Тесс вздохнула. Любому ясно, что Мейтленду Имоджин абсолютно безразлична. Но ведь глупышка и думать не хочет о том, чтобы выйти замуж за кого-нибудь, кроме Дрейвена. Так что ей или Аннабел придется приютить у себя Имоджин до тех пор, пока она наконец не излечится от этого безнадежного обожания.

— Наш брак предопределен самой судьбой! — воскликнула Имоджин, словно героиня мелодрамы.

Аннабел, стоявшая перед зеркалом, перекинула через одно плечо всю массу волос медового цвета.

— Дорогая, — сказала она, чуть насмешливо взглянув на Имоджин, — мы с тобой по-разному понимаем, как заключаются браки. Из того, что наблюдала я, следует, что самыми успешными бывают браки между прагматичными людьми, которые заключают союзы по практическим соображениям при условии разумной степени сочетаемости.

— Ты говоришь, будто стряпчий, — заявила Имоджин.

— Будто бухгалтер, — поправила ее Аннабел. — Папа сделал из меня бухгалтера, а это означает, что я смотрю на жизнь как на серию соглашений, из которых брак является самым важным.

Она улыбнулась своему отражению в зеркале и уложила волосы в высокую прическу.

— Ну чем не герцогиня? — Она встала в позу. — Дорогу ее светлости.

— Дорогу гусыне! — предупредила Джози и, взвизгнув, бросилась к двери, потому что Аннабел шлепнула ее пониже спины щеткой для волос.

Руки у Имоджин не тряслись, и она очень гордилась этим. Любая другая девушка дрожала бы как осиновый лист, окажись она в подобных обстоятельствах: Имоджин предстояло впервые встретиться с будущей свекровью и, возможно, даже увидеться с Дрейвеном…

Она расчесывала волосы до тех пор, пока те не стали потрескивать, и щипала щеки, пока на них не появился лихорадочный румянец, потом принялась репетировать перед зеркалом скромные улыбки. Причин нервничать не было, потому что, судя по всему, им покровительствовала сама судьба. Имоджин снова улыбнулась. Для знакомства с матерью Дрейвена надо было правильно подобрать улыбку: она не должна быть заискивающей или агрессивной или отражать какие-либо другие нежелательные качества. Она решила остановить выбор на очаровательно застенчивой улыбке очень молоденькой девушки.

Имоджин пришлось немного потренироваться, потому что очаровательная застенчивость не относилась к числу ее врожденных качеств, но наконец она добилась желаемого результата. Если просто приподнять уголки рта и позволить улыбке трепетать на губах, то можно выглядеть совсем как Джульетта. Самое большее тринадцати лет от роду.

Джози сунула голову в приоткрытую дверь в тот момент, когда Имоджин отрабатывала перед зеркалом глубокий, но скромный реверанс.

— Можно с уверенностью сказать, — по привычке поддразнила ее Джози, — что твой ненаглядный Мейтленд уехал на скачки. Так что можешь приберечь свои восторженные взгляды до лучших времен.

Имоджин не потрудилась даже сказать Джози, что и сама уже догадалась об этом. Если где-нибудь в пределах пятидесяти миль от него проходят скачки, он наверняка не будет сидеть дома. Не такой он человек, чтобы держаться за юбку своей матушки, — нет, только не он!

— Не понимаю, что привлекает тебя в этом Мейтленде? — продолжала Джози.

Имоджин, повернувшись к зеркалу, присела в еще одном реверансе. Ей не было дела до того, что сестры не способны разглядеть очевидные достоинства Дрейвена. Их было так много, что даже перечислить трудно. Разумеется, он был красив и отличался этаким ухарством, перед которым трудно устоять. На скачках он никогда не уступал сопернику ни йоты и всегда выглядел так, словно у него в руке кнут, даже если он находился в церкви. При одной мысли о Дрейвене у нее начинала кружиться голова от удовольствия.

— Нечего дразнить меня, — сказала она младшей сестре, направляясь мимо нее к двери. — Придет время, и ты поймешь, что такое любовь, а до тех пор не надо даже и обсуждать эту тему.

Казалось, что они просидели в гостиной несколько часов, прежде чем распахнулась дверь и Бринкли объявил о прибытии леди Клэрис Мейтленд.

В дверях стояла одетая по последней моде дама, которая некоторое время смотрела на них, склонив к плечу голову и не говоря ни слова. У нее были довольно тонкие черты лица, высокие скулы и безупречно уложенные волосы. Она была, как говорили, остра на язык, а взгляд ее отличался какой-то особой многозначительностью.

