти решили подключить алгоритм к городской системе из более чем 100 тысяч видеокамер. «[Лица] людей, которые проходят мимо камер, [с помощью алгоритма] сверяются с загруженной в систему базой преступников или пропавших людей, – объяснял мне Кухаренко. – Если показывается высокая степень сходства, то предупреждение об этом отсылается сотруднику полиции, который находится рядом». Этот же алгоритм начали использовать для распознавания участников оппозиционных акций в Москве.

Параллельно Перлин предложил Кухаренко попытаться вывести его алгоритм на массовый рынок. Вместе они придумали Findface – приложение, которое позволяло бы по фотографии человека находить его аккаунт во «ВКонтакте». «Это стирает на хрен любую анонимность, – писал[38] Перлин, представляя приложение в своем фейсбуке. – Увидев симпатичную девушку в клубе, вы можете сфотографировать ее на телефон и моментально найти ее профиль во «ВКонтакте», узнать имя, интересы и отправить ей сообщение». Почти сразу же приложение начали использовать для другого: на анонимном форуме 2ch, например, появился тред, в котором призывали искать «шкур, которые снимались в порно и работали проститутками». Приложение начали использовать полицейские: они поднимали старые дела, загружали в Findface фотографии подозреваемых, находили их во «ВКонтакте», а затем запрашивали у сети все данные пользователей.