Мама благосклонно кивнула и подняла бокал высоко над головой.

— Pochvalu{?}[pochvalu [похвалу] - да здравствует! (галах.)] Кахут! — громко провозгласила она.

— Pochvalu! — единодушно подхватили остальные.

— Пусть Анду{?}[бог солнца] пройдёт сквозь врата зимы и накрепко замкнёт все беды и горести. Пусть день восторжествует над ночью, а чёрные вороны никогда больше не прилетят с востока!

Последние слова этого пожелания всегда казались мне немного странными, но я никогда не придавала им особого значения.

— Pochvalu! — вновь раздалось под сводами зала.

Мама повернулась и кивнула — сначала нам, потом — студентам и торжествующе улыбнулась.

— Ура! — грянул всеобщий крик, и раздались шумные аплодисменты. Студенты похватали со своих столов бокалы и последовали примеру Белой Совы. Преподаватели не отставали. Отовсюду донёсся мелодичный перезвон стекла, радостный смех и пожелания радости и счастья, которое непременно принесёт Солнцестояние.

Я оторвала от грозди винограда, лежащей на фруктовой тарелке, веточку с ягодами. Раззадоренные студенты вернулись на свои места, и вперёд вышли три девушки, надевших поверх праздничных нарядов парадные пелерины цвета своих факультетов.

Я подавила зевок и сунула в рот виноградину.

Настал черёд небольшого традиционного представления, разыгрываемого в Школе на каждом Зимнем Балу. Девушки представляли собой три Глаза Кахут и, одновременно с этим, три её Великих искусства — алхимию, целительство и боевую магию. По легенде, Великая Сова разделила их между двумя своими дочерьми и сыном. После её смерти они принялись враждовать, стремясь отобрать друг у друга великие знания. Это противостояние длилось несколько веков, пока Айрут, старшая сестра, не предложила брату и сестре прекратить бессмысленный бой и объединить силы, направив их на то, чтобы обучать новые поколения ведьм и колдунов, чтобы бесконечно развивать и совершенствовать наследие Кахут.

Девушки взялись за руки и закружились на месте, затянув заунывную песню, а я почувствовала, как меня начинает неудержимо клонить в сон. Может, попытаться улизнуть отсюда через некоторое время? Всё равно ничего интересного мне тут не светит, а тратить время впустую, маясь на одном месте, не очень хочется.

— Скажите, Агнесса, — прожурчал голос Эмилии, и я подпрыгнула от неожиданности: о своей соседке уже успела позабыть, — где вы приобрели столь очаровательное платье? Может, подскажете портного?

Какая её забота, в самом деле!

— На ярмарке в Кёльине, — рассеянно откликнулась я, доедая виноград, и вдруг замерла, осенённая отличной идеей.

— В самом деле? — недоумённо спросила пани и пощупала ткань рукава. — А мне кажется, я недавно видела похожее на вашей матушке…

Но я её больше не слушала.

Я вспомнила о Снеговьей Ярмарке в Златой Роще.

***

Каждый год, в канун Зимнего Солнцестояния, Златая Роща вспыхивала россыпью разноцветных огней на снегу: в город приходила Снеговья Ярмарка. Распахивались двери лавок, трактиров и едален, на длинные прилавки вываливались груды товаров. Строились снежные крепости, визжали полозья санок и лезвия коньков. В воздухе клубился пар от котлов, где варили горячий грог. Народ веселился всю ночь напролёт, провожая злую зиму и встречая восход солнца Анду, повернувшего свой лик навстречу юной красавице-весне.

Мне удалось всего пару раз побывать на Снеговьей Ярмарке, и сердце радостно запело, стоило мне только вспомнить об искрящемся веселье тех волшебных ночей. Меня с непреодолимой силой потянуло в Рощу, и я поняла, где обязана провести сегодняшний праздник.

Осталось только придумать, как мне туда добраться.

Я с ненавистью посмотрела на свою левую руку. Раньше об этом даже задумываться не стоило: перекинулась совой и без труда долетела до города. Но сейчас придётся прибегнуть к ухищрениям.

Студентки закончили своё выступление и раскланялись с публикой под громкие аплодисменты. Я машинально похлопала, озираясь по сторонам и лихорадочно соображая.

