— Теперь поняла, — тихо произнесла девушка и, развернувшись на каблуках, медленно пошла вниз по лестнице, пренебрегая лифтом. — До свидания…

— До свидания…

Прощальные слова Вероники врезались в память. «Жизнь несет ветром… Да, знала бы ты все о том, что реально, вот в данный конкретный момент происходит вокруг… — подумал Александр, удивляясь, насколько созвучны мысли девушки его собственным, — Этакая вселенская осень судеб… Рано или поздно унесет холодная круговерть каждого, и это неотвратимо, только и остается, что цепляться из последних сил за ветку, чтобы быть унесенным позднее».

Согнав лирически-философский настрой самокритичной фразой, в том смысле что его мысли уж очень созвучны названию американского фильма «Унесенные ветром» («Плагиатишь, братец!»), Берестов посмотрел вслед уходящим юноше и девушке. По итогам разговора он понял, что сама Вероника знала мало, ведь основная представляющая интерес информация была получена как раз от парня. Однако он также понял и то, что умная девчонка специально упросила друга отвести ее к нему, сославшись на необходимость разговора, что бы дать возможность рассказать все, что он знает, именно Славке. Сам мог и не решиться, а так — сопровождал подругу. Герой, так сказать, защитник.

Неожиданный разговор с Вероникой и Славкой навел майора на некоторые мысли, и мысли эти были весьма неутешительными.

— Здравствуйте, Андрей Игоревич.

— Это вы, молодой человек? Господи! Когда вы появляетесь, у меня начинаются сразу неприятности. То ваш друг пол дня руки заламывал…

— Паша?

— Образно, молодой человек, образно! У меня потом эти самые руки два дня тряслись от возмущения. Я даже водку пил! Много водки! А руки, батенька, это хлеб хирурга. И жизнь пациента… Так вот, то он руки, то его самого режь…

— Как же вы дрожащими руками Павла оперировали?

— Не цепляйтесь к словам. Как надо оперировал. Павел Петрович, на самом деле, достойный человек, несмотря на то, что в меру испорчен, конечно, своей работой. Какие дурные манеры! Подозревать в чем-то уважаемого человека! Меня то есть… Он мог бы найти себе много лучшее применение. Как и вы юноша. Что вам, наконец, от меня угодно?

Облегченно вздохнув, ибо уже собирался сам прервать возмущенные разглагольствования обиженного доктора, Берестов, взяв хирурга под локоть, вывел его из потока посетителей, входящих в здание больницы и выходящих из него.

— Андрей Игоревич, вам не знакома Ольга Францевич?

— Эта бедная девочка? Как не знакома. К сожалению, она у нас была частой гостьей. Была, знаете, в нашей поликлинике под динамическим наблюдением.

— Андрей Игоревич, поймите правильно. Это не праздный интерес и я не пытаюсь выведать у вас врачебную тайну. Можете, конечно, не говорить, но мне хотелось бы знать, чем болела Оля?

— Вам не скажешь! Как же. — возмущенно произнес хирург, но, сменив, как говорится, гнев на милость, сказал:

— Никакой тайны нет. Тем более ей сейчас все равно. У девочки был порок сердца. Интересный, знаете, случай. Мы это только недавно установили, года два, а так подозревали…

— Андрей Игоревич, — поспешил прервать врача Берестов, по его виду поняв, что он собирается углубиться в узкоспециальные подробности «интересного случая», — А ее медицинская книжка у вас? История болезни?

— Пока у нас. Не лично у меня, конечно…

— А я могу ее увидеть.

— Вы же не увидеть, вы наверняка захотите ее забрать?

— Ну…

— Тогда, мил человек, несите документ за подписью и печатью.

— Но…

— Ну… но!.. — насмешливо передразнил врач, — без но… За подписью и печатью! Я два раза одних ошибок не повторяю. Тем более касательно вашей организации… Это если забрать. А посмотреть — пожалуйста. Пойдемте.

Пропустив хирурга вперед, Берестов двинулся вслед за ним по коридору.

— А чья подпись нужна.

— Того, чья печать.

