Черные глаза графа завораживали.

— Почему вы называете его Рейфом? — спросила Тесс. — У меня сложилось впечатление, что английские джентльмены никогда не называют друг друга по именам.

— Рейф не любит, когда его называют Холбруком, — ответил Мейн. — Он стал герцогом всего пять лет тому назад, после смерти старшего брата.

— Вот как? — Значит, ему пришлось принять после брата и его имя, и его титул…

Мейн кивнул и, наклонившись, снова поцеловал ее руку. Это многократно повторяющееся целование руки заставило ее с сочувствием вспомнить нелюбезный отказ Джози позволить поцеловать себе руку. Слава Богу, что она уже около года не работала с лошадьми и ее руки были достаточно белыми и гладкими.

Но когда он поднял голову, сочувствие, которое она уловила в его глазах при разговоре о герцоге, уже исчезло. Граф разглядывал ее, словно галстук, который уже совсем решился приобрести. Судя по стремительности, с которой он начал за ней ухаживать, он, должно быть, подыскивал себе жену задолго до их появления в этом доме. Вполне возможно, что прибытие сразу четырех мисс, на любой из которых можно жениться, привело Мейна в такое смятение, что он просто остановил выбор на старшей, не задумываясь о том, насколько она подойдет ему.

— Проводить время в вашей компании опасно, мисс Эссекс, — заявил он.

— Не сомневаюсь, что это неприятное ощущение, — поддержала его Тесс.

Мейн немного удивился, но быстро сменил акценты.

— Вовсе нет, — заверил он. — В присутствии такой красавицы, как вы, человек испытывает нечто вроде боли.

— Боль? — переспросила Тесс, удивленно приподняв бровь. Она вдруг почувствовала себя чем-то вроде печеночной колики.

Граф, видимо, понял, что разговор пошел в нежелаемом направлении. Он взял ее руку и снова поднес к губам.

— Подлинная красота всегда немного печалит. То же самое испытываешь, глядя на великолепные греческие скульптуры или на картины итальянских мастеров.

— Я не имела удовольствия их видеть, — сказала Тесс, отбирая у него руку. Ей отчаянно хотелось побыть одной в своей комнате. — Кажется, у меня начинается головная боль, — произнесла она, вставая. — Я должна отложить нашу прогулку, милорд.

Мейн снова удивил ее. В его глазах она заметила озорные искорки. Возможно, он был повесой, но чувство юмора у него было.

— Если я лишен возможности поцеловать на прощание вашу руку, то могу ли я по крайней мере поклониться? — спросил он, явно забавляясь. — Могу вам посочувствовать, мисс Эссекс. Мы, англичане, ужасные формалисты.

Очевидно, Мейн видел в ней какую-то неотесанную деревенскую мисс, потрясенную тем, что он целует ее руку, и готовую совсем потерять голову от элегантного поклона.

Он отвесил поклон. Она наблюдала. А потом с умышленно язвительной ноткой в голосе сказала:

— Как это любезно с вашей стороны! Я так много узнала из нашего короткого разговора, что могу лишь удалиться в свою комнату, чтобы подумать над тем, как бы мне подняться до уровня, позволяющего поддерживать столь изысканную беседу.

По правде говоря, Тесс было безразлично, как он отреагирует на ее бестактность, даже если бы он остался стоять с отвисшей челюстью. Граф был слишком красив, чтобы этот урок пошел ему на пользу. Вполне возможно, он привык к тому, что женщины сами вешаются на него, как это делала Аннабел прошлым вечером.

Ну что ж, возможно, Мейна отпугнет ее резкость и он переключит внимание на Аннабел. Тесс повернулась и вышла из столовой.

Предоставленный самому себе, Гаррет Лангем, граф Мейн, рухнул в кресло и уставился на яичницу, которую положил на его тарелку Бринкли. Он не очень-то понравился мисс Эссекс. Она была потрясающе красива, с ее каштановыми волосами и губами темно-розового цвета, которые казались готовыми к улыбке даже тогда, когда были поджаты с некоторым неодобрением.

