Чуть заметная тень промелькнула на его лице, возможно, выражение вины, и Элизабет насладилась кратким мигом победы.

— Я уверен в безупречности вашей репутации до брака, — наконец уступил он, — но я буду твердо ее защищать и после.

— О да, вы объяснили мне свою позицию. Вы потерпите никаких моих любовников. А я, — объявила она пылко, — я не потерплю никаких ваших.

Морган смотрел на Элизабет так, словно у нее помутился разум.

— Прошу мне объяснить, что вы имеете в виду?

— Я не такая дура, как вы думаете! — вышла она из себя. — Помните, тогда в театре какая-то женщина смотрела на вас, Я спросила, кто она, а вы ответили, что это меня не касается. Так вот, это меня очень касается, потому что я точно знаю, что она ваша любовница и это у нее вы проводите все ночи!

Он не стал ничего отрицать или подтверждать.

— Надеюсь, нет необходимости напоминать вам о нашей свадебной ночи? — сказал он. — Вы ясно показали, что мне следует искать удовольствия в других местах, а не у вас.

Элизабет уже не знала удержу.

— Тем не менее я… я требую, чтобы вы с ней расстались! А теперь прошу прощения, но мне хотелось бы удалиться к себе.

С каменным лицом Морган молча наблюдал, как, гордо подняв голову, она, словно королева, вышла из комнаты.

Медленным шагом он направился в библиотеку и устроился там в кресле, сняв сюртук, расстегнув рубашку и удобно вытянув свои длинные ноги. Тьма обступила его со всех сторон, такая же непроглядная, как его настроение. И хотя он неподвижно застыл в кресле, мысли вихрем кружились у него в голове.

Весь вечер, где бы он ни находился и с кем бы ни разговаривал, он думал только о ней. О своей жене. Женщине, которая противоречила и отказывала ему совершенно во всем.

И чем дольше он сидел, тем сильнее разгорался в нем огонь протеста.

На ком он женился? На высокомерной упрямой пуританке. С другой стороны, она мало похожа на строгую фанатичку. Весь вечер он только и любовался ее прекрасными обнаженными плечами. А разве мог он забыть тот миг, когда овладел ею? В его память та минута впечаталась огненными буквами. И как хорошо ему было внутри, в тесном горячем пространстве ее тела. Как он жаждал довести до конца начатое дело! Какой невиданной пыткой было оставить ее в тот момент! И как мечтал он вновь и вновь погружаться в ее глубины.

Вот и теперь кровь бешено закипела, пламень охватил тело, желание молнией пронзило его насквозь.

Но она, Элизабет, оставалась недостижимой.

Морган изо всех сил сжал челюсти. Так не должно быть. Он все изменит, чего бы это ему ни стоило.

Через две ступени он помчался вверх по лестнице.

Элизабет сидела перед туалетным столиком в скромной муслиновой ночной рубашке с длинными рукавами и высоким воротом. Ее золотые волосы были рассыпаны по плечам. Щеткой она расчесывала блестящие пряди, стараясь монотонными движениями успокоить разыгравшиеся нервы.

Она затруднялась, хвалить или бранить себя за взрыв неожиданного гнева.

С одной стороны, она была рада выговориться и показать изменнику-мужу, что не потерпит больше его любовницу.

Но с другой — ее тревожило его странное молчание. Уж не это ли, нашептывал ей навязчивый тихий голос, и обратило ее в бегство?

«Нет, я не струсила», — оправдывалась она перед собой.

«Да, струсила, — настаивал голос. — Ты жалкая трусиха».

Нет… И все же да. Она спасовала перед ним.

Элизабет перестала заниматься самобичеванием. Да, признала она наконец с тяжелым вздохом, человек, за которого она вышла замуж, обладал сильным характером.

И сегодня он особенно дал ей это почувствовать.

Дверь в коридор широко распахнулась, и Элизабет застыла на месте со щеткой в руке. Ее сердце дрогнуло, холодок предчувствия пробежал по спине,

Но страх длился всего секунду, его сменило возмущение. Как посмел он явиться к ней в комнату после их недавнего разговора!

