И дал провинившемуся студенту несильную затрещину. Тот понурился и, пробормотав: «Простите, магистр Людвиг!», кинулся подбирать венок.

— Ahoj, панна Мёдвиг! — окликнул меня магистр. — С вами всё в порядке?

Я недоумённо взглянула на него, гадая, откуда ему известно моё имя. Неужели мама развесила мой портрет с подписью по всей Школе?

Неужели мои мысли так ярко отражаются на лице?

— Ahojte, пан, — торопливо ответила. — Всё хорошо. Не обращайте внимания, продолжайте, прошу вас.

Магистр Людвиг повернулся к своему подопечному, а я прошмыгнула мимо.

Надо бы при случае выкроить время и заново познакомиться тут со всеми, чтобы не опростоволоситься в самый неподходящий момент.

Весь остаток дня ухлопала на уборку в комнате.

Расписание, молчаливым укором белевшее на столе, нагоняло на меня такую сильную тоску, что я никак не могла заставить себя усесться за подготовку к завтрашнему занятию. Пришлось утешать себя тем, что в процессе уборки обязательно найду какие-нибудь записи старого магистра, которые помогут в этом нелёгком деле.

Когда за окном заиндевели синие зимние сумерки, а я уже основательно покрылась серыми космами пыли и паутины, удача мне улыбнулась. В глубине одной из полок книжного шкафа нашёлся деревянный ящик с пухлыми старыми тетрадями, исписанными убористым стариковским почерком. Я быстро перелистала их и чуть не застонала от восторга: моим глазам предстало планирование лекций, списки вопросов и билетов к зачётам и экзаменам, а самое главное — материалы к лекциям. Они были разбиты по темам и курсам, и всё, что оставалось, — перечитать их и вникнуть в суть.

Вопросы к завтрашнему зачёту помогли мне окончательно воспрять духом. Все ответы на них я прекрасно знала и без подготовки. Отвечай сама себе, непременно получила бы не просто высший балл, а высший балл с особым мнением, если не золотое перо{?}[награда за отличную успеваемость студентам Высшей Школы Ведовства] в придачу.

— Спасибо, магистр! — с чувством сказала, подняв голову от кипы бумаг. — Теперь можете совершенно спокойно приходить сюда по ночам и пугать меня! Я вам ни слова не скажу и даже с удовольствием побеседую по душам.

Разумеется, никто мне не ответил. Только одна из тетрадей сползла вниз с общей кучи, подняв облако пыли, но я восприняла это как добрый знак.

Жизнь определённо налаживалась — сегодняшний день послужил этому подтверждением. Да и левая рука почти не напоминала о себе, лишь изредка вспыхивая горячим покалыванием.

В дверь постучали.

— Агнешка! — донёсся до меня голос пани Збижнев. — Пошли ужинать! Заодно расскажешь, где сегодня была!

***

Наутро я немного задержалась, выбирая из своего скудного гардероба подходящий для преподавателя наряд. Не найдя ничего более-менее стоящего, кроме старого бордового платья до колен, наспех причесалась, хлебнула холодного чаю и побежала на занятие.

У дверей аудитории уже собралась приличная толпа. Студенты толкались, шумели, листали конспекты и никак на меня не реагировали. Подойдя к ним вплотную, я ощутила непривычную дрожь в коленях. В самом деле, куда полезла? Справлюсь ли? Половина из них выглядят старше меня, а ещё половина выше на одну-две головы! Зачем согласилась на эту авантюру? Ещё не поздно бросить всё и сбежать обратно в Кёльин!

«Прекрати, Агнешка! — разозлилась сама на себя. — Вспомни о деньгах!»

Это немного отрезвило. Как раз вовремя: шум голосов приутих и студенты начали оборачиваться ко мне.

Я откашлялась и громко сказала, постаравшись выжать из собственного голоса побольше уверенности:

— Ahojte, панны и паны! Я ваш новый преподаватель основ изготовления талисманов, амулетов и оберегов, Агнесса Мёдвиг. Пропустите меня к дверям, будьте так любезны.

Голоса понизились до любопытного перешёптывания. Студенты неохотно расступились, и пока я пробиралась к двери, в спину прилетело нагловатое:

— Брешешь! Сама, небось, со второй ступени, значок где-то украла, нацепила и радуется!

