Мы сделали несколько первых па, и я поняла, что успела достаточно захмелеть, чтобы начать путаться в собственных же ногах. Это ни капли меня не испугало: я вошла в то состояние, когда всё вокруг мало меня заботило, а сама я чувствовала, что готова не только свернуть горы, но и вытащить Анду из его колесницы. Вдобавок, кажется, беспокоиться было не о чем: Штайн крепко держал меня одной рукой за талию, а второй — за отставленную в сторону руку, и уверенно вёл по сложносочинённому рисунку вальса.

— Скажите, пан Штайн, — лукаво спросила я у него, — что заставило вас пригласить меня на танец? Неужели моя неотразимость сыграла свою роль?

Стефан посмотрел на меня широко открытыми глазами, и я поняла, что слегка перегнула палку.

— Вы же сами говорили о том, как вам не хватает танцев и веселья, — чуть помолчав, ответил он, — поэтому я решил спасти вас от той неимоверной скуки, которая была написана на вашем лице.

Я слегка обиделась: мог бы сочинить что-нибудь более возвышенное.

— Что ж вы так все в лоб заявляете! — игриво захлопала я ресницами. — Нет бы придумать какое-нибудь красивое объяснение… Нет в вас ни капли романтики, пан Штайн!

Меня несло невесть куда, и я в ужасе слушала, что сама же и болтаю.

У Стефана оказалось поистине рыцарское терпение. Он отвёл глаза в сторону и слегка повёл плечом.

— Забавно, панна Мёдвиг, — чуть отстранённо сказал он, — моя жена также говорила.

Мои ноги всё же заплелись, я споткнулась и едва не полетела на пол. Штайн подхватил меня и твёрдой рукой вернул в прежнее положение. Танец продолжился, как ни в чём не бывало.

— Жена? — искренне удивилась я. — Вы ничего о ней не рассказывали. Она тоже преподаёт в Совятнике? Можно с ней познакомиться?

Теперь лицо Стефана стало не просто отстранённым — оно словно окаменело.

— Элена погибла больше года назад, — ровным голосом произнёс он, но я почувствовала, каких огромных усилий ему стоило поддерживать этот тон, — в неравной схватке с северными йорму. Она была монстрологом.

========== Глава 7 ==========

После того, как Стефан упомянул свою покойную жену, наш разговор сбился и быстро угас, спотыкаясь на самых невинных темах. Я всё больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке и даже обрадовалась, когда прозвучали последние аккорды вальса. Мы с Штайном церемонно поклонились друг другу, и я поспешила затеряться в толпе. Внутри тлело навязчивое чувство, что я нарочно разбередила его старую рану и залезла туда, куда не следовало.

Мама, явно наблюдавшая за нами весь танец, к моему огромному удивлению и облегчению ничего не сказала, а просто кивнула. Как мне показалось, с удовлетворением. Мне это совсем не понравилось, но я не стала тратить время на очередное выяснение отношений: музыканты уже начали убирать свои инструменты в длинные лакированные ящики, а это значило, что совсем скоро они отбудут восвояси.

Обычно вслед за танцами наступал черёд студенческих игр. В этом году тоже решили не отступать от этой традиции. В толпе, наводнившей Фехтовальный зал, наметилось хаотичное движение, как у косяка рыб, вспугнутых хищником. В одном конце зала закипело веселье: там Пернатые-недоучки собирались играть в «слепого дворака»{?}[игра, похожая на жмурки. Водящему завязывают глаза и дают в руки широкую ленту. Остальные играющие бегают вокруг, уворачиваясь от него в тот момент, когда он пытается накинуть ленту на одного из игроков. Важно не просто накинуть ленту, но и туго спеленать осаленного, завязав ровно три узла так, чтобы он не выпутался]. Мимо них несколько студентов с деловым видом тащили прочь из зала что-то, похожее на скатерть, а у противоположной стены стайка юных ведьмочек громко обсуждала что-то, давясь от хохота.

Я медленно отошла к стене, пристально наблюдая за матерью. Она выглядела уже довольно усталой и пару раз откидывалась на спинку кресла, прикрывая глаза и будто бы задрёмывая. Но эти паузы были слишком короткие, чтобы я могла со спокойной совестью удрать из зала.

