– Ну, все зависит от дозы, но если хотят отравить и доза смертельная, то несколько минут, максимум пять, десять.

– А что с глазами?

– Глаза вырезали уже после смерти, поэтому крови на мешке было немного. Очевидно, мешок одели, чтобы не потерялись глаза, – Саблину послышался короткий смешок, но это его не смутило. Он знал, что у людей профессии Влада бывает специфическое чувство юмора.

– А что с орудием, которым вырезали глаза?

– Скорее всего, это узкий, зазубренный нож, знаешь, как для грейпфрута? – Саблину опять послышался смешок.

– Нож для грейпфрута? – переспросил Саблин и тут же набрал это словосочетание в интернете.

– Ну да, он зазубренный с обеих сторон и сильно изогнут на конце, чтобы было удобно вырезать мякоть.

– Понятно, – Саблин непроизвольно поморщился, – Время смерти?

– Предположительно часов семь-восемь назад.

– Что-то еще?

– Пока больше ничего, что могло бы тебя заинтересовать. Если что будет, я наберу. Отчет пришлю сразу, как будет готов.

– Хорошо, спасибо, – Саблин положил телефон на стол.

В этот момент на электронную почту пришли фотографии с места преступления.

Следователь начал открывать все снимки по очереди, внимательно всматриваясь в каждую деталь. Последними были несколько фотографий кисти покойного, на которой имелась татуировка. Саблин увеличил масштаб изображения, рассматривая татуировку в виде двух заглавных букв – АА.

Он откинулся на спинку кресла.

Покойного звали Рульковский Степан Данилович. Инициалы не его.

Саблин нашел имя жены убитого – инициалы тоже не подходили.

Странно.

Все детали, на первый взгляд, наталкивали на мысль о ритуальном убийстве.

Не взяли ценные вещи, не разгромили магазин.

Отравление – редкий для нашего времени инструмент для убийства. Но, это говорит о том, что преступление не спонтанное, а продуманное, спланированное.

С другой стороны – вырезанные глаза, будто человека хотели наказать за то, что он увидел. Все это уже сделали после смерти. Послание? Но кому? Полиции? Или это предостережение, угроза или подпись убийцы? А если так, то за этим может последовать продолжение.

При этой мысли Саблин вздохнул.

Только серийного убийцы не хватало. Пусть уж будет ритуальная месть. Кто знает, во что этот антиквар ввязался.

Мужчина зашел в магазин и прикрыл за собой дверь.

Внутри было тихо. В центре торгового зала он заметил молодую пару, рассматривающую старинную вазу.

Мужчина прошел вперед до прилавка, за которым стояли две женщины.

– Добрый день, – тихо сказал он, обращаясь к одной из них, – Поговорим?

Мужчина всегда немного нервничал, когда приходил в этот магазин.

Но сейчас, непонятно почему, у него было особенное чувство, очень тревожное.

Он не находил себе места весь день. С ним такое в последние дни было часто.

Женщина посмотрела на него из-под очков, отвлекшись от монитора ноутбука.

– Секунду, – сказала она, снимая очки и выходя из-за прилавка в зал, – Пойдем.

Она прошла в дальнюю часть магазина, где стояли книжные полки.

– В чем дело? – спросила она.

– Я больше не могу. Мне кажется, они все знают!

– Что ты несешь? С чего ты взял? – шёпотом спросила женщина, оглянувшись на зал.

– Не знаю, не знаю, мне так кажется!

Женщина вздохнула.

– Слушай, – она взяла с полки книгу и начала ее листать, – Мне кажется, мы договорились, и ты понимаешь всю ситуацию?

– Я не могу продолжать!

– Тихо! Слушай! Мы слишком далеко зашли, поэтому надо все доделать.

– Нет. Я так больше не хочу. Мы должны избавиться от этого!

– Избавиться? После всего, что мы сделали? Ты в своем уме?

– Я придумаю, как это сделать.

– Не смей, – строго сказала женщина.

Она захлопнула книгу.

