Саблин молчал несколько секунд, записывая в блокнот.

– Так, скажите, когда вы заметили дочь профессора, вы видели самого Николаева?

– Нет.

– А вы видели, дочь закрыла дверь квартиры, когда выходила?

– Да, я слышала, как хлопнула дверь, поэтому я и посмотрела в глазок.

– Ясно. В котором часу вы обнаружили тело?

– Думаю, это было около одиннадцати вечера, я сразу позвонила в полицию.

– Понятно. Что-нибудь необычное в поведении профессора было в последние дни? Или, может, странные люди к нему приходили?

– Странные люди? – покачала головой женщина, – Вроде бы нет.

– К вам зайдет наш сотрудник, покажет кое-какие фотографии, и вы составите фоторобот дочери профессора, хорошо?

– Хорошо, – женщина вздохнула и кивнула.

Зоя взяла листок и прочитала то, что там было написано.

– Странный текст. Что это значит? – спросила Зоя, – Какая-то галиматья, если честно.

– Да, пока мало что понятно, – сказал Филипп.

– Может быть, профессор неточно перевел? – сказала Зоя.

– Неточно перевести профессор не мог, он был специалистом по древним языкам, думаю, тут дело в другом. Мало перевести, надо уметь трактовать.

– Должен быть смысл, – сказала Зоя.

– Должен, – повторил Филипп.

И перевел задумчивый взгляд с девушки на стопки книг, лежащих на столе.

– Есть один человек, который сможет нам помочь.

– С трактовкой?

– Да.

– Кто? – с надеждой в голосе спросила девушка.

– Мой дядя.

– Твой дядя? – недоверчиво переспросила Зоя.

– Да, он в некотором роде тоже специалист по древним языкам.

– Ты думаешь, ему можно показать текст? Ему можно доверять?

Филипп положил листок с текстом на стол и сел на диван.

Он колебался.

Чутье подсказывало, что не стоит влезать в эту историю с убийством профессора, но оно же говорило ему, что здесь есть тайна, удивительная загадка, и если он не попытается ее разгадать, то будет об этом жалеть.

– Дело не в том, можно ли доверять моему дяде, а в том, стоит ли его в это втягивать, понимаешь? Я сам до конца не уверен, что нам надо влезать в это, Зоя. Ты же понимаешь, что профессора, скорее всего, убили из-за этого перевода?

– Может быть, – Зоя пожала плечами, – Но разве тебе неинтересно узнать, что скрывает этот текст? А вдруг тут реальная тайна? Настоящее сокровище?

Филипп встал, взял листок с переводом и еще раз его прочитал.

Интересно. Чертовски интересно! Он понял, что сдерживается изо всех сил. Пытается найти отговорку, чтобы не погрузится в эту авантюру с головой. Но именно все происходящее сейчас оживило его, наполнило невероятной энергией, любопытством, всем тем, чего он не ощущал со времен работы в музее, когда изучал древние рукописи и артефакты.

– Кто знает, что печать у тебя?

Зоя пожала плечами.

– Думаю, никто.

Некоторое время они молчали.

– Ладно, – Зоя взяла листок с текстом со стола, – Давай печать, я сама разберусь.

– Подожди, Зоя, подожди! – Филипп понял, что сдерживаться больше не может, – Профессор хотел рассказать мне о печати, возможно, предполагая, что я смогу помочь с трактовкой текста, значит, я тоже в это вовлечен, так или иначе, – он одел легкую куртку и положил в карман печать, – Но, к дяде я пойду один. Не хочу, чтобы нас тобой видели вместе. На всякий случай. Жди меня здесь.

– Хорошо, – Зоя отдала Филиппу переведенный текст.

Саблин сидел в своем кабинете, обдумывая детали дела.

Результатов не было. А прошло уже полдня с момента обнаружения тела.

Пока единственная реальная зацепка – это все та же татуировка с двумя буквами: АА.

Как и в прошлый раз. Тогда Саблин тоже уперся в отсутствие улик и зациклился на татуировке.