— Понял. Андрей Игоревич. Я думаю, мне сейчас нет смысла смотреть книжку. Я не врач, мало что пойму. Пойду-ка я лучше за подписью и печатью, а вы, будьте добры, как заместитель главного врача, заберите у лечащего и заприте документы Францевич в сейф. Да, и примите меры к тому, что бы они не растворились как расписка в отношении двух других девочек.

— Не надо подробностей, уважаемый Александр Михайлович. Я не повторяю ошибок!

Попрощавшись с хирургом, Берестов развернулся и пошел к выходу. Он и сам не знал, что послужило причиной такой резкой смены его настроения. Он действительно собирался посмотреть медицинскую книжку и историю болезни Ольги Францевич. Что насторожило его, майор не понял, но за время служебных командировок привык доверять своей интуиции. Медленно идя по застекленному коридору, Александр перебирал в памяти все события, привлекшие его внимание с начала разговора с Андреем Игоревичем, не забывая при этом внимательно смотреть по сторонам. Умом майор понимал, что если за ним наблюдает снайпер, то глядеть по сторонам бесполезно. Все равно не увидишь, откуда пуля прилетит, однако, с учетом алогичности «Феникса», такая предосторожность не была излишней. «Пустят еще малолетку с пушкой как на Павла. У них что, экзамены выпускные? Практические… Попал — не попал, мать их…» — рассеяно думал Берестов, когда вдруг запнулся на полушаге. «Малолетка, малолетка… Точно!» — сознание услужливо нарисовало требуемую картину: девочка лет 16 помогает спуститься с больничного крыльца пожилой женщине. Мимолетный эпизод, на который он не обратил вначале внимания, так как спешил догнать Андрея Игоревича, бодро, несмотря на годы, взбегавшего по ступенькам крыльца.

Отфильтровав все лишнее, Берестов понял, что не сама девушка привлекла его внимание, а ее взгляд в его сторону. Взгляд мимолетный, но одновременно содержащий две взаимоисключающие составляющие: концентрированно прицельный и скользяще рассеянный. Профессиональный взгляд.

Оглядевшись по сторонам, майор не нашел взглядом заинтересовавшую его девчонку. Так, оглядываясь, Александр дошел до своей машины. Еще раз осмотревшись по сторонам, увидел уже примелькавшихся ему парней из его охраны. Успокоившись, он сел на водительское сиденье и, закрыв дверь, потянулся за ремнем безопасности. Все это он проделал автоматически, как и всякий водитель со стажем, однако еще не успел донести руку с замком ремня до зажима, как почувствовал присутствие постороннего а салоне.

— Как в бездарном кино, — пробормотал он, почувствовав холод ствола у затылка. Нарочито спокойно застегнув ремень безопасности, майор вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель. — Ну и?

— Езжай. А то стрельну сдуру. Будет дырка в башке, но не такая как в кино, а настоящая, когда пол черепа сносит. Не поворачиваться! — услышал Берестов требовательный голос.

— Весомый аргумент… Держись тогда. — хмыкнул он, выезжая на дорогу со стоянки. «Дурдом что творится! Похоже, весь мир сошел с ума. По городу носятся дети с пистолетами в руках и похищают офицеров ФСБ, пока профи из охраны хлопают ушами» — мелькнула шальная мысль.

Несмотря на всю серьезность ситуации страха не было. Ему было смешно и, по всей видимости, это нервировало похитителя.

— Эй, ты парень или девка?

— Тебе зачем? Что, туалет в машине? «Эм» и «жо»? — в тон ответил похититель.

— Так, просто. Когда до тебя доберусь, мне, чтобы ремня дать, придется юбку тебе задирать или штаны стягивать?

— Доберись сначала… — буркнул пассажир. Судя по голосу, похититель улыбался во весь рот.

Через секунду ствол пистолета перестал давить на затылок.

— Я от Деда.

— Да ну! — по инерции продолжал шутить Берестов, видимо все же и для его нервов такая ситуация была достойным испытанием. — Прямо с того света?

— Не надо смеяться. Я серьезно… За дорогой следи, а то врежемся. — поспешно произнес похититель, увидев, что майор обернулся.

«Девчонка все же. У них что там, в этом «Фениксе», по конкурсу красоты набирают? Мисс «Феникс»! Главный приз — именная СВД с глушителем!»