Попросить Стефана подвезти меня? Я нашла глазами колдуна и покачала головой. Нет. Он вряд ли согласится, да ещё начнет читать мне нравоучения.

Добраться пешком? И успеть к самому закрытию Ярмарки, благодарю покорно.

Я побарабанила пальцами по столу. Думай, Агнешка, строго велела я себе. Думай. На любой вопрос есть ответ, а из любой ситуации существует выход. Иногда он находится прямо под твоим носом.

Студенты стали разбредаться по залу. Музыка заиграла вновь.

— Ешьте, пейте, танцуйте! — провозгласила мама, не подозревая о моих мыслях. — Сегодня вся ночь — ваша.

Это точно. Сегодня вся ночь — моя.

***

Около часа я неспешно бродила по периметру зала, изображая крайнюю заинтересованность в происходящем, держа перед собой, как щит, бокал, и периодически поднося его к губам. Вокруг гремела музыка, радостно хохотали студенты, шаркали подошвы по паркету и цокали каблучки. Мама сидела на своём кресле за столом, бдительно наблюдая за происходящим. То и дело я ловила на себе её зоркий взгляд и невольно думала: за кем она пристальнее следит: за учениками или за мной?

Мои коллеги следили за порядком с куда большим рвением, чем я. Магистр Людвиг с абсолютно непроницаемым лицом растащил в стороны двух студентов, затеявших было драку, а пани Збижнев с воинственным видом оттеснила от моей недавней знакомой, Дагмары, особо назойливого ухажёра. На Дагмару, впрочем, это не произвело особенного впечатления. Она с каменным лицом наблюдала, как Криштина отчитывает раскрасневшегося парня, а потом просто развернулась на каблуках и исчезла в толпе.

Наткнулась я и на Милоша. Громко хохоча, он вылетел из хоровода и едва не столкнулся со мной. Буркнув невнятное извинение, он поспешил ретироваться, а я — отойти в сторону. Интересно, догадался ли он о том, что я уже успела узнать про его жалобу? Ничего, у меня ещё будет куча возможностей с ним поквитаться.

Слегка утомившись, я встала в дальнем углу зала, облокотившись на колонну, и принялась отстранённо наблюдать за весельем, думая о своём.

Перебрав множество вариантов пути в Злату Рощу, я остановилась на том, что показался самым лучшим. Мне удалось выяснить, что музыканты, приглашённые сегодня на бал, выписаны именно оттуда и должны отправиться восвояси ещё примерно через час. Значит, нужно заранее подкараулить их и набиться в попутчики.

От радостного предвкушения Снеговьей Ярмарки мысли незаметно перескочили на недавнее происшествие, а затянувшиеся порезы на руках заныли.

Слова матери о том, что кто-то хотел прихлопнуть шкафом именно меня, казались полным бредом. Однако что-то подсказывало, что крупица истины в её словах может быть. Уж слишком аккуратно были подпилены крепления шкафа.

Слишком уж вовремя он упал.

— Панна Мёдвиг?

Я не сразу поняла, откуда доносится этот голос и почему он обращается ко мне. Но он повторил более настойчиво:

— Панна Мёдвиг?

— А? Что? — я подняла голову. — Пан Штайн, вам надоело присматривать за студентами, и вы решили ради разнообразия понаблюдать за мной?

— Со студентами отлично справляются мои коллеги, — спокойно ответил Стефан и протянул руку. — Не желаете ли потанцевать, панна Мёдвиг?

Я уставилась сначала на его ладонь, а потом перевела глаза на него самого. Недоверчиво протянула:

— Да вы никак шутите, пан! Не вы ли давеча читали мне нотацию о том, что преподавателям совершенно не к лицу плясать со студентами наравне?

— Не помню такого, — не моргнув глазом, ответил он. — Впрочем, думаю, от одного танца ничего страшного не случится. Так вы будете танцевать, или мне пригласить панну Луциан?

Я выглянула из-за его спины: Эмилия высоким голосом отчитывала двух студенток, опрокинувших чашу с молочным желе.

— Думаю, у панны есть гораздо более увлекательное занятие, — хмыкнула я и вложила свою ладонь в его.

***

То ли Стефан подгадал нарочно, то ли просто так совпало, но к тому моменту, как мы вышли на середину зала, музыканты заиграли что-то спокойное, а студенты тоже разбились на пары и медленно закружились в вальсе.