— Холбрук, дорогой! — воскликнула она, проскальзывая в дверь перед дворецким. — Не надо объявлять о прибытии моего сына, Бринкли, потому что мы совсем не члены одной семьи.

При виде человека, стоявшего за спиной Бринкли, у Имоджин замерло сердце, и только секунду спустя восстановилось дыхание.

Он был исключительно красив: широкая квадратная челюсть, ямочка на подбородке и миндалевидные глаза… Она поднялась на ноги, но колени у нее подгибались.

— Не забудь, что он помолвлен, — шепнула ей Тесс, когда все они направились к леди Клэрис, чтобы поприветствовать ее реверансом.

Конечно, Имоджин понимала, что с Дрейвеном ее связывает только не слишком близкое знакомство. Он помолвлен с другой, и этого не изменишь, сколько бы за последние два года, с тех пор как увидела его впервые, она ни загадывала желаний, найдя четырехлистный клевер или увидев падающую звезду. Она почувствовала, как ее губы раскрылись в улыбке, в которой не было и намека на застенчивость.

— Вы чуть не упустили меня, — пронзительным голосом объявила леди Клэрис, протягивая герцогу руку для поцелуя. — Когда я получила вашу записку, как раз собиралась поехать в Лондон к своей портнихе. Но решила, что у вас более неотложная проблема, чем у меня. А это, должно быть, и есть ваши подопечные?

Наледи Клэрис было надето такое великолепное платье, каких Имоджин никогда не видывала. Оно было сшито по последней моде из легкого шелка темно-красного цвета и отделано тремя рядами тесьмы, расположенной в виде маленьких веночков по подолу платья.

На них же были надеты эти ужасные траурные одеяния из тускло-черного бомбазина, отделанные по горлу узенькой полоской кружева, которое презентовала им деревенская портниха, заявившая, что не может отпустить их в дебри Англии, ничем не украсив, пусть даже им нечем заплатить ей за это.

У леди Клэрис кружева украшали и ее волосы, и подол платья, и ридикюль, но при всем этом великолепии у нее были по-мышиному заостренные черты лица. Имоджин постаралась прогнать из головы эту мысль. Ведь как-никак она была матерью Дрейвена.

Когда она и Тесс присели в глубоком, но скромном реверансе, Имоджин взглянула на сапоги Дрейвена. Даже его сапоги, изготовленные из блестящей коричневой кожи, были красивы и безупречны, как и он сам.

— Позвольте представить мою подопечную мисс Эссекс, — сказал герцог, — и одну из ее сестер, мисс Имоджин. Мы все очень благодарны вам за вашу помощь.

Леди Клэрис уставилась на них, как будто на какие-то диковинки из бродячего цирка.

— Не могу представить себе, о чем думал ваш отец, посылая вас сюда без… — визгливым голосом начала она, потом замолчала, очевидно, что-то вспомнив. — Ах да, конечно, вашего батюшки уже нет в живых. Так что он не мог подумать о дуэнье. Теперь об этом надо думать живым. — И одарила их улыбкой.

Имоджин собралась было произнести нечто вежливое в ответ, но… Через мгновение ей придется встретиться взглядом с Дрейвеном. «Он помолвлен», — снова напомнила она себе. Значит, ни о каком совместном будущем не может быть и речи. Но в таком случае…

— А где еще две девушки? Вы ведь сказали, что их четыре, не так ли? Холбрук, так у вас их четыре или нет? — проскрежетала леди Клэрис.

Герцог, который в этот момент здоровался с Дрейвеном, вздрогнул и повернулся к ней.

— Да, действительно четыре, — подтвердил он, взъерошив рукой волосы.

Тесс поманила Аннабел, которая стояла в сторонке и вовсю флиртовала с графом Мейном, потом Джози, прятавшуюся за роялем.

— Только взгляните на этих юных леди! — воскликнула леди Клэрис, как только все они выстроились в ряд. — Великолепно! У вас не будет никаких проблем с тем, чтобы сбыть их с рук, Холбрук. Я бы сказала, что можно, пожалуй, рассчитывать даже на лорда. А может быть, стоит метить еще выше, дорогие! Конечно, придется над ними поработать, — продолжала леди Клэрис, не переводя дыхания. — Вот только одеты они ужасно. Совсем не обязательно, чтобы траурная одежда была такой безобразной. Но шотландцы не умеют и никогда не умели одеваться. В последнее время я даже к границе с Шотландией не приближаюсь. При одной мысли у меня волосы дыбом встают!