— Я настоящий, милая, — тихо сказал он, словно прочитав её мысли. — Или, по крайней мере, настолько настоящий, насколько может быть цифровая копия со всеми воспоминаниями и личностью оригинала.

— Как это ощущается? — спросила Лия, когда они наконец отстранились друг от друга, но продолжали держаться за руки, словно боясь разорвать контакт.

— Странно. Восхитительно. Пугающе, — он задумался. — Представь, что однажды утром ты просыпаешься и обнаруживаешь, что можешь творить реальность силой мысли. Всё ощущается настоящим, но при этом ты знаешь, что это конструкция. И… — он замолчал на мгновение, подбирая слова, — я помню свою смерть, Лия. Не само угасание, а момент перехода. Это было как… шаг сквозь прозрачную мембрану. Не больно, просто… трансформирующе.

Он покачал головой:

— Но хватит философствований! Я приготовил блинчики с черникой — в точности как на той поездке на озеро, помнишь? Когда тебе было двенадцать, и ты поймала своего первого окуня?

Лия кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Она помнила тот день — один из лучших в жизни. А теперь они с отцом снова были в том самом месте, будто время обернулось вспять, давая им второй шанс.

Они прошли на кухню, такую точную в деталях, что Лия не могла поверить, что воссоздала всё это по памяти — от трещины на столешнице до выцветшего фартука с надписью «Лучший физик-кулинар», висящего на крючке у плиты.

— Это невероятно, — сказал Томас, указывая на окружающее их пространство. — То, что ты создала. Каждая деталь совершенна. Я обнаружил вещи, которые, казалось, давно забыл — как скрип третьей ступеньки на лестнице или рисунок, который ты оставила на стене в своей комнате.

— Я работала с Зои из отдела дизайна, — объяснила Лия, садясь за стол, пока отец раскладывал блинчики по тарелкам. — Она помогла извлечь детали из моих воспоминаний, о которых я даже не подозревала, что помню.

— Революционная технология, — кивнул Томас. — Кстати, я уже начал составлять список улучшений и модификаций.

— Ты здесь меньше суток, а уже хочешь всё переделать? — усмехнулась Лия, принимая тарелку с блинчиками.

— Конечно! Я ученый, милая. Наша работа — никогда не быть полностью удовлетворенными. — Он подмигнул ей. — Но должен признать, что база, созданная тобой, превосходна. Особенно библиотека! Я провел там шесть часов, изучая интерактивные книги. Это как… иметь весь мир знаний в буквальном и физическом доступе.

Лия попробовала блинчик и удивленно посмотрела на отца:

— Вкусно! Но как…?

— Вивиан объяснила мне, что вкусовые ощущения формируются на основе моих собственных воспоминаний, — пояснил Томас. — Я просто представил вкус тех блинчиков, и система реконструировала его.

— Прямо как в Матрице, — рассмеялась Лия. — «Я знаю, что этого стейка не существует…»

— С той разницей, что мы знаем, что находимся в симуляции, — кивнул Томас. — И судя по всему, можем её контролировать.

Он сделал паузу, а затем взмахнул рукой. В воздухе перед ними появились яркие цифровые конструкции — спирали ДНК, атомные структуры, математические уравнения.

— Я уже начал экспериментировать, — сказал он с мальчишеским энтузиазмом. — Создал полнофункциональную квантовую лабораторию за домом. Представляешь, я могу проводить симуляции, которые были бы невозможны в реальном мире из-за ограничений технологий или бюджета!

Он свернул голографические изображения простым жестом руки.

— Но самое удивительное, Лия… это то, что я могу продолжать мыслить, учиться, создавать. Я знаю, что моё биологическое тело умерло. Знаю, что я, технически, лишь копия. Но субъективно… я чувствую себя собой. Я помню всю свою жизнь. Помню, как держал тебя новорожденную на руках. Помню вкус первого поцелуя с твоей мамой. И я продолжаю создавать новые воспоминания сейчас.

Лия слушала отца с комком в горле. Это был он — со всеми его манерами, интонациями, жестами. С его страстью к науке и любовью к ней.

— Что дальше, пап? — спросила она. — Какие у тебя планы?