Неужели и это дело будет не раскрыто?

Он вздохнул, прогоняя неприятные мысли.

Он должен раскрыть это дело! Должен! В конце концов, это может плохо отразиться на его карьере, хотя о ней он думал всегда в самую последую очередь.

Дверь открылась, и в кабинет Саблина заглянул Глеб Бойко.

– Звал?

– Заходи, – Саблин махнул рукой, – Есть новости?

Бойко сел на стул.

– Ну, во-первых, экспертиза подтвердила, что татуировки одинаковые. Они могли быть сделаны в разное время и разными мастерами, но по одному и тому же макету. Шрифт букв, наклон – одинаковый. Но, у Николаева татуировка свежая, ей не больше трех лет, а у Рульковского старая, как показала экспертиза.

– Хорошо, – кивнул Саблин.

– Во-вторых, мы подняли всю информацию по профессору. Он и Рульковский когда-то вместе работали в НИИ.

– Прекрасно, – Саблин щелкнул пальцами, – Вот тебе и связь между двумя убийствами! Оба работали в одном учреждении, у обоих одинаковая татуировка. Продолжайте копать.

– Это еще не все. У Николаева оказывается есть дочь!

– Да, уже знаю. Соседка ее видела. Похоже, она сможет ее опознать. Отправь кого-нибудь к соседке. Пусть также покажут фото всех, кто проходил по делу об убийстве в антикварной лавке. Убийства, скорее всего, связаны. Не думаю, что это совпадение.

– Сделаю. Да, по документам дочь – приемная, есть ее детские фотографии, мы их отсканировали, они скоро будут у тебя в электронном виде, в деле. Ребята ее уже ищут.

– Хорошо, – Саблин закурил.

Профессор исторических наук Петр Иванович Смирнов жил в десяти минутах ходьбы от Филиппа, в четырехэтажном доме, отреставрированном и заселенном пару десятилетий назад. Когда-то, в девятнадцатом веке, здесь жила семья помещика, теперь же дом перестроили. На каждом этаже – по одной квартире, лифта не было, но имелся консьерж, сурово провожающий пытливым взглядом всех посетителей. Филиппа он знал и радостно ему улыбнулся.

– Дядя Петя у себя?

– Да, Филипп, он сегодня не выходил.

Поднявшись на второй этаж, Филипп позвонил в дверь.

– Кто? – послышался вопрос.

– Это я, Филипп.

Послышался щелчок замка, и дверь открылась.

– Как я рад! – седовласый мужчина заключил Филиппа в объятья, – Давненько мы не виделись!

Петр Иванович был мужчиной преклонных лет, однако, его неуемный темперамент и энергичность натуры вводили людей в заблуждение, скидывая профессору пару десятков лет.

Среднего роста, с абсолютно седой шевелюрой и небольшой бородкой, которую он подкрашивал в черный цвет, в очках в экстравагантной золотой оправе, с большим животом и избыточным весом, профессор не производил впечатление светила мировой науки.

Он был общителен, весел, однако строг и всегда пунктуален, и педантичен в вопросах организации быта и работы.

– Да, несколько месяцев не виделись, – Филипп был рад встрече с дядей.

– Проходи, проходи, – Петр Иванович пропустил племянника в квартиру и закрыл за ним дверь.

Просторная прихожая, не загроможденная мебелью, плавно переходила в большую гостиную, от которой ее отделяли бархатные зеленые портьеры.

Филипп прошел в гостиную, в центре которой стояли массивный дубовый стол и стулья.

Вдоль стен тянулись книжные шкафы, в промежутках между ними на стенах висели фотографии и картины.

– Так, садись, – сказал профессор, – Может, чайку?

– Нет, дядя, спасибо, – Филипп сел за стол, – Я, собственно говоря, по делу.

– Ах, ну вот, в кои веки любимый племянник приходит в гости, а оказывается он по делу, – покачал головой профессор, но улыбнулся.