Но сейчас-то я ничего серьёзного не совершила! Подумаешь, улизнула в Рощу. Я уже взрослая Сова и могу принимать самостоятельные решения! Захочу, в следующий раз вообще уеду в Кёльин и никому ничего не скажу!

«Очень по-взрослому, Агнесса», — прозвучал в голове голос матери, и я в ярости прикусила согнутый палец, чтобы не закричать.

— Панна Мёдвиг, — услышала я далёкий голос Стефана, недовольно тряхнула волосами и вернулась в реальность. Штайн не смотрел на меня, устремив взгляд на дорогу, но почему-то казалось, что он не сводит с меня внимательных глаз.

— Панна Мёдвиг, — повторил он, — прошу прощения за свою несдержанность.

Надо же. В кои-то веки меня избавили от нужды первой нарушать гнетущую тишину.

— Прощаю, — сухо сказала я, — и, так уж и быть, прощаю вас ещё и за то, что нагрянули в самый разгар праздника и поволокли обратно в Совятник. А я, может быть, только вошла во вкус!

Это было неправдой. Я и сама думала о том, чтобы вернуться в Школу, но Стефану это было знать совершенно необязательно.

Штайн коротко выдохнул: то ли поперхнулся, то ли кашлянул.

— Нагрянул? Панна Мёдвиг, вы вообще понимаете, что вас искала вся Школа?

Сердце нехорошо кольнуло. Добрая половина хмеля мигом покинула затуманенный разум.

— Зачем это? — с подозрением осведомилась я, лихорадочно перебирая в уме недавние события и не находя в них ничего особенного. — Я же не сделала что-то ужасное. Всего лишь отправилась на Ярмарку повеселиться…

— Отправились, — ровным голосом подтвердил Штайн, — только и всего.

— Тогда почему меня ищ…

— Где ваши ключи, Агнесса? — всё тем же тоном перебил меня Стефан, и я похолодела.

Медленно двигаясь, как сомнамбула, я полезла в карман на юбке платья, извлекла оттуда деревянную грушу с двумя ключами и уставилась на них.

Я совершенно забыла оставить их Криштине перед тем, как отправиться на Зимний бал. Они пробыли со мной всё это время и только каким-то чудом не вывалились, пока я отплясывала джигу вместе с Инем.

— Ой.

— Это совершенно неподобающий проступок! — менторским голосом отчеканил Штайн. — Если бы вы не были доч… Если бы я был на месте госпожи директора, я немедленно поставил бы вопрос о вашем отстранении от занятий!

Кровь бросилась мне в лицо, и я наконец обрела возможность мыслить и рассуждать трезво.

— Одну секунду, пан Штайн, — низким от гнева голосом перебила я его, — к чему такие строгости? Да, признаю, я забыла оставить ключ. Но разве это серьёзное нарушение? То есть, если бы я глотку кому-то в Роще перерезала, меня бы просто пожурили: всё в порядке, можешь не волноваться, главное — ключ сдала! Так? Отвечайте!

— Вы перегибаете, — отрезал Стефан.

— Нет, дорогой магистр, это вы перегибаете! — меня уже понесло, и останавливаться я не собиралась. — Я вам не какая-то бесправная студентка, которой можно поставить или не поставить зачёт! Я вольна делать что захочу и как захочу, особенно в своё свободное время! И вас это касаться не должно! А то ишь ты, самолично в Рощу явились за мной! Много чести.

Я откинулась на спинку кресла, скрестив руки и от переизбытка чувств даже пнув внутреннюю обшивку кабины.

Подумала и пнула ещё раз — уже более прицельно.

— С кем вы были в том… трактире? — без всякого перехода спросил Штайн.

— Со своим другом, — процедила я, прекрасно понимая, что если начну распространяться об истории знакомства с Ингваром, меня точно посадят под замок.

— И как давно вы его знаете? — бесстрастно продолжал допрос Стефан.

— С детства, — холодно ответила я, — столкнулись на Снеговьей ярмарке, решили отметить встречу. Ещё вопросы?

Штайн не ответил. Я хмуро уставилась в окно, предчувствуя нешуточную головомойку от матери. Не знаю, что ей там наговорит Стефан, но на то, что я огрызалась, точно пожалуется.

