Слушая своих попутчиков, я только диву давалась: никогда не думала, что вполне разумные на вид люди сочиняют такую ерунду. Даже в Кёльине, когда я только туда прибыла, меня не одолевали такими глупейшими расспросами. Особенно поразил вопрос про хвост, и я прикусила щёки изнутри, чтобы неприлично громко не расхохотаться в лицо спрашивающему.

Но везде можно найти свою выгоду. Во мне проснулись ухватки торговки амулетами, и, уцепившись за тему тёщ и соседей, я деловито вытащила стопку своих визиток и с важным видом помахала ими.

– Помимо прочего я ещё занимаюсь изготовлением оберегов, талисманов и прочих магических штучек, – заявила я, – так что если вдруг возникнет нужда – ну, от зубной боли себя оградить, вздорную жену успокоить или ещё что-нибудь, – обращайтесь. Вам, как знакомым, сделаю хорошую скидку!

Попутчики радостно загалдели. Ко мне, отталкивая друг друга, тут же протянулись руки. В каждую я сунула сразу по несколько визиток, на которых заблаговременно исправила импульс-руны своей лавки на руны Школы.

Усатый тромбонист, сидящий за рулём, довольно крякнул и ловко убрал визитки себе в карман, другой рукой крутанув руль вправо.

Дилижанс, подпрыгивая по накатанной колее, выехал на Горный тракт.

Впереди в густых зимних сумерках засияли огни Златой Рощи.

***

Главная площадь Златой Рощи была окружена нарядными ярмарочными шатрами. Над ними развевались пёстрые флаги, а фонарики, покачивающиеся на их крышах, бросали разноцветные блики на плотно утоптанный снег. В воздух поднимались клубы ароматного пара: почти везде разливали крепкий кофе с карамелью или облепиховый чай.

Приветливые музыканты высадили меня неподалёку от площади, и я со всех ног кинулась туда. Пышная юбка материного платья нещадно путалась в ногах и ужасно мешала, поэтому пришлось подхватить её и приподнять над землёй.

Ярмарка встретила меня многоголосьем толпы, посвистыванием сопелок{?}[народный музыкальный инструмент Галахии. Представляет из себя раздвоенную дудочку с пятью отверстиями], разудалыми выкриками торговцев и громким хохотом. В центре площади шло какое-то развесёлое представление, но пробиться сквозь столпотворение зрителей у меня не получилось. Я не расстроилась: наверняка это не последний на сегодня спектакль, - и решила прогуляться вдоль торговых шатров, держа наготове кошелёк.

Минут через пятнадцать у меня зарябило в глазах от сверкания праздничной мишуры и обилия товаров, вываленных на столы. Под одобрительные выкрики родителей ватаги разряженных детей штурмовали деревянные скамейки, на которых высились пирамиды из сладостей и солёных крендельков; груды крутобоких яблок в горячей карамели и шоколаде призывно сверкали отовсюду, а разнообразных побрякушек было столько, что я невольно удивилась, как от них ещё не подломились ножки у какого-нибудь из столов.

Леденцы, пряники, пирожки, пончики, бусы, ожерелья, заколки… Всё это мелькало перед глазами бешеным хороводом. Если сначала я разглядывала товары в каждом шатре с жадностью купца из сказки, желающего стачать сразу пятнадцать пар сапог из крохотного куска кожи, то очень быстро всё это великолепие слилось в единое пёстрое полотно. Оно неслось мимо с нарастающей скоростью, издавая какой-то невнятный утробный гул. Голова слегка закружилась, и я отошла на несколько шагов и принялась неспешно прогуливаться вдоль торгового ряда, отщипывая по кусочку от глазированного кренделя, купленного в самом начале.

В конце концов, рассуждала я, не могу же я позволить себе скупить всё, как бы мне этого ни хотелось! Да и не за этим я сюда приехала!

Но обмануть себя не удалось. Я с острой завистью наблюдала за людьми, сметающими всё с прилавков так, словно сегодня последний день не ярмарки, а целого мира. Заливисто хохотали нарядные девушки, повисая на парнях, им вторил раскатистый бас какого-нибудь грузного главы семейства, за которым тянулся целый выводок его отпрысков. Визгливо переругивались где-то неподалёку торговки и радостно гавкали собаки.