Я вспыхнула от такой дерзости. От мгновенного приступа бешенства ключ запрыгал в пальцах, из-за чего секунд десять провозилась, пытаясь воткнуть его в замочную скважину. Когда мне наконец это удалось, распахнула дверь и обернулась к разом притихшим студентам.

— Кто тут умный такой, что решил позубоскалить?

— Ну я! — отозвался всё тот же хамский голос.

Растолкав сокурсников, вперёд вышел светловолосый рослый парень. Рядом с ним тут же возникло двое других, почти не уступающих ему в росте. Он скрестил на груди руки и, усмехаясь, взглянул на меня свысока. И в прямом, и в переносном смысле.

— Имя, фамилия! — рявкнула я. Голос не дрогнул. Знала: стоит только один раз показать слабину перед наглым студентом, как остальные с радостью сожрут тебя с потрохами и прости-прощай дисциплина на занятиях.

Об этом я судила из личного опыта. Только в последний раз на месте наглеца была сама.

— Ну, предположим, Милош Эрицис, — с издевательским спокойствием протянул студент и победоносно переглянулся со своими спутниками.

Те прыснули в кулаки. Я почувствовала, что начинаю терять контроль над ситуацией и разозлилась ещё больше.

— Очень приятно, пан Эрицис, — елейным голосом протянула. — А теперь будьте так любезны проследовать за мной в аудиторию. Вы пойдёте отвечать первым.

Издевательское выражение исчезло с лица Милоша.

— Но зачёты магистр Жданек всегда принимал письменно! — возмущённо заявил он.

— Считайте, что я тоже, — не осталась в долгу. — Напишете всё, что знаете по билету, а потом озвучите это передо мной. Ничего сложного, верно?

И, обведя взглядом остальных, добавила:

— Я не магистр Жданек, да опахнёт его крылом великая Кахут. Начинайте к этому привыкать!

Милошу достался не самый сложный билет — «Подготовка самоцветов к изготовлению амулетов. Принципы создания оберегов», и он уселся с кислой миной отвечать почти сразу же.

Я нарочно потянула время, проведя перекличку на предмет отсутствующих (таких не оказалось), смахнув со стола невидимые пылинки и поправив значок факультета на преподавательской пелерине. Её мне выдала всё та же панна Збижнев ещё вчера после ужина. Она попыталась мягко настоять на том, чтобы я всё же смыла красную краску с волос, но меня невожно было переубедить.

Пелерина оказалась впору, но в ней я ощущала себя непривычно скованно и серьёзно.

— Можно начинать? — с неприязнью глядя на меня, угрюмо спросил Эрицис.

Я посмотрела на студентов, прилежно скрипящих самопишущими ручками по бумаге, и милостиво махнула рукой:

— Приступай! — и приготовилась ощутить превосходство мастера, обладающего обширными знаниями, перед учеником, урвавшим их жалкие крохи.

Милош открыл рот и заговорил. Спустя несколько секунд моё самодовольство покрылось жгучими пятнами стыда.

Когда я вчера просматривала список вопросов, казалось, что знаю всё. Теперь же, слушая студента, поняла, что «всё» обозначает «помню только основы» и что к зачёту всё же надо было готовиться.

Если про подготовку самоцветов я всё прекрасно знала, то в проклятых принципах создания оберегов не просто плавала, а тонула, камнем отправляясь на дно самолюбования.

Эрицис тараторил, а я кивала, стараясь не выдать охватившую меня панику.

Вот скажите на милость, принцип равнозначности действительно входит в список или Милош его только что придумал?

А принцип взаимодействия? Синтонности? Анфилий их знает!

— …это всё, — закончил свой пространный ответ Эрицис и выжидающе уставился на меня.

Я нервно сглотнула, но не подала виду, чтобы не опозориться совсем.

Студенты разом, как по команде, подняли головы. Я оказалась абсолютно беззащитна перед обстрелом двух десятков глаз, и немедленно показалось, что паника отчётливо проявилась на моём лице.

Сейчас они поймут, что я ленивая самозванка.

— Вы уже подготовились? — хрипло уточнила, облизнув пересохшие губы.

Головы тут же испуганно опустились, и я перевела дух, возблагодарив Кахут.