Я никогда не видела стыня вживую (если это слово применимо к призраку) и теперь терзалась страшным любопытством: что будет, если их попытаться ткнуть, например, пальцем?

***

Палец уткнётся в плотную, чуть пружинящую, как желе на морозе, массу, а стынь никак не отреагирует. Проверено на личном опыте.

— Не отвлекайтесь, панна Мёдвиг, — чуть раздражённо сказал Стефан. — Нам нужно набрать на обочине веток и сложить перед стынями. Вблизи огня они быстро тают. В этом смысле стыни похожи на снеговиков.

Я критически взглянула на призрака. На снеговика он никак не походил, скорее, на сахарного болвана, какие продаются в кондитерских лавках Златой Рощи. Такие же текучие черты «лица» и конусообразная фигура с тупой верхушкой.

Пожав плечами, я направилась к обочине и, подняв юбку, принялась выуживать из снега опавшие ветки, то и дело оглядываясь через плечо. Стефан последовал моему примеру. Стыни никак не отреагировали на нашу подготовку, всё так же безучастно колыхаясь на слабом ветру.

— А почему они вдруг собрались здесь? — громко спросила я Штайна. — Свежих-то захоронений поблизости нет. Ну, или я чего-то не знаю.

«Кладбище за Збигровским трактом», — прозвучал в ушах голос Ингвара. Мне тут же стало зябко. Точно. Он говорил про Воронов. Там, где Вороны, там и мертвяки. Те могилы выглядели так, словно их разрыли изнутри.

— Стыни могут собираться, привлечённые чем-то, — пожал плечами Стефан, — иногда слетаются на запах дыма или еды. Возможно, пожаловали сюда с погоста около Рощи. Ещё бывает так, что…

Он застыл на месте с охапкой веток в руках.

— Пан Штайн, вы решили меня попугать? — насмешливо спросила я. — Выбрали неудачное время. Пугать хорошо в Хейнсам{?}[праздник окончания сбора урожая и окончательного наступления осени. Считается, что в этот день граница между миром живых и мёртвых ослабевает, и души умерших бродят среди живых. Чтобы отпугнуть их, принято рассказывать друг другу страшные истории], это я вам точно говорю.

— Панна Мёдвиг, — явно не слушая меня, промолвил Стефан. Он выпрямился и отшвырнул свою ношу прочь. — Скажите, тот стынь как-то отреагировал на ваше прикосновение?

Я покачала головой.

— Нет, вообще внимания не обратил. А в чём дело?

Даже в потёмках я заметила, как побледнел Штайн.

— Возвращайтесь в дилижанс, Агнесса, живо! — рявкнул он, зачем-то сунув руки под мантию.

Его приказ прозвучал так грозно, что я без лишних слов развернулась на месте и приготовилась бежать к дилижансу.

Но Стефан опоздал.

Стыни окружили дилижанс плотной стеной, прижавшись к его стенкам и отрезав путь к отступлению.

***

— Совы-сычи, — удивилась я, — что это с ними?

Первый раз я видела стыней в реальной жизни, а не в виде строчек конспекта, и совершенно не понимала: является ли их поведение обычным или же чем-то из ряда вон?

Судя по реакции Стефана, скорее, второе.

— Агнесса, не подходите к ним! — отрывисто велел он, доставая что-то из-под мантии. — Держитесь как можно ближе ко мне, а ещё лучше, спрячьтесь за моей спиной.

— Зачем это? — осведомилась я, не торопясь выполнять его приказ. Стыни совершенно не испугали меня. Напротив, вызвали жгучее любопытство. От желания узнать причину их поведения зачесались ладони.

Я замешкалась, поглядывая в сторону дилижанса. Терпение Штайна, кажется, окончательно лопнуло. Он молча схватил меня за руку, подтащил ближе и поставил позади себя.

— Вопросы будете задавать потом, — резко сказал он. В его голосе прозвенел металл, и это (а, может, невиданное доселе поведение магистра) заставило моё любопытство притухнуть, а меня — посерьезнеть. Я начала догадываться, что происходит что-то действительно нехорошее.

Стыни по-прежнему колыхались вокруг дилижанса. Штайн вытащил два небольших шарика — по одному на каждую ладонь — крепко сжал их и развел руки в стороны. Между кулаками протянулись три горящие красным золотом струны. Я восхищённо уставилась на них.

Плетение Трисмегиза. Эффективная штука против нечисти, но разве стоит применять её против стыней? Не мелковаты ли они для неё?

