— Вот дрянь!

Поняв, что придётся полагаться только на себя, я подняла ногу и с размаху наступила каблуком на ближайшее щупальце. Сначала показалось, что я пытаюсь раздавить плотный шарик с толстыми стенками, наполненный водой. Пришлось усилить нажим, и щупальце горестно лопнуло под ногой.

По снегу стало расползаться пятно, неожиданно светло-серое и фосфоресцирующее.

Я тут же почувствовала прилив сил и веры в себя.

— Ну, не такой уж ты и страшный, — торжествующе заявила я и разделалась ещё с одним.

Справа послышался тонкий, почти комариный писк. Я сдула со лба прядь волос, выпрямилась и мельком взглянула в его направлении.

Ряденик беспорядочно болтался на месте, воздев большую часть щупалец к небу. Он походил на истового служителя храма, совершающего ритуальный танец во имя своих богов.

Стефан, о котором я уже успела забыть, не растерялся и тут же накинул на него свои нити. Ряденик завизжал сильнее и рванулся вперёд, явно пытаясь вырваться. Запахло палёной шерстью.

— Не останавливайтесь, Агнесса! — крикнул Штайн. — У нас почти получилось!

«У нас, — хмыкнула я про себя. — Не ты ли совсем недавно велел мне не высовываться?»

И расправилась ещё с тремя мерзкими отростками, торчащими из снега. Ещё пять постигла та же незавидная участь, а потом я сбилась со счёта, кружась на месте и выбрасывая вперёд то одну, то другую ногу.

Наконец, щупальца лезть перестали. Я посмотрела на ряденика и увидела, что он беспомощно лежит, уткнувшись в снег. Нити, опутывающие его тело, уже потускнели и тихо тлели, походя на догорающие угли в камине. Штайн стоял над ним, как заправский охотник. Не хватало только ноги, поставленной на голову ряденика, и хоть портрет пиши.

— Вернитесь в дилижанс, панна Мёдвиг, — сухо бросил он, и образ рассыпался.

Но я вошла в раж и останавливаться не собиралась.

— А если в лесу сидит ещё один? И как же стыни?

Вместо ответа Стефан указал куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела, что стыни, печально мерцая, тают в морозном воздухе.

— Он был один, — заявил Штайн и повторил, уже настойчивее:

— Возвращайтесь в дилижанс.

***

Стефан молча вел подпрыгивающий на неровностях дороги кэб, глядя перед собой. Он слегка хмурился: то ли вспоминая недавнюю встречу со стынями и рядеником, то ли сердясь на что-то.

Или на кого-то?

Я тоже не спешила начинать разговор. Вместо этого наклонилась, краешком юбки отчищая с сапог светло-серую жижу, оставшуюся после давки щупалец ряденика. Та уже превратилась в тонкую липкую плёнку и теперь оседала лохмотьями на ткани. Ничего страшного, всё равно платье после всех сегодняшних приключений стирать. Надеюсь, эта дрянь выведется мылом.

— Вы неплохо держались, — вдруг промолвил Стефан. Я так и замерла, склонившись к сапогам.

— Шутить изволите, пан Штайн? — хмыкнула я. — Да я там ещё одну джигу на всех этих щупальцах сплясала.

По спине прокатилась волна дрожи, заставив плечи дёрнуться от воспоминания:

— Мерзость какая!

— Вы не запаниковали и не застыли в ступоре, — пожал плечами Штайн. — Не ожидал от вас, честно говоря.

«Ничего себе. Выходит, Стефан считает меня трусихой? Вот это новость».

Я немедленно решила обидеться на такое замечание, но сделать этого мне Штайн не дал.

— Надеюсь, вы понимаете, панна Мёдвиг, что о случившемся я обязан доложить вашей ма… госпоже Мёдвиг? — бесстрастным голосом продолжил Стефан.

Я выпрямилась, отряхнула руки и демонстративно сложила их на груди.

— Валяйте, рассказывайте, — как можно более небрежно бросила я, хотя от замечания Стефана внутри всколыхнулось недоброе предчувствие.

— Это тем более необходимо сделать, — словно не заметив моей позы, с нажимом продолжил Штайн, — что ряденик напал на нас не просто так.

Пришёл мой черёд нахмуриться:

— В каком это смысле?