Сверкающая праздничными огнями Златая Роща проплывала мимо. Всё повторялось: наш день знакомства со Стефаном, путь из Рощи в Школу, уютные ароматы кожи и дыма, наполняющие тепло кабины. За одним только исключением: спать мне сейчас совершенно не хотелось. Хотелось похватать свои вещи и рвануть обратно в Кёльин. Или заделаться помощницей Ингвара. Думаю, у нас неплохо бы получилось.

От последней мысли я невольно захихикала, но смех вышел скорее нервным, чем весёлым.

Штайн оставил это без внимания. Я тоже не горела желанием возобновлять разговор. Между нами будто повисла туго натянутая струна, звенящая при малейшем прикосновении.

Мы покинули город. Чёрная громада леса, облапившая горные склоны, выросла впереди и принялась расти, надвигаясь на нас. Крупицы праздничного настроения таяли перед перспективой разговора с матерью, но угрызения совести если и терзали меня, то делали это слабо.

Душное тепло кабины и мерное покачивание сделали своё дело: я начала клевать носом. Веки отяжелели и стали безжалостно слипаться. Я отчаянно боролась со сном, сердито распахивая глаза и чересчур пристально вглядываясь в проносящиеся за окном снежные поля, в которых уже начали мелькать первые деревья и небольшие рощицы.

Всё это привело к тому, что я провалилась в какое-то пограничное состояние между сном и явью. Мне мерещились то совы, гневно хлопающие крыльями около лица, то пляшущие во тьме золотые огоньки. Потом явился мой старый знакомый — огромный чёрный ворон — и, наклонив голову вбок, уставился на меня тёмным глазом, в котором горел пытливый ум.

Покалеченная рука вновь начала побаливать.

Ворон ждал чего-то. Интересно, чего?

Выяснить это у него не удалось. Машина резко затормозила. Меня бросило вперёд, ремень врезался в грудь.

— Ох! — дыхание перехватило. Я выплюнула остатки воздуха из лёгких. Штайн ударил ладонями по рулю:

— Совы-сычи!

— Вас не учили, что ругаться при девушке неприлично? — слабо просипела я, отчаянно глотая воздух. Стефан бросил на меня короткий взгляд и сухо ответил:

— Сейчас не до этого, пани Мёдвиг. Сами посмотрите.

И ткнул указательным пальцем в стекло.

Дорогу перегораживала толпа призраков. Десятки прозрачно-белых фигур колыхались под дуновениями ветра, как камыш на болоте.

Мы заехали в лес Шёпотов.

***

— И в чём проблема? — сердито осведомилась я, потирая глаза. — Это же просто бесплотные призраки! Проедьте сквозь них, и всё!

— Если бы всё было так просто, пани Мёдвиг, — кажется, я начала действовать Стефану на нервы, потому что в его обычно бесстрастном голосе прорезался сарказм, — я бы так и сделал. Только это не обычные призраки вроде тех, что встретились нам с вами в предыдущий раз. Сами присмотритесь.

Я отстегнула ремень и наклонилась вперёд, вглядываясь в синюю марь зимней ночи. Стефан оказался прав. Призраки леса Шёпотов были обычными расплывчатыми фигурами молочно-белого цвета. Этих же отличало слабое синеватое свечение по контуру тела.

— Ну, ладно, — я всё ещё не видела во всём этом особого препятствия, — и что с того? Они же всё равно остаются привидениями, разве нет?

Штайн отпустил руль, откинулся назад и, прищурившись, посмотрел на меня:

— Скажите честно, панна Мёдвиг, сколько баллов стоит у вас в дипломе по монстрологии?

— Пять, — сухо отозвалась я, чувствуя подвох.

— Не заметно, — холодно сказал Штайн, — либо вам их поставили ввиду того, что вы дочь директора, либо знания выветрились из вашей памяти. Это стыни.

Стыни… Память тут же подкинула определение, которое я не без потаённой гордости и отчеканила:

— Кладбищенские духи, обладающие плотной структурой, появляющиеся на месте свежих захоронений?

Сказала — и взглянула на Стефана с видом превосходства. Он кивнул:

— Именно. И на вашем месте, панна Мёдвиг, я бы особо не радовался, потому что сквозь стыня не проедешь. Они относительно безвредны, поэтому нужно их просто прогнать. Вылезайте, побудете сегодня моим ассистентом. Это несложно.

Он накинул на голову капюшон мантии, распахнул дверь и выскочил наружу. Я хотела что-то сказать по поводу того, что изгнание призраков не является пределом моих мечтаний на праздничную ночь, но решила этого не делать, а просто последовала за Штайном.