Она прижалась щекой к его щеке.

— Что ж, теперь ты наконец получил подарок, — сказала она с любовью. — И я рада, что оказалась первой.

Их взгляды встретились, и незримая нить, та, что дороже всех богатств на свете, соединила их души.

Морган отложил в сторону картину, обнял Элизабет и прижал ее голову к своей груди.

— Я тоже безмерно рад, а все-таки признайся мне, — сказал он с намеком, — уж не пустила ли ты меня по миру своими тратами?

— Так вот, знай, что она не стоила мне ни единого пенни, — гордо объявила она. — Художник предложил мне обмен: я позирую для него, а он за это отдает мне картину. — Элизабет звонко рассмеялась, и ветер разнес эхо. — Хотя не могу представить, зачем ему понадобилось меня рисовать.

Морган мог себе представить. Элизабет была неописуемо прелестна. Но помимо хорошенького личика, в ней крылось нечто большее, что делало ее по-настоящему прекрасной. Она излучала обаяние и благожелательность, согревавшие всех вокруг.

Честно говоря, Морган был мало знаком с проявлением подобных чувств. Множество людей, с которыми он сталкивался, были равнодушны к своим собратьям и прежде всего думали о себе. Но Элизабет была очень похожа на его отзывчивую и добрую мать. Ну а что он сам? К великому стыду, Морган должен был признаться, что в последние годы растерял остатки прежних теплых чувств, как если бы их никогда и не было.

Он позабыл, что такое смех.

Но Элизабет вернула ему способность смеяться.

Он позабыл, что значит жить.

Элизабет научила его вновь радоваться жизни.

У Моргана защекотало в горле. Дни, проведенные с ней, и это была ее заслуга, были самыми беззаботными и счастливыми в его жизни.

А что, если он ее лишится? Страх сдавил ему грудь. Это не должно случиться ни за что на свете. И никогда.

Прошло еще несколько дней, и они с неохотой вернулись в Бостон, даже не представляя себе, что их там ожидает.

Прихожая наполнилась радостным смехом, как только они вошли в дом. Морган подхватил Элизабет и кружил ее до тех пор, пока она, задыхаясь, не попросила пощады. Постепенно вокруг собралась вся прислуга, которая, не веря глазам, наблюдала, как веселятся хозяин и его молодая жена.

— Довольно, Морган! — умоляла Элизабет. — Я могу упасть, у меня все мелькает перед глазами!

Морган сделал еще один тур и остановился.

— Значит, мне придется взять тебя на руки!

И с этими словами он поднял ее высоко вверх. Элизабет сияла от счастья, с довольным вздохом она уронила голову ему на плечо.

Один за другим с одобрительной улыбкой слуги покинули комнату.

Но Морган и Элизабет были не одни.

— Настоящее представление, — раздался низкий мужской голос. — Прямо-таки спектакль.

Морган обернулся, не выпуская из рук своей драгоценной ноши.

Натаниель стоял в дверях библиотеки. Он приветствовал их, подняв бокал, полный янтарной жидкости.

— У меня еще не было возможности поднять бокал за здоровье новобрачных.

Морган медленно поставил Элизабет на пол; его руки одеревенели.

Улыбка Натаниеля была откровенно язвительной; он высоко поднял бокал.

— Надеюсь, Морган, что тебе больше повезет в этом браке. — Он перевел взгляд на Элизабет. — Дорогая Элизабет, что еще я могу добавить к сказанному? Могу только пожелать, чтобы вы были удачливей вашей предшественницы Амелии.

У Элизабет потемнело в глазах, кровь отлила от лица, ее охватила непонятная слабость. Она устремила на мужа широко открытые глаза.

— Амелия? — переспросила она упавшим голосом. — Кто это Амелия?

В комнате воцарилась тишина.

— Не кто она, а кем она была, — поправил Натаниель и перевел дерзкий взгляд на брата. — Я считаю, Морган, ты должен дать объяснения. Удивляюсь, почему ты до сих пор этого не сделал.

Какой же он умница, хитрый, коварный Натаниель. Морган смотрел на него сквозь пелену гнева, застилавшую ему глаза. Брат знал все и не сомневался, что он, Морган, умолчит об Амелии!

Чувство полной безысходности овладело Морганом. Более всего на свете он жаждал открыть Элизабет правду, но где-то в глубинах сознания ему всегда слышался умоляющий голос матери.