— Ряденики в это время года обычно впадают в спячку, — теперь голос Стефана зазвучал наставительно, словно он читал очередную лекцию, — и выходят из неё только в самом крайнем случае. К тому же, ближайшее гнездо этих йорму расположено далеко отсюда. Вот и подумайте, панна Мёдвиг, кому понадобилось выдёргивать ряденика из зимней спячки, чтобы он ещё за собой и толпу стыней привёл?

Я смешалась:

— А почему вы спрашиваете меня об этом?

— Потому что я думаю, — строго ответил Стефан, — что падение шкафа на вас и сегодняшнее нападение йорму связаны между собой.

Он на секунду повернулся ко мне, заглянул в глаза и тихо сказал:

— Кому-то вы очень сильно насолили, панна Мёдвиг.

Дальнейший путь до Совятника мы проделали в полнейшем молчании. Я пыталась привести в порядок встрёпанные мысли и волосы, а Стефан просто отстранился и перевёл всё внимание на дорогу, словно и так сказал больше, чем требовалось.

Когда дилижанс подъехал к школе, сердце у меня ухнуло в пятки.

На ступенях стояла мама, закутанная в шубу. И лицо Белой Совы не сулило ничего хорошего.

========== Глава 9 ==========

— Это просто возмутительно, Агнесса! Что за непозволительное поведение?! Я не могу сказать, что не ожидала от тебя ничего подобного, но, во имя Кахут, ты же преподаватель! Почему нельзя было хотя бы на секунду остановиться и подумать о том, какой пример ты подаешь студентам! Что подумают коллеги! Как я буду волноваться, в конце концов?!

Я сидела, вжавшись в кресло и поджав под себя ноги. Стефан стоял у письменного стола с абсолютно непроницаемым видом, а мама металась по кабинету, заламывая руки и метая громы и молнии. Летели они преимущественно в одну сторону — мою.

Следовало отдать должное Белой Сове: даже в ярости она умудрялась выглядеть идеально. Из причёски не выбилось ни единого волоска, а макияж сиял свежестью. Я украдкой пощупала собственные волосы и горестно вздохнула: судя по ощущениям, воронье гнездо на голове превратилось в плотно слепленный кособокий муравейник.

— Зачем тебя вообще понесло в Рощу? — грозно спросила мама, остановившись передо мной и скрестив руки на груди. Они уже успели пошептаться о чём-то со Штайном, прежде чем пригласили меня в кабинет, и я была уверена, что обо всех моих плясках с ряденником мама уже наслышана.

Не говоря уже о плясках с Ингваром.

— Снеговья Ярмарка, — коротко бросила я. Горло сдавила обида: меня отчитывали, как несмышленого совёнка, да ещё и при нежеланном свидетеле. Стефан и так невысокого мнения обо мне, а теперь наверняка и вовсе начнёт считать полнейшей бестолочью.

Белая Сова поджала губы и промолчала. «Лучше бы глаза закатила», — горько подумалось мне. Я и сама понимала, что виновата, но совершенно не понимала, из-за чего стоило устраивать весь этот переполох.

— Всё ясно, — процедила Сова и протянула руку. — Будь так добра, дай мне свои ключи.

Её тон заставил меня безропотно сунуть руку в карман и достать деревянную грушу. Я спохватилась только тогда, когда уже подносила её к узкой холёной ладони, и отдёрнула руку.

— Зачем это?

— Ты игнорируешь прямое распоряжение директора, Агнесса, — холодно пояснила мама. — Значит, придётся помочь тебе уяснить, что это непозволительно. С этого момента тебе запрещено покидать Школу без моего личного разрешения. Получишь разрешение — получишь ключ.

Я не сразу поняла смысл её слов. В ушах зазвенело, а ноги налились свинцовой тяжестью.

— Что, прости? — низким голосом спросила я, еле ворочая языком.

— Ты меня прекрасно слышала, Агнесса, — бесстрастно ответила Белая Сова. Её пальцы согнулись и разогнулись в требовательном жесте. — Мне ещё долго ждать?

Я сглотнула тягучую горькую слюну и медленно, ощущая, как тяжёлые взгляды матери и Стефана пригвождают меня к креслу, поднялась. Скрестила руки на груди и заставила себя посмотреть матери в глаза.

— Нет.

Рука Белой Совы дрогнула, но не опустилась.

— Как это понимать, Агнесса? — сталь в материном голосе стала обжигающе ледяной. — Правильно ли я понимаю, что ты решила полностью игнорировать мои приказы?