— В неживых предметах также содержится энергия. Я хочу, чтобы вы попробовали впитать её и научиться использовать её для плетений, если это получится.

Я нахмурилась. Предположение Стефана показалось мне не лишенным смысла, но звучало слишком маловероятно, чтобы оказаться реальным.

— И что, сработает? — недоверчиво протянула я.

— Гарантий нет никаких, — сдержанно отозвался Штайн. — Но ведь и у вас особого выбора тоже нет, верно?

Я смешалась, на секунду почувствовав себя загнанной в ловушку. Но Стефан был прав: проклятие или нет, я бы всё отдала за возможность вновь обрести способность колдовать.

— Что нужно делать? — решительно спросила я.

***

Я стояла, чуть выставив одну ногу вперёд и перенеся на неё вес. В левой руке я держала самоцвет, наугад вытащенный из мешочка, а правую вытянула вперёд. Стефан стоял рядом, в точности копируя мою позу.

— Закройте глаза, Агнесса, — скомандовал он. Я подчинилась. — Почувствуйте камень в руке. Увидьте его внутренним взором.

С внутренним взором у меня никогда проблем не было. Порой я даже видела больше, чем нужно: спасибо богатому воображению.

Я в подробностях представила змеевик, который держала.

— Готово.

— Теперь представьте, что вместо камня вы держите сгусток энергии, — голос Стефана тёк размеренно, обволакивая мои мысли. — Она греет вашу ладонь, похожая на небольшую звезду.

Видение змеевика вздрогнуло и стало медленно таять. Сначала оно потускнело, а потом начало расплываться, растворяясь в нежно-жёлтом мерцании, исходящем откуда-то изнутри камня.

Я осторожно выдохнула, боясь потерять концентрацию. Неужели получается?

— Кажется, готово, — осипшим от волнения голосом проговорила я.

— Теперь попробуйте впитать в ладонь эту энергию, — сказал Штайн. — Не торопитесь. Представьте, что вы впитываете Сияние, но сконцентрируйтесь на ощущении камня.

Я зажмурилась ещё крепче. Камень пульсировал перед глазами, и я отчётливо почувствовала, как он медленно нагревается в руке, будто живой.

Мерцание камня стало ярче. Тепло, исходящее от него, стало понемногу передаваться руке, и я вовсе позабыла, как дышать.

Ярче. Ярче. Ещё ярче!

— Кажется, получается, — не веря самой себе, прошептала я.

— Попробуйте вновь создать «светлячка», — тихо посоветовал Штайн, — но только тогда, когда почувствуете, что полностью готовы.

В левой руке закололо, словно я опустила её в банку с битым стеклом. Это ощущение быстро сменилось мягким теплом. Оно текло от правой руки, успокаивая боль и даря умиротворение.

Это была энергия — та самая, о которой говорил Штайн.

Ощущение готовности пришло само. Я дёрнула пальцем, в одно движение изобразив в воздухе необходимую для создания «светлячка» руну.

Как только я завершила плетение, то почувствовала, как ток энергии ускорился. На долю секунды я почувствовала себя полой трубкой, сквозь которую течет вода. Она быстро покидала меня, перетекая в «светлячка», но не оставляя после себя уже ставшей такой привычной боль. На мгновение течение энергии ускорилось настолько, что я испугалась, что попросту не смогу сдержать ее. Но это ощущение исчезло так же быстро, как и возникло.

Сквозь закрытые веки я увидела яркую вспышку.

— Откройте глаза, Агнесса, — тихо сказал Штайн.

Я подчинилась и, не веря своим глазам, уставилась на собственную руку.

Над ней висел, подрагивая в воздухе, голубовато-белый шарик, испускающий во все стороны мерцающие лучи. Я пошевелила пальцами, потом осторожно сжала их в кулак. Шарик, печально мигнув мне на прощание, погас.

— Совы-сычи, — потрясённо прошептала я, не веря своим глазам. — У меня… получилось?

— Вы молодец, Агнесса, — сдержанно произнёс Штайн, но я нутром почувствовала, что и он тоже изумлён. — Если будете тренироваться, уверен, сможете создавать и более сложные плетения. Не обещаю, что станете полноценно колдовать, но…

Я не дослушала. Невероятное ощущение счастья захлестнуло меня. Потеряв голову от радости, я подпрыгнула и кинулась на шею Стефану; крепко стиснула его, крича:

— Получилось, получилось, получилось! А я не верила, ведь совсем не верила! Спасибо, магистр Штайн!

