— А где же тогда ис… — младшая проследила за взглядом Агнешки и испуганно осеклась. Та с повышенным вниманием рассматривала саркофаг и едва только не облизывалась.
— Нет! — решительно заявила Маришка.
Сестра легкомысленно отмахнулась:
— Прекрати! Янжек не будет сильно возражать, если мы его чуток побеспокоим! Не опускай «светлячок».
Не обращая внимания на слабое сопротивление, она подтащила Маришку к саркофагу и поставила рядом с собой, а сама наклонилась над каменной плитой, служившей крышкой, и принялась её ощупывать.
— И как ты собираешься её отодвинуть? — злорадно поинтересовалась младшая. — Мы вдвоём не справимся.
— Тихо! — цыкнула Агнешка. — Сначала я проверю, есть ли там кольцо.
Она вытянула руку и замерла, держа ладонь параллельно крышке. Указательный палец принялся выписывать в воздухе треугольник. Под ладонью зародилось белое трепещущее свечение. Разгоревшись ярче, оно вспыхнуло и впиталось в камень без остатка.
— Это ещё что такое? — подозрительно осведомилась Маришка, ревниво наблюдая за сестрой. Любопытство боролось в ней со страхом: с Агнешки станется вновь что-нибудь взорвать.
— Простейшее плетение Поиска, — самодовольно ответила последняя, — в следующем семестре будете проходить… Ш-ш-ш!
Она приложила палец к губам и припала ухом к саркофагу. Маришка послушно замерла и напрягла слух, пытаясь уловить хоть что-то.
Прошло несколько томительных минут.
На лице Агнешки появилось недоумённое выражение, и она выпрямилась, глядя на крышку. Маришка удивилась: ей ещё не доводилось видеть сестру в такой растерянности.
— Ничего не понимаю, — пробормотала та. — Там никого нет!
Пришёл черёд младшей гипнотизировать саркофаг.
— Совсем? — глупо спросила она.
Агнешка дёрнула плечом:
— Поиск обнаружил только круглый металлический предмет — скорее всего, то самое кольцо. Но ни скелета, ни даже какого-нибудь завалящего черепа!
Она попинала стенки саркофага, словно надеясь, что от этого в нём что-то материализуется.
Маришке стало неуютно. Она боязливо оглянулась по сторонам, будто опасаясь, что отсутствующий скелет сейчас выпрыгнет из тёмного угла.
— Пойдём отсюда? — с надеждой предложила она.
Её сестра побарабанила пальцами по камню. Было видно, что ей очень хочется остаться и выяснить всё на месте, но как это сделать, она не представляет.
— Завтра пойду в библиотеку Совятника! — решительно заявила наконец Агнешка. — Возможно…
Крышка резко откатилась в сторону. Сёстры даже вскрикнуть не успели, как из-под неё вырвался ледяной вихрь. Маришку сбило с ног, а завизжавшую Агнешку потащило прямо к саркофагу. Она отчаянно сопротивлялась, хватаясь за воздух и пытаясь хоть как-то затормозить движение, но тщетно. Её стремительно втянуло в чёрную дыру, как комара в пасть лягушки. Агнешка исчезла в непроницаемой тьме. Крышка со скрежетом вернулась на место.
***
Маришка долгое время провела, сидя на корточках у стены и тупо глядя перед собой. Трепещущий «светлячок» над левым плечом пульсировал всё быстрее и быстрее, то становясь размером с болотную мошку, то разрастаясь до величины яблока. Но она не обращала на него внимания.
— Агнешка… Как же так… — тихо бормотала Маришка, прижимая ко рту кулак. Слёзы не шли, только щиплющая боль сдавливала горло.
«Жаловалась на сестру? Ныла? Хотела, чтобы она больше тебя не таскала за собой? Жри теперь полной ложкой!» — мстительно зудел внутри противный голосок совести.
Саркофаг возвышался перед ней: холодный, мрачный и абсолютно равнодушный. Где-то внутри него наверняка билась и кричала Агнешка. Во всяком случае, Маришке очень хотелось на это надеяться.
Подойти поближе к каменной коробке она не согласилась бы и под страхом немедленной смерти.
«Надо скорее бежать в Совятник, рассказать всё маме! Она точно что-нибудь придумает!» — мелькнула в голове здравая мысль, но она не сдвинулась с места. Что-то мешало. Липкая, тоскливая муть сковывала тело, и Маришка оставалась на месте. Очень хотелось утопиться. Она поймала себя на том, что холодно прикидывает глубину речки, протекающей по дну Чёрного урочища.