– Агнесса, смотрите внимательно по сторонам, — процедил Стефан. — Как только увидите какое-то подозрительное шевеление в лесу, немедленно сообщите мне. Вы совсем не можете обороняться?

Я потёрла ладоши друг об друга, согреваясь и аккумулируя энергию из окружающей среды. Вытянула здоровую руку вперёд и, не особо надеясь на успех, начертила в воздухе простейшее плетение огня.

Из-под моих пальцев вылетели три жалкие искры и тут же погасли в морозном зимнем воздухе. По левой руке прокатилась волна колючей боли. Я охнула, схватилась за предплечье и скорбно покачала головой:

— Анфильевая из меня помощница, пан Штайн. Придётся вам в одиночку справляться с… погодите, вы сказали про лес? Но стыни-то вон там!

И махнула в сторону дилижанса. Стефан отрицательно мотнул головой.

— Нет, панна Мёдвиг. Стыни — это всего лишь марионетки. Там, в лесу, затаился тот, кто управляет ими. И его нам нужно одолеть, если мы хотим уехать отсюда.

Я почувствовала укол страха. Не того, какой стучится в сердце и заставляет его волнительно сжиматься, когда ты слушаешь жуткие байки, которые байками и остаются. Нет, настоящего страха, заставляющего липкий пот выступать на лбу, а кончики пальцев — коченеть.

Дело принимало скверный оборот.

«Кто затаился в лесу?» — хотела спросить я, но поняла, что ответа совершенно не хочу знать.

Но он явился ко мне сам.

Из-за чёрных деревьев выплыла фигура, неаккуратной кляксой выделяющаяся на фоне сугробов. Она напоминала приплюснутую медузу, с множеством плоских отростков и непропорционально большой круглой, как шар, головой. За «медузой» тянулась колея вспаханного снега, хотя никаких звуков до меня не доносилось.

Всё постепенно прояснялось. Это был ряденик — мелкий йорму, могущий управлять йорму помельче, подкрадываясь к ним и впиваясь щупальцами, чтобы подчинить себе и с их помощью напасть на добычу покрупнее.

— Ни шагу в сторону от меня! — отрывисто бросил через плечо Штайн. — И, самое главное, глядите под ноги!

Он поднял повыше разведенные в стороны руки. Золотые нити, повисшие между ними, утолщались на глазах и крепли, потрескивая и бросая на снег ровное сияние. Краешком оно задело и йорму. Я увидела продолговатые и выпуклые, будто чечевица, бельма глаз без зрачков, часто мигающие над тонкой ниткой пасти, опоясывающей шар-голову.

Выглядела «медуза» настолько мерзко, что я попятилась.

— Оставайтесь на месте! — рявкнул Стефан. — Я могу не успеть прийти вам на помощь, если что!

«Что?» — едва не спросила я, когда что-то коснулось моей ноги.

Это было настолько неожиданно, что я дёрнулась, будто наступив на гвоздь. Тут же забыв про приказ Штайна, я отпрыгнула в сторону, а на том месте, где я только что стояла, осталось чёрное щупальце, торчащее из утоптанного снега и бешено извивающееся.

— Ох, Анфилий!

Стефан никак не отреагировал. Нервно взглянув на него, я поняла, почему: он кружил вокруг «медузы», пытаясь набросить на неё золотистые путы. Получалось не очень: йорму споро уворачивался совсем неожиданно для такого непропорционального тела. Убегать он не спешил, только отползал в сторону. Мгновения хватило, чтобы понять: ряденик направлялся ко мне.

Я вновь ощутила прикосновение к лодыжке и едва успела отдёрнуть ногу, которую уже начало обвивать второе щупальце. Оно держало цепко, и я почувствовала себя садовым цветком, в который вцепились усики дикого вьюна.

— Отстань от меня! — прошипела я, отдирая щупальце от себя. Оно не сдавалось и сердито пульсировало в моих руках.

Краем глаза я уловила движение где-то сбоку и обернулась.

Несколько стыней отделились от основной группы у дилижанса и теперь плыли в нашу сторону, явно намереваясь окружить.

— Идите к Миртизе! — в ярости закричала я. — Чего вам всем нужно?!

Теперь уже четыре щупальца, дрожа, тянулись ко мне. Я быстро ощупала юбку маминого платья, надеясь найти хоть какой-нибудь карман с чем-нибудь полезным, но без толку. В двух карманах ничего, кроме злополучных ключей, не оказалось.