Музыканты свернули свои инструменты совсем и принялись пробираться к выходу, аккуратно следуя вдоль моей стены. Я наблюдала за ними, чувствуя, как внутри быстро нарастает отчаяние. Если маму кто-нибудь не отвлечёт, плакали все мои планы на эту ночь!

Белая Сова открыла глаза, потёрла переносицу, грациозно поднялась со своего места, еле заметно покачиваясь на высоких каблуках, и направилась ко мне. В отличие от меня, ей не пришлось продираться сквозь людской водоворот: при её приближении студенты если не замирали испуганными статуями, то поспешно отходили в сторону.

Со мной она поравнялась почти одновременно с музыкантами. Всё, что оставалось, это тоскливо наблюдать, как они удаляются, унося с собой все мои мечты о весёлом празднике.

– Рада, что тебе нравится Зимний бал, Агнесса, – степенно сказала она. Я изобразила жизнерадостную улыбку, которая, кажется, вышла чуть кривоватой:

– Ага, очень.

– Я впервые вижу, чтобы Стефан танцевал на балу, – тем временем продолжила мама. Я пробормотала что-то удивлённо-восторженное, подавляя горячее желание бросить всё и кинуться к дверям. – Рада, что вы познакомились. Ты простишь меня, что не могу пообщаться с тобой подольше? Ужасно хочется спать, и я вынуждена вас покинуть.

Я не сразу осознала смысл её фразы, а осознав, посмотрела на маму, не веря своим ушам. Неужели моё желание сбудется так легко?

– Нет-нет, что ты! – с непритворной горячностью воскликнула я. – Конечно! Я прекрасно понимаю, как ты утомилась со всеми этими приготовлениями…

Белая Сова поблагодарила меня слабой улыбкой, лёгким поцелуем в лоб и быстрым церемонным объятием.

– Рада, что ты наконец-то начинаешь вести себя, как взрослая ведьма, – шепнула она мне на ухо, и я немедленно ощутила болезненный укол совести.

То, что я задумала, никак не подходит облику “взрослой ведьмы”.

***

Музыканты уже толпились у дилижанса с гербом Златой Рощи, когда я сбежала со ступеней Совятника и подлетела к ним. Зимняя мантия, криво застёгнутая через одну пуговицу, била по пяткам сапог.

– Подождите, пожалуйста! – запыхавшись, выкрикнула я. Они обернулись и удивлённо уставились на меня.

– Вы что-то хотели, госпожа Пернатая? – вежливо спросил один из них, краснощёкий, с пышными усами. Кажется, на балу он играл на тромбоне.

– Хотела! – выдохнула я, выравнивая дыхание. Клубы пара вырывались изо рта и блестящими льдинками оседали на одежде. – Мне нужно добраться до Златой Рощи. У вас не найдётся лишнего места?

Музыканты переглянулись. Не нужно было обладать ясновидением, чтобы понять их мысли: с каких это пор Пернатые разъезжают на дилижансах?

– Место есть, – осторожно ответил другой, выглядящий моложе тромбониста, – да только зачем вам это нужно?

Я поджала губы: не хотелось тратить драгоценное время на ненужные объяснения.

– Люблю иногда прокатиться в кабине! – выпалила я первое, что пришло в голову. – Если вопрос в деньгах, то я заплачу.

И потрясла кошельком. Музыканты вновь переглянулись.

– Да не нужно, госпожа Пернатая, – добродушно сказал краснощекий усач. – Тут ехать-то не то, чтобы далеко, с нас не убудет. Нам ваша Школа щедро заплатила. Залезайте.

И радушно распахнул передо мной дверь дилижанса, лукаво подмигнув:

– Небось, на Снеговьей Ярмарке повеселиться охота, а?

– Ещё как! – радостно подтвердила я и с готовностью забралась внутрь.

Всё складывалось самым лучшим образом.

***

Музыканты оказались очень приятными людьми, и время на дорогу до Златой Рощи пролетело незаметно. Неприятные воспоминания и мысли быстро растворились в забвении за оживлённым разговором.

Меня расспрашивали о Совятнике: как выучиться на колдуна или ведьму? Правда ли, что Пернатые рождаются полностью покрытые перьями, а потом те опадают, оставаясь только в волосах? Есть ли у ведьм сзади птичий хвост? Могу ли я навести порчу на вредного соседа или сделать так, чтобы тёща немного присмирела?