Несколько стремительных шагов, и он оказался за ее спиной. Элизабет напряглась, но не обернулась. Их взгляды встретились в зеркале, ее настороженный и недоверчивый, его, к ее великому огорчению, совершенно непроницаемый.

— Что вам надо? — отрывисто спросила она.

— Вопрос не требует ответа. Я хочу с вами поговорить.

— Неужели нельзя подождать до утра? И выбрать для этого другое место?

— Нет, нельзя. Мы не можем ждать. Кроме того, дорогая женушка, мне очень здесь нравится, и уж отсюда вы никуда не скроетесь.

Сердце Элизабет тяжелыми ударами забилось в груди. С возрастающим беспокойством она наблюдала, как, заложив руки за спину, он неторопливыми шагами меряет комнату. Его белоснежная рубашка была не застегнута у ворота, обнажая поросшую темными волосами грудь. Элизабет следила за ним, и холодный ком страха рос у нее в груди.

— Вы ушли, не кончив разговора, Элизабет.

Она молчала. Рука со щеткой безвольно лежала на коленях.

— Наше с вами так называемое соглашение не работает, как мы того ожидали. Вы ведь не станете этого отрицать.

Элизабет подумала, затем кивнула.

— Тогда, мне кажется, пришло время определить наши обязанности. Вы решили поставить мне некоторые условия. Я готов их выполнять.

Наступило короткое молчание, затем он с твердостью продолжал:

— Но, боюсь, что и у меня есть свои требования. И хотя его тон был спокойным и миролюбивым,

Элизабет распознала в нем скрытое раздражение, и как пожалела она теперь о своей несдержанности! Она с трудом заставила себя заговорить.

— И какие же они?

Морган остановился прямо за ней, так что его рубашка касалась ее волос.

— Мы с вами женаты уже около месяца, — произнес он, как бы раздумывая. — Честно говоря, Элизабет, я жду большего от своей жены.

— Возможно, и я жду большего от своего мужа! — не сдержавшись, вспыхнула она.

— Вот и отлично. Потому что я готов, и даже жажду, исполнить свои супружеские обязанности.

Его взгляд опустился туда, где ее не сдерживаемые корсетом груди вздымали тонкую ткань рубашки.

В глазах появился огонек, который не позволял сомневаться в его намерениях. И вновь Элизабет почувствовала ту острую боль, разрывавшую ее на части. Словно от стрелы, пронзившей ее насквозь…

Элизабет задохнулась от ужаса. Неужели он вновь подвергнет ее пытке? Да она ее не вынесет! Она с криком вскочила на ноги.

— Я не это имела в виду…

— Но я имел в виду именно это.

Сильные руки схватили ее за плечи и повернули к себе. Его взгляд, казалось, проникал сквозь ее одежду. Он опустил руки.

— Вы меня водите за нос, Элизабет. К примеру, сегодня вечером на вас было красное платье, а красный цвет, как известно, цвет страсти. Но разве вы одариваете меня любовью? Совсем наоборот. — Он горько усмехнулся. — Моя добродетельная жена, я бы подчеркнул, моя добродетельная английская леди, вы холоднее льда.

Что она могла сказать в ответ? Ничего. Она только следила за ним широко открытыми, испуганными глазами.

Его палец презрительно поддел ворот ее ночной рубашки.

— Снимите это, — коротко приказал Морган.

Даже если бы Элизабет захотела, она не смогла бы пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Суровая непреклонность читалась в его взоре, и сам воздух в комнате вот-вот готов был взорваться.

— Возможно, вы предпочитаете мою помощь, — намекнул он коварно.

Элизабет побледнела, но, собрав силы, мужественно отразила атаку.

— Как вы смеете выставлять мне требования, когда сами не являетесь образцом супружеской верности?

Увидев, как заиграли желваки на его скулах, Элизабет затрепетала; никогда прежде она не чувствовала опасность так близко.

— Я хочу получить то, что мне принадлежит по праву, чтобы любить свою жену и заботиться о ней. Насколько я помню, именно в этом мы поклялись в церкви. — Его тон был беспощаден. — К тому же я куда лучший муж, чем вы жена!

— Нет, ни за что! — в бешенстве закричала она. — Вы получите только то, что я отдам по доброй воле!