Стефан как-то неопределённо хмыкнул и решительно отстранил меня. Я отступила на шаг, поймала его взгляд, полный изумления. Только тогда до меня дошло, что я, кажется, перегнула палку.

— Извините, — запинаясь, пробормотала я, чувствуя, как щёки вновь заливаются предательским жаром. — Сама не знаю, что на меня нашло.

Штайн промолчал. Повисшая между нами пауза показалась мне невыносимой; судорожно придумывая, что сказать, я разжала правую руку и поднесла к глазам змеевик. Он ничуть не изменился с того момента, как я позаимствовала у него энергию. Всё тот же мшисто-зелёный цвет, всё те же разводы, похожие на след, что оставляет после себя набегающая на песок волна.

Сердце гулко стукнуло о рёбра.

Перед глазами поплыли ярко-голубые круги, причудливо извивающиеся и перетекающие друг в друга. К горлу подкатила тошнота.

— Что-то мне нехорошо, — только и смогла выговорить я, как пол аудитории исчез из-под ног, и всё затопила невероятная боль, хлынувшая из увечной руки.

========== Глава 12 ==========

Комментарий к Глава 12

Образы навеяны песнями “Голубая трава” (гр. “Мельница”) и “Scaretale” (гр. “Nightwish”)

Боль схлынула так же внезапно, как и возникла. Я даже не уловила, в какой именно момент это произошло: вот я корчусь на полу, а вот уже лежу ровно и дышу полной грудью, которую почему-то не сдавливает огненный обруч.

Секундочку. Или не на полу?

Я протёрла глаза дрожащей рукой и медленно, боясь возвращения боли, повернула голову сначала вправо, потом влево.

Каким-то образом я переместилась на парту, точнее, на две парты, сдвинутые впритык друг к другу так, чтобы одна как бы являлась продолжением другой. Не могу сказать, что лежать на них было удобно, но сейчас мне было совершенно не до своих ощущений.

Потом я увидела Штайна. Сначала его образ был туманным, будто подёрнутым дымкой, но потом сквозь неё стали проявляться всё более и более отчётливые очертания, складываясь во что-то знакомое и привычное.

Стефан стоял, наклонившись надо мной и, вытянув руки, делал ими медленные и плавные движения вдоль моего тела, словно разглаживая смятую ткань. Эти движения тоже показались мне знакомыми. Я напрягла память, но ничего определённого вытащить из неё не сумела. Мешала неизвестно откуда взявшаяся стойкая уверенность, что любое усилие, даже ментальное, непременно заставит боль вернуться. Конечно же, я не придумала ничего лучше, чем глупо пошутить.

– Вы мух отгоняете, что ли, пан Штайн? – слабым голосом пробормотала я. В горле царапало, будто я попыталась одним махом проглотить горсть мелких камней. – Очень мило с вашей стороны.

Стефан не прекратил свои пасы, только покосился на меня и спокойно ответил:

– Как вы себя чувствуете, панна Мёдвиг? Вам лучше?

Я честно прислушалась к собственным ощущениям. Боязливо пошевелила руками: сначала здоровой, потом с огромной осторожностью – увечной. Боли не было, лишь напряжённое её ожидание.

– Лучше, – удивлённо пробормотала я. – Ваша заслуга?

Штайн помедлил с ответом. Он ещё пару раз погладил воздух над моей головой, потом скрестил ладони, резко взмахнул ими, будто и в самом деле отгоняя что-то, и только потом пояснил:

– Я применил ускоренное плетение Поиска и двойную формулу Катона, чтобы определить, что с вами случилось, помочь вам прийти в себя и почувствовать себя лучше. Сможете подняться?

– Попробую, – осторожно ответила я, несколько пристыжённая. Формула Катона! Конечно же! Вот почему движения Штайна показались мне такими знакомыми: эта формула была одним из моих любимых заклинаний из всего курса лечебной магии. Она хорошо запоминалась и достаточно легко воспроизводилась. Как же я могла забыть?

Стефан протянул руку. Я с благодарностью ухватилась за неё и села. Глубоко вздохнула и принялась массировать виски: после всего произошедшего в них поселилась неприятная пульсация, похожая на перестукивание крохотных молоточков. Передо мной возник стакан с водой. Я поблагодарила Стефана молчаливым кивком и поднесла ко рту. Пить не хотелось совершенно, но я заставила себя сделать пару глотков. На втором вода чуть не попросилась обратно, но я волевым усилием подавила приступ дурноты и вернула стакан Штайну. Он принял его, продолжая пристально разглядывать меня.