Крышка задвигалась вновь.
Оцепенение разом слетело с Маришки. Она вскочила на ноги, охнула — от долгого сидения они затекли, и отпрыгнула подальше от саркофага, не отрывая от него взгляда.
На грязный пол вывалилась Агнешка. С удовлетворённым — как послышалось насмерть перепуганной Маришке — урчанием саркофаг закрылся.
Младшая со всех ног бросилась к старшей сестре. Та лежала на боку, скорчившись, как новорожденный. Маришке стоило огромных усилий перевернуть её на спину и кое-как распрямить руки, по-богомольи прижатые к груди. Глаза Агнешки были закачены под лоб.
— Агнешка! — отчаянно заорала Маришка, тряся сестру за плечи. — Ты как? Ты меня слышишь? Ответь что-нибудь! Совы-сычи! Я маме на тебя пожалуюсь! Агнешка! Хватит шутить!
Ноздри старшей сестры затрепетали. Её тело безвольно обмякло, и руки беспомощными плетьми упали на пол. Судорожно стиснутые кулаки разжались. На пол со звоном выпало кольцо. Маришка бездумно посмотрела на него, потом — на левую руку сестры и вскрикнула.
Тонкая кисть почернела и покрылась страшными багровыми пузырями, похожими на следы сильнейшего ожога.
Комок в горле лопнул, и Маришка зарыдала в голос, уронив голову на грудь сестры.
Агнешка слабо пошевелилась и застонала. Её глаза вернулись в нормальное положение и обрели осмысленность.
— Почему я ещё жива? — сипло спросила она.
========== Глава 1 ==========
Семь лет спустя
Наверное, с высоты полёта совы Кельин покажется блохой. Большой такой блохой, застрявшей меж двух скал, на перекрёстке торговых путей.
Если выйти в город с утра пораньше и распахнуть слух навстречу городским разговорам, можно почерпнуть много интересного. Ну, или не очень. Всё зависит от точки зрения.
— Зима, говорят, длинной и морозной будет. Слышали? Петух пани Гваниры сегодня всю ночь кукарекал, как оглашённый. Не к добру это.
— …Солёное молоко меня прабабка научила делать. Бери перо, записывай. Мешаешь соль с первым снегом, добавляешь лесные орехи и шишки, а потом…
— Пан Рудрик вчера от кума вернулся. У него коза двухголового козлёнка родила. К прорицателю потащили.
— Сын вдовы Старфы давеча рассказывал — у ручья йорму{?}[общее название нечисти и нежити] видел. Большого такого: башка, говорит, косматая, а прямо за ушами рога торчат — корявые, как старые сучья.
— Ahoj{?}[ahoj (ахой) — привет (галашск.)], Пернатая! Как жизнь, какие новости?
Я очнулась от утренней полудрёмы и обнаружила, что уже несколько минут бездумно стою перед стеной трактира, прижимая к брёвнам лист бумаги. Трактирщик, пан Врожек, добродушно посмеиваясь в густые усы, глядел на меня, вытирая руки полотенцем. Из приоткрытой двери валил густой пар, пахнущий кашей и травяным отваром.
— Доброго утречка, пан! — откликнулась я. — Да какие там новости в нашем городишке… Вот, новых покупателей ищу. Вам-то самому ничего не надо?
Пан Врожек перевёл взгляд на лист.
— «Амулеты, обереги, талисманы. Низкие цены, скидки…» Да нет, Пернатая, этого добра пока хватает. Вот Марта, младшенькая моя, месяца через три родить собирается, вот тогда к тебе за обережиком и обратимся.
— Три месяца, — пробормотала я, наскоро накладывая на объявление Плетение Склейки. — А у меня и двух недель нет!
Пан Врожек поскрёб румяную щёку.
— Я сватье своей скажу, — раздумчиво сказал он. — Может, ей чего и понадобится. Хочешь булочек, Пернатая? Они сегодня на славу удались. Угощайся, денег не возьму.
Я поблагодарила добродушного трактирщика и взяла три булочки. Потом, подумав, сунула за пазуху ещё две и поспешила откланяться.
В моём нынешнем положении нельзя отказываться от бесплатного угощения. Если дела не пойдут в гору, придётся наступить на горло гордости и попросить того же пана Врожека взять меня в подавальщицы.