Леди пришелся не по вкусу его набор заученных комплиментов. Мейн не мог ее в этом винить. За десять лет использования этого набора фразы отполировались до безупречного блеска. С их помощью он одерживал победы над каждой подходящей молодой замужней женщиной в Лондоне, причем единственным критерием выбора было наличие у нее мужа, который был способен стрелять с тридцати шагов. Мейн и сам устал пользоваться этим набором.

На мгновение ему пришло в голову, что, возможно, набор этих дурацких комплиментов просто не срабатывает, когда его применяют к не испорченным цивилизацией девушкам из шотландской глубинки. Но нет. Он соблазнял замужних женщин, которые были гораздо моложе мисс Терезы Эссекс. Хотя и не таких красивых, с некоторой неохотой признался себе Мейн.

Нежданно-негаданно перед его мысленным взором возник образ изящной белокурой графини в платье из такой легкой ткани, что казалось, будто оно обволакивает ее стройную фигурку. Он прищурил глаза и стиснул зубы. Графиню Годуин его компания не интересовала. Из-за нее он выставил себя на посмешище. Хватит.

Усилием воли Мейн заставил свои мысли вернуться к будущей жене. Ему пора жениться. Сестра ежедневно напоминает об этом. Ему уже исполнилось тридцать шесть лет, и пора подумать о наследнике. Во всем этом была какая-то неприятная неотвратимость. Однако мисс Эссекс была очень недурна. И к тому же умна. Настолько умна, что на нее не произвели впечатления его заученные комплименты.

Пусть даже их союз не будет основываться на страсти, она принесет ему в приданое лошадь по имени Распутница, которая в прошлом году чуть не выиграла Аскот. В своем страстном желании заполучить эту лошадь Мейн по крайней мере был уверен.

Чего еще ждать?

ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

— Завтра после полдника приедет портниха, — сказал Рейф, увидев поднимавшуюся по лестнице Тесс.

— Вам не стоило беспокоиться, — ответила она, чувствуя смущение. Должно быть, посмотрев на их убогие наряды, опекун понял, что они находятся в крайне стесненных обстоятельствах.

— Вздор, — сказал он, с улыбкой взглянув на нее, отчего вдруг показался ей значительно моложе. — Не забудьте, что вы теперь моя сестра. Я не могу допустить, чтобы моя новая сестра одевалась в бомбазин. Не выношу эту ткань. Она напоминает мне о кухарке, которая работала в нашем доме, когда я был ребенком. Эта грозная леди могла запросто стукнуть провинившегося парнишку по лбу разливательной ложкой.

— Уфф, — только и сказала Тесс. Она была полностью согласна с ним насчет бомбазина, но быть бедной так унизительно.

— Кстати, прошло уже три месяца вашего траура, — продолжал герцог. — Вам больше нет необходимости носить глубокий траур. А теперь о другом: леди Клэрис спрашивала, не пожелаете ли вы и ваши сестры завтра утром вместе с ней совершить экскурсию к римским развалинам в Силчестере. Пока мы не подыщем другую дуэнью, с нами здесь будет находиться мисс Питен-Адамс. Итак, если вы пожелаете взглянуть на развалины, вам предоставляется отличная возможность сделать это.

Мысль о присутствии образованной невесты лорда Мейтленда приводила в уныние, однако Тесс знала, что Имоджин будет настаивать на их участии в экскурсии в надежде на то, что их будет сопровождать Дрейвен Мейтленд.

— Это очень любезно со стороны леди Клэрис, — вздохнула она, едва заметно сморщив носик.

— Я так и понял — Рейф приложил палец к ее носу. — Леди Клэрис сказала бы, что вы демонстрируете достойную сожаления нехватку воспитания.

— И леди Клэрис была бы абсолютно права, — призналась Тесс. — Боюсь, что ни одна из нас не знакома должным образом с правилами поведения, которым обучают гувернантки.

— В таком случае завтра вечером, после того как вы познакомитесь с мисс Питен-Адамс, мы с вами подробно поговорим о ней, — предложил Рейф, несколько понизив голос. — Будьте уверены, что, если вы обнаружите у нее черты, которые пожелаете приобрести, я немедленно найму подходящих наставников.

— Это звучит как тщательно завуалированное оскорбление. Не знаю только, кому оно адресовано: мне или ей, — заметила Тесс, направляясь по коридору к своей комнате. — Я постараюсь, мистер Опекун, не слишком сильно раздражать вас.