« О, Морган, твой брат совсем маленький… Ему нужен кто-нибудь, кто-то такой, как ты. Воспитывать его. Защищать «.

Яростное негодование вспыхнуло в душе Моргана. Почти все, что он делал в жизни, он делал ради Натаниеля. Сколько раз он твердил себе слова матери, когда испытывал искушение сбросить оковы и забыть о служении брату. Всегда и все только для Натаниеля.

Мрак обступил его со всех сторон. Что ж, возможно, он эгоист, наверное, так оно и есть. Правда, мать заботилась о них обоих, но она возложила на него одного заботу о брате, в то время как отцу никогда не приходило в голову подумать о сыновьях. Со дня смерти матери никто на свете не проявил к Моргану ни капли внимания. Ни к его чувствам. Ни к его жизни. Ни к его будущему.

Никто, кроме Элизабет.

И вот теперь он может ее потерять, лишиться самого для него дорогого. Как жестока и несправедлива к нему судьба! Его руки невольно сжались в кулаки, и он направил на брата испепеляющий взгляд.

— Ты, выродок, — его голос был полон презрения, — немедленно убирайся отсюда.

Никогда еще в коротких словах не звучало столько гнева.

Натаниель лишь усмехнулся в ответ:

— Ладно, Морган, не надо преувеличивать… Морган сделал всего один шаг вперед.

— Убирайся отсюда, — повторил он сквозь сжатые зубы, — или, клянусь Богом, я тебя вышвырну.

Не успев толком подумать, Элизабет очутилась между братьями.

— Морган! Ради Бога…

— Я все объясню тебе, Элизабет, как только мы останемся наедине.

Он не спускал с Натаниеля горящего взгляда; тот же прикинулся оскорбленным.

— Что делать, если ты не можешь успокоиться, — сказал Натаниель, поправляя манжеты. — Поговорим, когда ты придешь в себя.

Морган заскрипел зубами.

— Не вздумай являться без приглашения, — напомнил он.

Если Натаниель и обиделся, но никак этого не показал; насвистывая веселую мелодию, он покинул комнату.

Теперь, наедине, они страшились разговора. Только ее потемневшие от обиды, растерянные зеленые глаза смотрели прямо в его серые, как грозовые облака.

Он молча показал ей на дверь библиотеки, и Элизабет невольно отстранилась, когда он взял ее за локоть. В библиотеке она немедленно высвободила руку и отошла подальше. Морган нахмурился, но сдержался.

Элизабет с трудом сохраняла спокойствие, в ней боролись самые противоречивые чувства. Конечно, ее разозлило поведение Натаниеля, напавшего на Моргана. Она, как и Морган, видела его насквозь. Но Морган ее особенно рассердил.

Она была в растерянности. Какие слова Натаниель сказал Моргану?» Надеюсь, Морган, тебе больше повезет в этом браке «.

Наконец до нее дошел их смысл, и она чуть не вскрикнула от горя. Но пусть он сам объяснит ей все по порядку. Она спрятала руки в складки юбки, чтобы он не заметил их дрожи.

— Так кто же она, Морган? Кем была Амелия? Нечто подобное сожалению промелькнуло на его

Лице. Терпению Элизабет пришел конец.

— Отвечай мне, черт возьми! Кто она была? Твоя жена?

Морган опустил голову.

— Да.

У Элизабет подогнулись колени, она еле удержалась на ногах. Ясно, что никто не принуждал Моргана жениться на Амелии. Значит, он женился на ней по любви…

К счастью, боль открытия длилась одно мгновение и сменилась яростью.

— И где же теперь эта Амелия?

— Она умерла.

Его тон был совершенно безразличным, как если бы все это его не касалось. Господи, что это за человек, если он говорит о смерти с таким равнодушием?

— Ты овдовел?

Опять та же отчужденность.

— Да.

Элизабет смолкла. Будто кто-то безжалостной рукой сдавил ей горло. Она чувствовала себя преданной и отвергнутой, хотя сердцем понимала, что это глупо, если несчастная женщина уже давно покинула здешний мир.

У Моргана нервно дернулись губы.

— Только не надо мне повторять, что тебе следовало выбрать Натаниеля. Ты ведь жалеешь, что не вышла за него замуж? Верно я говорю?