Над головой захлопали крылья; я инстинктивно посмотрела вверх. В ночном небе промелькнули три тени, похожие на совиные. Неужели мои сородичи?

Я с любопытством оглядела клубящуюся вокруг ярмарочную публику. Пернатых среди обычных людей было не так уж и много, но хватало. У шатра с лоскутными игрушками я даже углядела двух совят лет семи, отчаянно похожих друг на друга.

Крендель кончился. Исподтишка обтерев липкие пальцы о край юбки, я приготовилась навернуть очередной круг по ярмарке, когда откуда-то справа донеслись яростные выкрики.

Толпа пришла в движение, словно берёзовая роща под сильным порывом ветра. Кто-то прорывался сквозь неё, расталкивая людей.

– Аккуратнее!

– Эй, Анфилий тебя задери!

– Да чтоб тебя! Осторожнее!

– Извините! Простите! Не хотел! – вскрикивал кто-то в ответ, и этот голос показался мне смутно знакомым.

– Смотри, куда прёшь!!!

– Сказал же, извините!

С этими словами этот самый “кто-то” вылетел из толпы прямо передо мной и по инерции налетел на меня. Я взвизгнула и, чтобы не упасть, машинально схватила его за плечи. Мы неуклюже заплясали на месте, пытаясь сохранить равновесие, кое-как удержались от падения и расцепили руки.

– Агнешка? – удивлённо воскликнул незнакомец; я сердито отбросила волосы с лица и не менее удивлённо протянула:

– Ингвар?!

***

– Ты что здесь делаешь? – брякнула я первое, что пришло в голову. Ингвар торопливо оглянулся и потянул меня за руку.

– Побежали. По дороге расскажу!

– Зачем это мне с тобой бежать? – подозрительно осведомилась я. – Может, я еще не всё здесь рассмотрела…

– Ой, да брось, Агнешка, – отмахнулся похититель кошельков. – Тут из года в год одно и то же! Пошли, по городу погуляем!

И вновь бросил через плечо взгляд, полный нетерпеливого ожидания и непонятных опасений. Я посмотрела в ту же сторону и поняла причину его торопливости: над морем людских голов возникли блестящие остроконечные навершия касок городской стражи. Они колыхались в такт движения и быстро продвигались к нам под аккомпанемент возмущённых выкриков.

– С дороги! С дороги!

Я посмотрела на взбудораженное лицо Ингвара, и вдруг вся ситуация показалась мне забавной.

– А пошли! – решительно сказала я и лукаво улыбнулась ему. Парень просиял, схватил меня за руку, и мы понеслись прочь.

***

Узкие улочки Златой Рощи словно впитали в себя всё разноцветье Снеговьей Ярмарки. Окна домов мерцали свечами и переливались праздничными огоньками, витрины магазинов заливал яркий свет, превращающий сугробы около них в груды золота. Отблески праздника, казалось, долетали до самых тёмных переулков.

Мы пробежали несколько кварталов, петляя и ныряя в арки между домами и замирая в тени деревьев, пока я окончательно не запыхалась и Ингвар не сбавил шаг.

– И во имя чего вся эта беготня? – с трудом выговорила я, упираясь руками в колени и пытаясь выровнять дыхание.

– Стража… – выдохнул Ингвар, вытирая лоб. – За мной гнались…

– Это я заметила, – саркастически хмыкнула я. – Что, за руку поймали, когда очередной кошелёк пытался увести?

Ингвар наклонился, зачерпнул горсть снега и, наскоро умывшись им, с укоризной взглянул на меня.

– Злая ты, Агнешка, – печально сказал он. – Думаешь, я по всяким мелочам работаю.

Я смешалась: уж больно трагично звучал его голос.

– Ты, похоже, совсем в меня не веришь, а я вот что тебе покажу!

С этими словами он достал из-за пазухи потрёпанной кожаной куртки что-то большое, сверкнувшее в свете фонарей, и с гордостью продемонстрировал мне.

– Вот! Оцени!

– Это ещё что такое? – удивилась я. В руках Ингвар держал медальон, размерами напоминающий небольшое блюдце. Он был инкрустирован россыпью драгоценных камней и подвешен на массивную цепочку.

– Это…

– Это ещё не всё! – хмыкнул вор. Он надавил на бок медальона, и у того отскочила крышка, явив на свет портрет какой-то дамы в роскошном головном уборе.