– Я пришел поставить тебя в известность, – мужчина нахмурил брови.

– Если кто-то узнает, нам конец.

Лицо мужчины покрылось холодной испариной.

– Не узнают.

– Не делай этого, слышишь?!

Мужчина побледнел.

Женщина, наморщив лоб, внимательно на него посмотрела.

– Ты понял?

В кармане мужчины зазвонил телефон.

В мелодии звонка ему послышалось что-то зловещее и пугающее, словно предупреждение – не принимай вызов!

Но телефон продолжал настойчиво звонить.

Мужчина направился к выходу и вышел на улицу.

Телефон отключил.

Затем зажмурился и потер лицо руками.

Теперь он невыносимо жалел, что когда-то пошел на поводу у своей алчности.

Дышать стало тяжело.

Плохо, все очень плохо.

Чувство тревоги и страха нарастало.

И поэтому с каждой минутой он все больше был уверен в своем решении.

Быстрым шагом вышел на бульвар и поймал такси.

Необходимо было успеть все сделать сейчас, до вечера.

Он чувствовал, потом будет поздно.

Летние сумерки принесли приятную прохладу в город.

Филипп вышел из машины.

День был длинным и суматошным.

Сначала встреча с читателями в одном из книжных магазинов, потом обед с новым издателем, а следом фотосессия для интернет-СМИ. О нем напишут статью, как о писателе года, получившем это звание по результатам опроса поклонников приключенческой литературы.

Класс! Однако, Филипп не чувствовал большой радости. Он не любил публичность, выступления давались ему с трудом. Поэтому сейчас, идя домой, он ощущал внутреннюю опустошенность и усталость.

В переулке в центре города, где находилась его квартира, было тихо. Ни людей, ни проезжающих машин. Филипп глубоко вздохнул. Он любил такие летние вечера, когда можно мирно постоять на улице, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

Темнело быстро.

Перед подъездом Филипп остановился, нащупывая в рюкзаке ключи.

Он приложил электронный ключ к двери и зашел в подъезд.

Его окутал полумрак.

Он поднялся по ступенькам на площадку, где находились почтовые ящики.

Что-то привлекло внимание Филиппа, и он подошел к ним.

Клочок белой бумаги торчал из его ящика.

Филипп открыл его.

Внутри лежал лист бумаги, свернутый пополам.

На тыльной стороне листа прописными буквами было написано – Смирнову Ф.

Сам не понимаю почему, Филипп обернулся на дверь подъезда, а потом посмотрел по сторонам.

В подъезде никого не было, но неприятное чувство, будто за ним наблюдают, шевельнулось в груди. Филипп прислушался, а затем быстро побежал по лестнице наверх, на четвертый этаж к своей квартире.

Оказавшись дома, Филипп бросил рюкзак на пол и прошел в комнату.

Он развернул лист и прочитал: «Филипп, приходи, пожалуйста, сегодня вечером на выставку в Музей частных коллекций, это очень важно! Только обязательно приходи, позвонить не могу. Коля.»

Филипп перечитал записку несколько раз.

Ни один знакомый Коля не приходил ему на ум.

Пришла мысль, что записка адресована не ему, но его имя на листе не давало шансов этой версии.

Этот Коля явно знал Филиппа и отправил записку именно ему, чтобы Филипп пришел.

Но, что за странный способ?

Если это кто-то из знакомых, почему нельзя было позвонить или написать смс-сообщение?

Странно.

А это означало, что Филипп обязательно вечером придет в музей.

Девушка торопливо шла по улице.

Тревожность нарастала с каждым шагом, а люди, идущие навстречу, вызывали раздражение.

Почему их так много этим вечером?

Она прижала к себе сумочку, в которой нащупывался плотный тяжелый сверток.

«Надеюсь, что все это скоро закончится», – думала девушка, подходя к большому освещенному зданию музея, у входа в который, стояла небольшая очередь.

Ей очень хотелось сейчас оказаться совсем в другом месте. Дома.