В первом же номере «Хакера» была опубликована инструкция о взломе кредитных карт; во втором – советы о том, как угнать аккаунт в мессенджере ICQ (заголовок: «Как обидеть или защитить тетю Асю»), а также материал с перечнем программ для взломов. «На самом деле существует два способа хакать, – писал автор материала. – Первый: ты покупаешь кучу книг по устройству и работе Интернета, языкам программирования, операционным системам, протоколам, работе процессора и т. д. Ты все это внимательно читаешь и через два года тренировок сможешь видеть все дырки и получать нужную тебе инфу без проблем. Но ведь ты лентяй! ‹…› И поэтому ты выбираешь второй способ: пусть другие парни книжки читают и программы пишут, а я уже воспользуюсь плодами их труда. Ну что ж, ладно, хорошо, не вопрос!»

В других материалах журнала рассказывалось про «самые урожайные хаки» и про места в интернете, где можно искать уязвимости нулевого дня [[18] ]. Журнал публиковал мемуары человека, взломавшего банк; советы, как не попасться в лапы к спецслужбам; и интервью со знаменитостями – певец Дельфин, например, называл хакерство «экстремальным видом спорта» и признавался, что и сам хотел бы «что-нибудь взломать».

В шестом номере «Хакер», рассказывая об уязвимостях критической инфраструктуры, даже нечаянно предсказал будущее своих читателей. «Информационные войны в конце ХХ века стали настолько реальными, что в определенный момент можно будет развернуть третью мировую, не выходя из дома, сидя за клавой своего компьютера, – писал автор материала. – И если раньше министерствам обороны различных стран приходилось уделять особое внимание защите своих наземных, воздушных и морских границ, то теперь появилась еще одна граница – виртуальная. Ну и кто же эти границы будет защищать? На мой взгляд, это будут выросшие хакеры, которым надоест заниматься всякой шнягой бесплатно, и они применят свои знания для работы на спецслужбы и Министерство обороны, становясь виртуальными пограничниками, отслеживающими каждый электрон, проходящий от континента к континенту».

Журнал фактически предлагал российским подросткам, жившим в бедных провинциальных городах, где нечем заняться, альтернативу. «Тебе катастрофически не дают. Обидно, но это легко исправить – стань хакером», – прямо говорилось в одном из номеров. Будущий хакер, который в 2000-х начал заниматься кардингом, в конце 1990-х рос в сибирском городе: в советское время он был организован вокруг большого промышленного предприятия, но после распада СССР завод закрылся и большинство жителей лишились работы. Раз в месяц после школы подросток ходил в единственную в городе палатку с прессой и покупал новый номер «Хакера» – продавщица в какой-то момент начала узнавать его в лицо и сразу протягивала ему журнал. «Возможно, к нам вообще только один номер и привозили, – вспоминал хакер в разговоре со мной. – Как бы тупо это ни звучало, „Хакер“ был как глоток свежего воздуха среди общей серости вокруг».

Впрочем, читали «Хакер» и в Москве. Илья Гофман родился в конце 1970-х в интеллигентной семье: его отец был композитором, мать занималась искусством. В детстве у него была сильная аллергия и астма, из-за чего он учился дома. У мальчика обнаружился талант и к музыке – он играл на скрипке и альте, – и к математике: он увлекался алгеброй и в подростковом возрасте опубликовал несколько научных работ в математических журналах. После школы Гофман поступил в Московскую консерваторию имени Чайковского – одним из его преподавателей стал Юрий Башмет. К концу 1990-х Гофман считался[19] одним из самых перспективных и талантливых российских академических музыкантов.

Весной 1998 года он увлекся журналом «Хакер». Больше всего Гофману нравилась рубрика «Взлом», в которой рассказывалась, как воровать данные кредитных карт и преодолевать защиту банков; как он позже говорил, «все [было] доступно, как в сказке». Хакерство казалось юноше «удивительным явлением из области человеческого воображения», занятием романтического толка. «Одно дело – человек играет в компьютерную игру и не может из нее вылезти, – объяснял Гофман позже. – Но это понятно – потому что игра красивая, разработан интерфейс. А хакер живет в виртуальном мире, но имеется в виду не компьютерная реальность, а его внутренний мир. Это человек, который видит черный экран и мигающий курсор – и этого достаточно для него, чтобы он понимал, что он в этот момент действительно там. Это было как ребус, было довольно забавно изучать. Это была очередная математическая задача, да, на грани, но никто не ставил целью никакие финансовые операции. Мне казалось, что мораль не нарушается. Ведь у всего этого в банковской системе есть компенсационные механизмы – все восстановимо».

Он взял себе ник NetSerpent («Интернет-змей») и нашел компаньонов. Вместе они смогли перевести на свои счета около 97 тысяч долларов из 16 американских банков и нескольких российских: информацию о картах получили после взлома канадского интернет-магазина. Подозрительную активность заметили сотрудники отдела безопасности российского банка, в котором эти счета находились. Искать злоумышленников долго не пришлось: все счета они открывали под своими настоящими именами.

На украденные деньги хакеры покупали сотовые телефоны (тогда они были роскошью), а также вещи из бутиков Versace и Calvin Klein. Гофман свою долю потратить так и не успел: осенью 1998 года всех задержали и юного скрипача как предполагаемого организатора группировки отправили в СИЗО. В «Московском комсомольце» их назвали[20] «змеями из интернета».

В защиту Гофмана выступил Юрий Башмет, который назвал его «не только одним из лучших студентов моего класса, но и одним из лучших молодых альтистов Москвы». «Мне кажется, что необходимо сделать все возможное, чтобы сохранить его талант для нашей отечественной культуры», – говорил музыкант. Несмотря на это (и на астму), Гофман полгода просидел в «Матросской тишине» в камере на 70 заключенных – где продолжал писать музыку.

Суд приговорил юного москвича и его подельников к пяти годам условно. Выйдя на свободу, Гофман стал лауреатом IV Международного конкурса альтистов Юрия Башмета и продолжил музыкальную карьеру, выиграв еще несколько мировых соревнований альтистов. Сейчас он преподает в Гнесинке и часто выступает с концертами.

На первых российских хакеров влияли не только форумы и профильная пресса, но и поп-культура. О людях, которые, сидя за компьютерами, управляют судьбами и государствами, писали фантасты и снимали фильмы в Голливуде. Первый из них появился еще в 1983 году – он назывался Wargames, и один из хакеров, взламывавший предприятия по всему миру в поисках секретных документов, рассказывал мне, что в детстве кино произвело на него большое впечатление. По сюжету хакер-подросток, проникнув в сеть американского военного ведомства, находит там файлы, которые принимает за видеоигры: «Воздушные бои», «Военные действия в городских условиях», «Война в пустыне», «Глобальная термоядерная война». В итоге дело чуть не заканчивается третьей мировой. Когда Wargames только вышел, он всерьез напугал[21] тогдашнего президента США Рональда Рейгана – после этого Рейган поручил разработать стратегию национальной безопасности в области автоматических информационных систем; секретная директива об этом была подписана в 1984-м.

В середине 1990-х Голливуд снова обратился к теме хакеров. Один из фильмов, который так и назывался – «Хакеры», запустил карьеру Анджелины Джоли и рассказывал о том, как группа киберподпольщиков борется с алчным сотрудником транснациональной корпорации. Когда в 2004 году был проведен большой опрос[22] среди посетителей русскоязычных хакерских форумов, выяснилось, что именно это кино повлияло на них сильнее всего, заставив задуматься о самоидентификации и «сопротивлении корпоративной глобализации».