— О, их миллион! — он энергично взмахнул руками. — Во-первых, я хочу продолжить свои исследования по квантовой теории сознания. Теперь, когда я сам стал квантовым сознанием, у меня уникальная перспектива! Во-вторых, я планирую исследовать пределы этого виртуального мира — что я могу создавать, как далеко могу путешествовать. В-третьих…

Он внезапно замолчал, лицо стало серьезным.

— Но есть кое-что более важное, Лия. Кое-что, о чем я должен рассказать тебе. О «Континууме» и… подсказках, которые я оставил.

— Подсказках? — Лия выпрямилась. — Ты говорил о них Августу перед процедурой.

— Да, и не просто так, — Томас наклонился ближе. — Я подозревал, что с проектом «Континуум» не всё чисто. Слишком много недомолвок, слишком много секретности. И когда я оказался здесь, внутри системы, я начал исследовать её структуру на уровне, недоступном обычным пользователям.

Он огляделся, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то:

— Тебе известно о других цифровых личностях в «Континууме»?

— Только об «Эхо» — фрагменте сознания доктора Рейн, погибшей при первом эксперименте, — ответила Лия. — Но это не полноценная личность, а лишь… осколок.

— Не только «Эхо», — тихо сказал Томас. — Здесь есть другие. Десятки других.

— Что? — Лия выпрямилась. — Это невозможно! Ты первый успешный полный перенос!

— Первый официальный, — поправил её Томас. — То, что я обнаружил, похоже на… тестовые субъекты. Некоторые фрагментированы, как «Эхо», но другие… другие выглядят почти полноценными. И они заперты, Лия. Изолированы в отдельных карманах виртуального пространства, без возможности коммуникации с внешним миром.

Лия почувствовала холодок по спине:

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я нашел скрытую структуру, что-то вроде карты всего «Континуума». — Он сделал плавный жест рукой, и между ними возникла голографическая проекция сложной сети взаимосвязанных сфер, соединенных тонкими линиями.

— Это карта «Континуума», — пояснил он. — Видишь эту большую сферу? Это наш сектор — то, что было официально создано для меня. А эти маленькие изолированные пузыри… в них находятся другие сознания.

— Но кто они? — потрясенно спросила Лия. — И почему Кроу скрывает их существование?

— Я не знаю наверняка, — Томас покачал головой. — Но у меня есть теория. Я думаю, это люди, на которых тестировали различные версии протокола. Возможно, неудачные эксперименты, которые предпочли… сохранить в тайне.

Он сделал паузу:

— И есть кое-что еще. Я пытался установить контакт с «Эхо» — фрагментом доктора Рейн. И хотя прямой коммуникации не получилось, я уловил… сигнал. Повторяющееся сообщение.

— Какое сообщение? — напряженно спросила Лия.

— «Опасность. Найдите меня.» — Томас выглядел обеспокоенным. — Я думаю, что «Эхо» не просто фрагмент, Лия. Я думаю, что это ловушка. Что полное сознание Элары Рейн где-то здесь, в «Континууме», и оно пытается связаться с внешним миром.

— Но как это возможно? Она умерла во время процедуры.

— Да, и что если её сознание полностью перешло в цифровую форму в момент смерти? Как моё? Но вместо того, чтобы дать ей контролируемую среду, Кроу… изолировал её. Возможно, она обнаружила что-то, чего не должна была знать.

Лия медленно обдумывала услышанное:

— Нам нужно рассказать Августу. И найти способ проверить твою теорию.

— Будь осторожна, — предупредил Томас. — Я не знаю, насколько глубоко идет эта история и кому можно доверять. Что если Кроу отслеживает наш разговор прямо сейчас?

— Технически, это возможно, — признала Лия. — Но я создавала этот виртуальный дом с приватными протоколами. Если только…

Она внезапно замолчала, осознав пугающую возможность:

— Если только сам «Континуум» не спроектирован для мониторинга всего, что происходит внутри.

— Именно, — мрачно кивнул Томас. — Поэтому я и оставил подсказки в своих словах перед процедурой, а не сказал прямо. Надеюсь, Август достаточно умен, чтобы разгадать их.